Рыжий и черный - Татьяна Лаас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Отец точно убьет… — Под эту оптимистичную фразу она открыла дверь в палату Лиз: — прошу!
В палате было прохладно — окно было настежь открыто, и с улицы вместе с сырым воздухом залетали звуки оживающего по весне города: пение птиц, шорох ветра в ветвях деревьев, перекликивания поездов на близко расположенном железнодорожном вокзале.
Лиз, бледная, но улыбчивая, отчего фонтанчик в сердце Грега просто взорвался теплом, полусидела в постели, спиной опираясь на подушки в белом неглиже и смешной короткой вуали белого цвета, украшенной цветами. Грег заторможенно понял, что это свадебная фата. Отец Маркус, крайне торжественно стоявший у изголовья кровати, мысленно ядовито возмутился: «Наконец-то!». Он улыбнулся, дождавшись, как все войдут в палату и закроют дверь:
— Други мои… В этот скорбный день…
Грега спас только фонтанчик в сердце, а у Брока такого не было — он побелел и вскинулся, тут же замирая под прилетевшим сразу всем мужчинам: «Любого, желающего поймать меня на лжи, прокляну!»
Вслух же отец Маркус продолжал как ни в чем не бывало рассказывать об истинной вере, расцветающей в сердцах только в минуты близости смерти, и о святой необходимости соединять любящие сердца перед неминуемой гибелью, дабы не подвергать их вечной разлуке… Закончил он весьма быстро:
— Грегори Эш Блек, согласен ли ты взять в жены эту прекрасную деву Элизабет Агнес Клер де Бернье и мирно проводить её в её скорбный путь?
Грег твердо сказал под волнение фонтанчика в груди:
— Да!
Отец Маркус словно и не ожидал другого ответа — он тут же продолжил:
— Элизабет Агнес Клер де Бернье, согласна ли ты взять в мужья этого мужественного офицера Грегори Эш Блека и позволить ему проводить тебя в последний путь, оставляя горевать о тебе на этой земле и ждать встречи на небесах?
Лиз вздрогнула от формулировки, Андре не сдержала смешок, отец Маркус вновь ядовито разродился: «Вы представляете — эта лера только пришла в себя, а уже беспринципно обдумывала, как обмануть инквизитора! И куда катится этот мир?»
Лиз все же нашла в себе силы сказать:
— Да!
Отец Маркус взял Грега за руку и вложил в его ладонь холодные пальцы Лиз:
— Объявляю вам мужем и женой! На все оставшиеся дни, дарованные вам богами.
Грег осторожно присел на кровать рядом с Лиз, и отец Маркус вмешался, напоминая:
— Можешь поцеловать свою жену…
Брендон кашлянул:
— А кольца когда?
Марк прищурился:
— Вот любишь ты все портить! Я, быть может, впервые в жизни провожу такой обряд — имею право на ошибку!
Брендон покладисто сказал:
— Понял, кольца потом.
Глава 19 День третий. Случайные связи рунных цепей
Голова нестерпимо болела, даже сильнее, чем все заживающие после взрыва раны на теле. Хотелось взять и заорать на всю палату, на весь госпиталь, на всю планету: «Заткнитесь! Хоть на пару секунд! Хоть на миг перестаньте думать!» — только Марк понимал, что даже это его не спасет. Он, старательно улыбаясь, обвел взглядом палату, не в силах даже разобрать, где чьи мысли — они просто неотвратимо неслись на него сплошным потоком, как летит с гор сель, захватывая в плен громадные валуны, валя деревья и убивая все живое на своем пути. Так и чужие мысли корежили Марка, взрывая образами, словами, чувствами его голову, сдирая слой за слоем с его души, топя его сознание в общем непрекращающемся потоке. Он уже с трудом разбирал, где он сам, а где чуть завидующий, но желающий счастья Брок, где рассуждающий о новых татуировках на его теле Брендон, где еще не верящая в возможность полного исцеления, но страстно желающая жить Лиз, где просто наслаждающаяся моментом Андре… Он был одновременно на операционном столе, корчась от боли, он был наркотизатором, подходящим к пациенту и рассчитывающим дозу лекарства, он был спешащей с подносом, на котором стояли чайные пары, сиделкой, он был хирургом, ожидающим некоего отца Маркуса на перевязку, он был галдящей на ветке птицей, радующейся теплу, он был везде, и он был нигде.
Он откланялся, спеша на процедуры. Брендон устремился за ним:
— Я провожу…
Марк еле сдержался, чтобы не оттолкнуть его руку, пытающуюся поддержать его под локоть. От прикосновения поток мыслей стал еще ярче и больнее, если такое возможно. Только смысла не прибавлялось, потому у Марка закончились силы понимать и осознавать. Хотелось одного — забиться в дальний угол и заткнуть руками уши… Голову? Сознание? Или окружающих?
— Что с кольцами? — спросил на ходу Брендон.
— А что с кольцами? — старательно холодно ответил Марк, стараясь абстрагироваться от вспышек эфира перед глазами и найти себя в общем гуле чужих сознаний. — Я же сказал: забылся.
Брендон фыркнул:
— Ты? Да я «орал» что было сил про кольца! Неужели не слышал?
Марк, замирая перед дверьми перевязочной, честно ответил, заглядывая в глаза друга:
— Нет, не слышал. В любом случае, ты кольца отдал, ими обменялись, так что все в порядке. Закончи дела с оформлением бумаг — заедь в инквизицию, внеси свидетельство о браке в дело ведьмы Элизабет де Бернье.
Брендон напомнил, открывая дверь и заставляя Марка проходить в перевязочную, где едко пахло лекарствами и спиртом:
— Дела такого нет.
— Так заведи! — Марк с трудом подавил раздражение. Хоть пару минут покоя. Хоть пару секунд… Только у него еще слишком много работы — надо проверить весь город на одержимость демонами. Пока отдыхать нельзя. Не сойти бы с ума. Тяжелая, обжигающая, острая, как игла, мысль пронзила его: а если он уже сошел с ума? Если весь этот поток чужих сознаний и есть его безумие. Он принялся раздеваться. Если он сошел с ума, то нужно действовать срочно. Кайла, способного его остановить, больше не было, а Брендон… Его нельзя такому подвергать. Он не перенесет, его психика не выдержит такого. Выхода не было, или он его
