Финансист - Б. Б. Истон

– Не-а, думаю, ты поработаешь за нас двоих.

– Ну, если спрашивать об этом Кена, то нет, – закатила я глаза.

Рот Сары расплылся в зловещей ухмылке. Я знала эту ухмылку. И любила ее, потому что за ней, как правило, следовало разрешение сделать именно ту самую плохую вещь, которую я и без того подумывала сделать.

Качая головой, как будто я была мелким несмышленышем, Сара сказала:

– Мы не спрашиваем. Мы ставим в известность.

41

Я бросила курить. Я перестала принимать противозачаточные. И перестала спрашивать. Я сказала Кену, если он не хочет ребенка, то пусть сам об этом и заботится. А я больше не буду предотвращать то, чего так хочу.

Я была готова к тому, что Кен будет бороться или хотя бы закупит запас презервативов на всю оставшуюся жизнь, но он не сделал ни того ни другого. Он принял свою судьбу с благородной покорностью, и уже через несколько недель я писала на пластиковую палочку.

– Кен, это тут одна полоска или две?

– Две.

– Но вторая какая-то бледная.

– Ты же только что сама сказала – вторая.

– Может, сделать еще один тест? Ну, у меня же даже задержки пока не было.

– Тогда зачем ты вообще делаешь тест?

– Потому что у меня болела голова, и мне все время хочется кого-нибудь убить.

– Так может это просто ПМС?

– Я НЕ ЗНАЮ! Я ПОТОМУ И ДЕЛАЮ ТЕСТ! Прости. Видишь? Я же говорю. Лучше сделаю еще один.

– Смотри. Вторая полоска стала темнее.

– Боже мой. Кен. Я… беременна…

– Поздравляю.

И все. «Поздравляю».

«Сукин сын».

Как только я это обнаружила, я тут же вприпрыжку поскакала к врачу. Лучи солнца заливали мое лицо. Я ждала, что они скажут, что у меня все прекрасно и мой ребенок будет самым умным, милым, здоровым ребенком на свете, и все это благодаря моим знаниям о раннем детском развитии, и что я лучшая мама в мире. А потом приколют мне на блузку голубую ленточку и отправят меня восвояси.

Но все было не так.

– Миссис Истон, – сказал доктор, поднимая на меня строгий взгляд.

Я взволнованно затеребила край бумажного халата.

– Да?

– Вы в курсе, что весите на десять килограммов меньше нормы при вашем росте?

– Нет, – соврала я.

«Всего-то? Вот черт».

Доктор подозрительно оглядел меня.

– Из-за вашего веса мы вынуждены классифицировать вашу беременность как беременность высокого риска.

«Высокого риска?»

– Если честно, вам повезло, что вы в принципе смогли забеременеть.

«Что?»

– Я буду откровенен, миссис Истон. – Врач положил мою карту на стойку и серьезно посмотрел на меня. – Если вы не начнете набирать вес во время беременности, причем делать это надо постоянно, питаясь калорийной пищей, ваш ребенок окажется перед высоким риском родиться преждевременно или с низким весом, что, как вы понимаете, будучи школьным психологом, неминуемо может привести к различным задержкам в развитии и проблемам со здоровьем.

«Задержки? Проблемы со здоровьем? Из-за меня?»

Я вышла обратно на солнечный свет, как в тумане, сжимая одной рукой рецепт на лекарства от тошноты, а в другой – свой впалый живот. Если я и была в чем-то уверена всю свою жизнь – так это в том, что стану прекрасной матерью. Я знала это еще в детстве, когда кормила из бутылочки своих кукол. Я знала это, будучи подростком, когда постоянно оказывалась в роли мамочки для своих отвязных друзей. Я знала это, когда вкладывала душу и сердце в своих дошколят, буквально проливая кровь, пот и слезы, чтобы они добились прогресса. Идея, что я стану прекрасной матерью, никогда раньше не подвергалась сомнениям, и, сидя за рулем своей верной машины и глядя на окно гинеколога, я поклялась, что больше никогда и не подвергнется.

«Вот увидишь, засранец. У меня будет безупречный младенец. Вот погоди».

Я так и продолжила обсессивно следить за тем, что я ем, но теперь я считала не калории, а миллиграммы фолиевой кислоты. Я грела свой обед в микроволновке, чтобы убить все бактерии, и отказалась от кофеина и алкоголя. Я получала достаточно белков и кальция, не ела полуфабрикатов и искусственных красителей.

И на первом же ультразвуке мне сказали, что я на пути к набору нормального веса и что ребенок выглядит идеально.

«Идеально». Это было все, что я хотела услышать, но мои радость и облегчение были омрачены горем и тревогой.

Не из-за ребенка.

А из-за звонка, который я получила два дня назад.

Звонка, которого я ждала с того дня, когда впервые встретила Рональда «Рыцаря» Макнайта.

42

Я не видела Рыцаря с тех пор, как переехала к Кену. Хотя он время от времени звонил мне. Когда мы поженились, он сказал, что рад за меня. И это прозвучало искренне. Он сказал, что все еще дерется в барах, что ничуть меня не удивило. Он сказал, что не доживет до тридцати.

И оказался прав.

В новостях Рональда Макнайта описывали как героя-ветерана, который пытался остановить драку на ралли байкеров. Там говорили, что он был застрелен во время драки и умер по пути в больницу. Его фотографию в качестве выдающегося гражданина в синей военной форме показывали в вечерних новостях.

Я не поверила ни единому слову.

Рыцарь, которого я знала, не стал бы никого спасать; он был безжалостным татуированным бандитом с проблемой неконтролируемой ярости и тяжелой формой ПТСР. Он не останавливал драки. Он их начинал. А уж когда он их начинал, остановить его можно было только пулей.

Но может быть, я только хотела в это верить. Может быть, мне было проще спать по ночам, зная, что Рыцарь был плохим парнем и заслужил свою судьбу. Может быть, сама мысль о том, что он выжил в двух экспедициях в Ирак только для того, чтобы быть застреленным на улицах страны, ради которой рисковал жизнью, была настолько трагичной, что я просто не могла ее вынести.

Я вошла в похоронный дом «Айви&Сын» с еще теплыми картинками своего первого ультразвука в кармане. Зал был набит байкерами грязноватого вида. Они обнимались и хлопали друг друга по плечам, и от их кожаных курток шел запах бензина и сигаретного дыма. Девицы с тату в рваных черных майках вытирали густо подведенные глаза, глядя слайд-шоу на дальней стене. На большинстве фотографий был Рыцарь на своем мотоцикле, Рыцарь, хмурящийся в камеру, Рыцарь с одним из своих спасенных питбулей, хмурящийся в камеру. Но на одной был Рыцарь, стоящий в обнимку со своими друзьями из мотоклуба, и он улыбался.

Я не знала никого на этих фотографиях, как и никого в этом зале. Тут не было никого из нашей школы, да и с чего бы? Рыцарь всегда их всех отталкивал, причем многих – физически. Его родной отец умер. Отчим оформил на него запрет на приближение, а мать… В последний раз, когда я ее видела, она целилась из пистолета ему