Пилот - Иван Валерьевич Оченков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Почему же он тогда рухнул?
– Энергокабели посекло.
– Н-да, не было ни гроша, да вдруг алтын! И что с этим теперь делать? Грузовые отсеки не резиновые…
– Кэп, а давайте корвет китайцам пихнем, – как бы невзначай заметил Март.
– В каком смысле?
– За деньги.
– А ведь парень дело говорит, – расплылся в хитрой улыбке Шаймарданов. – Союзники все равно попытаются его отжать, а охранять добычу нет ни времени, ни возможностей. А так и овцы целы, и волки сыты!
– Вообще-то попробовать можно, – задумался командир. – Сколько ни есть, а заработаем…
Демонстрируя русскому капитану свою приязнь, генерал Сюэ усадил его рядом с собой, а для молодого пилота и переводчицы охранник раскрыл откидные кресла, называвшиеся страпонтенами.
Проезжали через огромную толпу китайцев – чумазых, в саже, копоти и пепле, в подпалинах на одежде, которые, несмотря на горе, боль потерь близких и все еще полыхающий старый город, улыбались, кричали и приветственно махали руками своим новым героям.
– Привет, – улучив минуту, шепнул сидящей рядом барышне Колычев. – Меня зовут Март.
Та в ответ окатила его ледяным взглядом, способным заморозить небольшое озеро. Однако молодого пилота, буквально только что одержавшего блестящую победу в своем первом воздушном бою, этим было не смутить. Куда-то делись едва не свалившая его усталость и головная боль. А кровь, напротив, буквально бурлила в жилах, отчего хотелось сотворить какое-то безумство. Например, поцеловать эти красиво очерченные губы…
– Я слышал, прозвище вашего генерала – Байлин, – продолжал он болтать, стараясь нащупать слабину в глухой обороне переводчицы. – Бай – это точно белый, а лин – или свет или лес в переводе, а почему его так зовут?
– Ни то, ни другое, – не смогла удержаться от возможности поставить на место болтливого «заморского черта»[40] девушка. – Это означает: холм, гора, сопка и мавзолей.
– И что это значит все вместе?
– Суровый, строгий старший брат.
– Спасибо. Это очень важная информация!
– Зачем тебе это? – удивилась она. – Ты ведь всего лишь пилот!
– Это великая тайна, но с вами я могу ею поделиться. Вы ведь никому не расскажете… Перед вами, о прекрасная дева, даос, открывший секрет бессмертия. Великий маг и чародей, – с совершенно серьезным и невозмутимым видом произнес Март. Ошарашенная таким заявлением соседка ответила ему недоуменным взглядом, но потом сообразила, что это шутка, и не смогла удержаться от улыбки. Колычев удовлетворенно качнул головой и продолжил растапливать лед. – И еще мне просто интересно. У вас красивый язык… и девушки тоже.
Последний комплимент явно пришелся по вкусу суровой спутнице китайского генерала, и она стала поглядывать на своего соседа уже не столь холодно.
Миновав толпу, машина прибавила ходу и покатила, что сразу отметил Март, не в сторону горящего центра города, а к возвышающейся на северной окраине высокой горе, в склоне которой, очевидно, и располагались бункеры для высшего начальства.
Тем временем между генералом и неплохо владевшим мандаринским диалектом Зиминым тоже завязался короткий диалог.
– Вы появились как нельзя вовремя.
– Счастливая случайность, ваше превосходительство. Мы прибыли с грузом для нашего посольства, с нами несколько его сотрудников, включая православного священника.
– Священника?
– Да. Ведь, насколько я понимаю, со стороны законного китайского правительства было дано согласие на открытие церковного прихода?
– Да, все верно, – немного помолчав, отвечал генерал, после чего не удержался от шпильки. – Правда, мы были уверены, что у вас найдутся более срочные товары для доставки в Чунцин.
Зимин в ответ только пожал плечами. Дескать, я только перевозчик, а список, очередность и сроки фрахта определяют совсем другие люди.
– Но в любом случае очень хорошо, что северный сосед изменил отношение к Республике, – как будто спохватившись, добавил Сюэ.
– Я тоже так думаю, – скупо улыбнулся кавторанг.
– Господин капитан, – задал, наконец, наиболее интересующий его вопрос китайский военачальник, – вашим людям удалось потушить пожар на борту японского корабля?
– Так точно, – невозмутимо отвечал ему Зимин. – С огнем мы справились. Спасибо, что спросили.
– И каковы же ваши дальнейшие намерения? – тщательно взвешивая каждое слово, осведомился генерал.
– Пока не могу сказать ничего определенного, ваше превосходительство. Для начала надо разобраться с его техническим состоянием. Кстати, я надеюсь, вы осознаете, что «Таникадзе» – наш законный трофей?
В ответ китайский военачальник предпочел дипломатично отмолчаться. Он еще не знал «линию партии» по данному вопросу. И терять лицо перед рейдером, давая собеседнику опрометчивые обещания, совершенно не желал.
Впрочем, продолжить общение ни Колычеву с переводчицей, ни Зимину с китайским генералом все равно не удалось, ибо их лимузин наконец-то добрался до резиденции Чан Кайши. Но перед тем как предстать перед президентом республики, кавторанг едва заметно пихнул своего воспитанника в бок.
– Ты что творишь?! – даже не сказал, а подумал он, коснувшись «сферы» Колычева.
– Сам не пойму, – после недолгого раздумья признался тот. – Так и тянет к этой красотке…
– Понятно, – едва заметно изогнул уголки губ опекун. – Реакция организма.
– В смысле отходняк?
– Не знаю, откуда ты берешь такие слова, но в принципе верно. У одаренных вообще и пилотов в частности такое случается. Одни снимают этот синдром водкой, другие прибегают к средствам потяжелее. Третьих неудержимо тянет к противоположному полу. Ты, судя по всему, как раз из таких. Но, помни, пожалуйста, что это не просто переводчица, а наверняка еще и любовница генерала. Поэтому держи себя в руках.
– Я попробую…
Тем временем последние приготовления были закончены, и одержавшим столь эффектную победу русским пилотам было позволено предстать перед генералиссимусом и его свитой. Но первым к ним подошел временный поверенный в делах при правительстве Китайской республики князь Белосельский-Белозерский.
– Рад приветствовать вас, господа, – явно торопясь, начал он, по очереди тряся руки Зимину и его воспитаннику. – По долгу службы я должен сохранять спокойствие, но ваше сегодняшнее появление сродни благодати небесной!
– Не преувеличивайте, Константин Эсперович, – невольно улыбнулся немного знакомый с ним по прежним делам кавторанг.
– Нисколько, любезнейший Владимир Васильевич, нисколько! Десятки дипломатических нот не будут стоить этого японского корабля. Я непременно напишу в Петербург о вашем вкладе в развитие русско-китайских отношений.
Надо отметить, что, несмотря на эмоциональность, дипломат совершенно верно обрисовал ситуацию. До сей поры лидеры Свободного Китая относились к России весьма настороженно и даже враждебно.
Во-первых, потому, что Петербург выступил в свое время главным архитектором появления независимых Монголии и Маньчжурии. Во-вторых, в дальнейшем, уже в ходе японо-китайской войны Российская империя предпочитала придерживаться нейтралитета и напрямую не оказывала Нанкинскому правительству Гоминьдана поддержки, стремясь не портить и без того напряженные отношения с Токио.
