Осколок Нави - Дарья Старцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Однако есть у меня одна задумка… – заговорила я осторожно, догадываясь, что Озару придется не по нраву мой замысел. – Я могу поехать в Брезгород одна. Мстислав ведь не знает, куда я пропала и где жила. Скажу ему, мол, Мрежский князь послал своих людей похитить меня. Поплачу, что еле выбралась, да добрела до его княжества. Он поверит мне, а я тем временем выкраду око лиха. Так ваши силы на поле битвы станут равны.
Ирица ахнула, будто я прямо сейчас вскочила на коня и отправилась на верную смерть.
– Об этом не может быть и речи, – отрезал Озар, сердито сдвинув брови. – Раз не смогли мы отыскать ключ, то так тому и быть: одолеем Мстислава силой. Рать уже готова выступить.
– В прошлый раз удалось и без колдовского меча с лиховской заразой справиться, – поддержала Ирица, такая же уставшая и подслеповатая.
– Тогда все было по-другому! – возразила я, гордо возвышаясь над кучей свитков. – Нужно попробовать решить дело хитростью.
– Разговаривать здесь больше не о чем. Ирица, – повернул Озар голову к совсем поникшей бабе, – оставь нас наедине.
Она устало засеменила к выходу, унося на своих поникших плечах тяжкий груз тревог.
– Я не хочу, чтобы ты погиб, – призналась я, когда дверь тихо захлопнулась спиной Ирицы.
Мы остались вдвоем посреди беспорядка с тяжелыми мыслями в головах. Напряженные плечи Озара расслабились. Глаза его наполнились печалью, но в них теплилась такая снисходительная забота, словно это мне, а не ему судьба уготовила смертельную битву, и это я, а не он нуждалась в теплом утешении, дабы обрести хотя бы мнимую надежду. Он безжалостно смахнул со стола свитки и оперся на него всем своим весом. Я сложила руки на груди, мысленно приготовившись выслушивать его нравоучения.
– Рада… – прошептал Озар с несвойственной ему робостью. – Лишь тебе я могу доверить свое княжество.
Слова повисли в воздухе темной тучей, предвещающей неминуемую бурю.
– Я хотел бы попросить тебя об этом для своего счастья, но прошу ради своего народа, – Озар нашел мою руку, цепко переплел наши пальцы. Нежная ямочка вновь показалась чуть выше уголка его губ. – Ты станешь моей женой и княгиней Мрежской?
Он уже отчаялся найти меч и знал, что может погибнуть от руки Мстислава или, что куда хуже, от нечистого лиховского взора. Озар был готов отдать жизнь за свой народ, но не желал оставить его без попечения.
– Я не желаю для себя большего счастья, чем прожить с тобой в любви до конца своих дней, – признался он, приложив мою руку к своему сердцу. – И ежели смогу выжить в битве, то обещаю сделать все для того, чтобы ты полюбила меня так же горячо и нежно, как я тебя.
Быстрое горячее сердце гулко стучало под моей ладонью. На плечи вновь упало тяжкое ярмо долга. В тот миг я ощущала что угодно: страх за народ, который останется без князя, безграничное уважение, восхищение, но только не любовь, которой ждал от меня Озар. Я дала свое согласие.
Лучшая швея Мрежи, отложив все свои дела, пошила для меня свадебный сарафан вместе со своими помощницами. Драгоценные камни для украшения отыскали у торговцев, которые стянулись в стольный град на весть о княжеской свадьбе. Озар повелел разослать гонцов во все уголки княжества, пригласил бояр, чтобы ни у кого не возникло сомнения в моем праве на власть. Княжеский терем гудел с утра до ночи в хлопотах о кушаньях, нарядах, украшениях и обрядах. Ирица хваталась за голову. Подготовить достойную свадьбу было сложно, а такую скоропостижную – еще сложнее. Она бранила чернавок за их работу, придиралась к каждой мелочи.
– Молодые еще! Что вы в свадьбе смыслите? – твердила она на все мои попытки упростить торжество.
А вот Озар ее полностью поддерживал. Однако не помпезность и пышность сулили крепкий брак, а родительское благословение. Меня это тревожило. Я вторила себе, что ежели все закончится хорошо, то мы с Озаром обязательно придем к батюшке на поклон, попросим простить нас. Он глянет на зятя своим суровым взором, может, поначалу обидится на меня, но родительское сердце быстро оттает.
Огоньки лучин рассеивали темноту бани, но растопить или хотя бы ослабить ее таинственную глубину мрака им было не под силу. Даже суетливые голоса чернавок не заглушали волнительное предчувствие грядущих перемен. Однако как я ни старалась, все равно не могла осознать, что провожу последний вечер своего девичества. Будучи маленькой девочкой я глядела на невест в нарядных сарафанах и представляла, как сама однажды надену кокошник, усыпанный каменьями, как Светана заплачет, глядя на меня совсем уже взрослую, а батюшка с волнением и радостью отпустит в терем жениха. Но явь оказалась далека от наивных детских мечтаний.
Вслед за Ирицей девицы затянули громкую, заунывную песню о соловушке, покинувшей родимый тенистый лес, пролетевшей над широкими полями и лугами, заблудившейся и нашедшей приют в чужой стае. Девичьи голоса сплетались вокруг меня кольцом, глубже затягивали в тягостные мысли. Под их гнетом слезы все же пролились из моих глаз. Я быстро утерла их, пока какая-нибудь глазастая чернавка не заметила и не растрезвонила позже, что я опечалена участью Мрежской княгини, а жених вовсе не люб мне. Пусть так оно и было.
К счастью, печальные песни звучали недолго, а березовый веник вмиг выгнал из меня всю тоску. Каждый удар о кожу веток, усыпанных сухими листиками, возвращал в явь, приколачивая к мокрой лавке. Ирица хлестала меня веником, и напевала уже веселую, бодрую песню, а я удивлялась, как у нее, уже не молодой, хватает на это сил.
– Поддайте-ка жару, девоньки! – приказала она, вновь замахнувшись для очередного удара.
Я приподнялась на локтях и взглянула на нее. Дряблые щеки раскраснелись, со лба стекали крупные бусины пота, но глаза сверкали задорным, молодецким блеском. Только теперь я заметила, как взбодрила Ирицу наша с князем свадьба. Быть может, она и не догадывалась, почему мы решили обручиться так скоро, а может, просто старалась не думать об этом. Именно ей предстояло завтра встретить нас с караваем как старшей женщине в тереме. Она любила Озара словно родного сына, а он почитал ее как мать. Одна из немногих Ирица искренне радовалась за нас.
Я покинула мыльню в окружении новоиспеченных подружек под девичий смех и танцы. В предбаннике мы сели за накрытый кухаркой
