Роковой сон - Джорджетт Хейер

— Это было три дня назад? — спросил герцог, сверяясь с депешей.

— Да. Мы натолкнулись на де Гурне по дороге, а на рассвете вышли к Мортемару и окружили его. Ральф де Мортемар был с нами. Он сказал, что крепость может легко продержаться, но это ничего не изменило. Юдас и с ним все остальные — Понтье и Мондидье, Вермандуа, Суассон и, конечно, Клермон, занимали чрезвычайно выгодные позиции. Было все именно так, как предполагал Роберт; они или спали, напившись, или валялись с девками, даже стражи не выставили. Мы подошли так, что ни одна душа не проявила беспокойства.

— Роберт последовал моему совету? — прервал его герцог. — Пьяные или нет, но, по моим расчетам, их было пятнадцать тысяч.

Рауль посмотрел, как лекарь крепко перебинтовывает ему руку.

— Успокойтесь, сеньор, он зря не потерял ни одной жизни. Все было сделано, как задумали. Роберт поджег дома на окраинах и из баллист забросал город смоляными факелами. — Он замолчал, уставившись вдаль невидящим взглядом, как будто вспоминая весь этот огненный ад.

— Прекрасная мысль! — воскликнул Мортен. — Ручаюсь, славно горело!

Рауль слегка вздрогнул, искоса посмотрел на него.

— Да. — Он глубоко вздохнул. — Город сгорел быстро.

— Но что тогда? — торопил Юбер, подталкивая сына. — Они что, так и поджарились живьем или все же сражались?

— Некоторые — те, кто был слишком пьян, чтобы двигаться, — сгорели, но большинство из города вырвалось. Люди Роберта перекрывали улицы, но французы бились как одержимые. Правда, у них не было возможности прорваться к предводителям, мы вырезали всех, кто пытался пробиться. Валериан Понтье убит — я видел, как он упал, графа Ги захватили в плен и Мондидье тоже, Юдасу и, думаю, Рено де Клермону удалось вырваться, хотя и не уверен. К полудню от Мортемара остался один пепел с обугленными телами и запахом горелого мяса… — Рауль внезапно встал. — О, я не хочу об этом говорить! — сердито вскричал он.

— Лик святой, можно подумать, ты не хочешь, чтобы французов перебили, — удивленно уставился на него отец.

— Конечно хочу! — юноша пожал плечами. — Я бы сжег город собственной рукой! Но они сражались как герои, и, думаю, я не обязан наслаждаться воплями поджариваемых заживо людей или все же обязан?

— Иди-ка ты спать, Рауль, — посоветовал герцог. — Все мы знаем, что ты дерешься как дьявол во время боя и заболеваешь после него.

— Смерть Господня, я не болен! — резко возразил Рауль. — Мы разбили французов и ничто иное меня не волнует.

По пути к выходу он задержался и бросил через плечо:

— Двоих я убил собственноручно, и это было отвратительно… тех, кто нанес мне рану. — Он коснулся забинтованной руки и удрученно усмехнулся.

— Перерезал им глотки? — с надеждой спросил Юбер.

Рауль удивился.

— Да нет, одному выпустил кишки, а другого растоптал конем. Жильбер, я так устал, что, как пьяный француз, не могу стоять без опоры. Дай руку, а то упаду и опозорюсь перед всем лагерем.

Юноша вышел, держась за плечо друга, и заговорил не раньше, чем они добрались до их маленького шатра и он смог растянуться на тюфяке.

— Как жаль, что там не было Эдгара, — сонно заметил он. — Ему бы это понравилось больше, чем мне.

— Наверняка тебе все это тоже нравилось, пока происходило, — констатировал Жильбер.

Рауль уже закрыл было глаза, но при этих словах вновь открыл их и посмотрел на друга, прислушиваясь к себе.

— Да, нравилось — кое-что. Но остальное было ужасно. Многие французы не успели надеть доспехи, потеряли оружие, поэтому их просто порубили в клочья, а некоторые бросались в пламя, чтобы умереть. Тебе бы это не понравилось. Тебе бы не понравилось также слышать детские и женские вопли. Там был один маленький ребенок… он голенький выбежал из дома и… О да!.. Это война, но я бы хотел, чтобы это был не наш ребенок.

— Если бы победили французы, то погиб бы не один нормандский щенок, — резонно заметил Жильбер.

— Конечно, и я счастлив, что мы отомстили. Французы жгли и грабили все, что попадалось на их пути по дороге на Мортемар. — Его веки от слабости смежились. — Их ненавидишь, но когда смотришь, как они умирают, то волей-неволей сердце разрывается от жалости.

Он снова открыл глаза.

— Кажется, мои братья были правы, надо уйти в монастырь, когда все закончится, — заметил он и, повернувшись на бок, мгновенно заснул.

Рауль был единственным, кто спал этой ночью.

Когда над горизонтом посветлело, лагерь французов был разбужен звуком рога, пронзительно раздавшимся в тишине. Стража, прислушиваясь и удивляясь, покрепче сжала копья. Рог протрубил снова и снова. Казалось, трубач был рядом, хотя и скрытый утренним туманом. С тюфяков с трудом поднимались головы, люди выкарабкивались из постелей и удивлялись, что случилось: нормандцы, что ли, напали? Граф Неверский, потревоженный неожиданным беспорядком, вышел из шатра, накинув мантию поверх тонкой туники.

— Это рог, лорд, — пояснил один из стражников. — Кто-то приблизился к нашим позициям. Вон, смотрите! Что там такое?

Фульк из Ангулема подошел, покачиваясь со сна, в наспех натянутых штанах.

— Что случилось? — раздраженно поинтересовался он, но был остановлен жестом руки Невера.

Вновь прозвучал трубный сигнал, завершившийся торжественным тушем.

— Кто бы там ни был, но он вон там — на том холме, — пробормотал Невер, напряженно всматриваясь в очертания пологого склона, проглядывающего сквозь туман.

Пронзительный голос разорвал тишину.

— Я — Ральф де Тоени, — услышали французы. — Я принес вам известие.

Ропот прошел по лагерю. Невер подался вперед, пытаясь проникнуть взглядом сквозь туманную мглу. Ветерок колыхал туман над холмом, и сквозь него в призрачном свете можно было различить силуэт всадника. Его голос доносился весьма отчетливо:

— Запрягайте телеги с повозками и отправляйтесь в Мортемар забрать своих мертвецов! Французы бросили вызов нашим рыцарям, так пусть оплакивают свою наглость! Брат короля, Юдас, сбежал, Ги де Понтье захвачен, остальные либо убиты, либо в плену, либо разбежались. Герцог Нормандии сообщает об этом королю Франции!

Речь закончилась взрывом издевательского хохота. Что-то трепетало на конце пики вестника, казалось, это была хоругвь. Он развернул коня и исчез во мгле так же внезапно, как появился, а топот тяжелых копыт быстро поглотил туман.

Несколько французских солдат бросились к тому месту, где только что был всадник, в напрасной надежде схватить герольда, но их фигуры затерялись в рассветной мгле, а один из них вдруг истерически заорал.