Неотразимый дикарь - Тереза Медейрос

Хотя сам факт возвращения его сына положил конец некоторым сплетням, на их месте тут же возникали новые слухи. Те, кому не повезло получить приглашение на званый вечер лорда Ньютона, с жадностью впитывали все разговоры об этом светском рауте. Общее мнение было таково, что наследник герцога оказался весьма приятным молодым человеком с отличной фигурой, который, безусловно, мог представлять интерес для женщин и вызывать зависть у мужчин. Его бархатный баритон и мелодичный шотландский акцент произвели самое благоприятное впечатление. Отныне во всех домах Берне стал самым востребованным поэтом.

При этом некоторые серьезно сомневались в том, что он собирается обручиться с дочерью актрисы. Когда кто-то рассказал о том, что они поссорились в присутствии всех гостей на званом вечере у лорда Ньютона, некоторые молодые незамужние дамы и их матери пришли в восторг. Может, есть еще надежда, что наследник герцога одумается и подберет себе другую, более подходящую невесту. Когда подошло время бала, лондонское высшее общество было до крайности взбудоражено.

Памела тоже очень волновалась. Утром доставили последнюю часть ее приданого, и теперь она могла выбирать бальный наряд из огромного количества самой разной одежды. С помощью Софи она, наконец, остановила свой выбор на платье с высокой талией из воздушной французской кисеи на атласном чехле темно-красного цвета, украшенном по подолу тремя оборками. Пышные рукава подчеркивали красоту плеч и шеи. Вырез каре лишь приоткрывал ложбинку меж белоснежных грудей.

Софи превзошла саму себя, укладывая тяжелые волосы сестры в замысловатые локоны модной французской прически с несколькими жемчужными гребнями на макушке.

Памела выглядела как самая настоящая леди, но у входа в бальный зал ее парализовал страх. Руки в шелковых перчатках буквально заледенели, атласные туфельки, словно приросли к паркетному полу. Она никогда не видела, чтобы ее мать испытывала страх перед выходом на сцену, но много раз слышала ужасные рассказы о том, как других актеров страх вгонял в ступор.

Ей предстояло выйти «к публике», увидеть огромное множество гостей, и перед глазами поплыли черные точки… Нет, она не создана для сцены. Лучше всего она чувствовала себя за кулисами, где могла аплодировать актерам вдали от рампы.

Но вот среди гостей она увидела возвышавшегося над всеми Коннора. Если бы сейчас его увидел портной, ему бы стало плохо. Вместо элегантного вечернего костюма на нем был шотландский шерстяной килт и плед через левое плечо. Некоторые из приглашенных дам, бросали из-под веера любопытные взгляды на его голые колени, размышляя о том, что скрывается под складками килта. Традиционный шотландский наряд сидел на нем так красиво, что уже на следующее утро многие лондонские щеголи спешно вызвали к себе портных, чтобы заказать себе килты и клетчатые чулки.

Коннор, казалось, не замечал всеобщего внимания и искал глазами только ее, Памелу. Когда их взгляды встретились, на его лице появилась озорная улыбка. Всего несколько часов назад они занимались любовью в ее спальне.

При виде этой улыбки Памела начала понемногу приходить в себя. Руки потеплели, ноги стали свободно двигаться, и она пошла к Коннору.

Путь ей поспешно преградил лакей.

— Постойте, мисс! Так не положено. Вы должны позволить мне объявить ваше имя гостям.

Это был тот самый лакей, который в самый первый день никак не хотел пускать ее к герцогу.

— Не волнуйся, Питер, — улыбнулась она ему. — Я сама знаю, кто я такая.

Обойдя лакея, Памела направилась к Коннору через толпу гостей, высоко подняв подбородок и кокетливо улыбаясь. Она точно знала, кто она такая. Она — женщина Коннора.

Когда она дошла до него, он уже не улыбался и неодобрительно смотрел на вырез ее платья. Озадаченная его поведением, она тоже посмотрела на свой вырез и не нашла ничего предосудительного.

— На тебе нет никаких украшений, — сказал он, наконец.

Она невольно коснулась обнаженной шеи.

— Знаю, это выглядит странно, но мне не хотелось портить мое чудесное платье фальшивым жемчужным ожерельем.

— Не извиняйся, детка. Это моя вина. Я должен был заранее позаботиться об услугах ювелира.

Он незаметно оглядел гостей. В его глазах зажегся алчный огонек, когда он увидел сверкающее бриллиантовое колье на шее седовласой дамы.

— Хочешь, я украду для тебя какое-нибудь украшение?

Памела чуть хрипло рассмеялась, и в ее сторону тут же обратились любопытные взгляды.

— Судя по тому, как эти женщины смотрят на тебя, вы могли бы произвести обмен или договориться как-то иначе…

— Нет уж, спасибо, — решительно оборвал ее Коннор. — У меня есть идея получше.

Улыбка застыла на губах Памелы, когда он снял с себя материнский медальон на тонкой золотой цепочке и надел его ей на шею. Медальон еще хранил тепло своего хозяина. Дрожащими пальцами она прикоснулась к его гладкой поверхности. Она хорошо понимала, что этот медальон никогда не покидал своего хозяина с той самой трагической ночи, когда мать Коннора дала его ему, чтобы сын не забывал о своих предках.

— Как только мы поженимся, — прошептал он ей на ухо, — я осыплю тебя бриллиантами, рубинами и жемчугом. Ты будешь надевать свои драгоценности для меня, и тогда другой одежды тебе не потребуется…

Она прижала руку к медальону и убежденно проговорила:

— Ты можешь купить мне все эти побрякушки, если тебе этого так хочется, но этот медальон всегда будет значить для меня гораздо больше любого сокровища.

И в это мгновение струнный квартет заиграл чудесный венский вальс. Обрадовавшись законной возможности вновь оказаться в объятиях Коннора, Памела счастливо улыбнулась ему:

— Не хотите ли потанцевать, милорд?

— Разумеется, нет, миледи, — с нежностью улыбнулся ей Коннор.

— Они отличная пара, не так ли? — заметил Криспин, выходя вместе с матерью в портретную галерею, граничащую с бальным залом.

Она снова была одета во все белое, словно невеста. Или призрак.

— Да, ты прав, — согласилась она на удивление любезным тоном.

Коннор стоял немного позади Памелы, и Криспин видел, как он нежно гладил ее плечи, потом склонился и что-то прошептал на ухо.

— А что ты сделала с тем объявлением, которое я нашел? — спросил он у матери.

В ответ она пожала плечами.

— Ничего особенного. Просто навела кое-какие справки.

— И что тебе удалось выяснить?

— Всему свое время, сынок. Всему свое время, — улыбнулась леди Астрид.

Чувствуя раздражение от ее мелких интриг, Криспин покачал головой и повернулся, чтобы уйти.