Трон тени - Джанго Векслер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Тебе–то откуда знать?»
Фаро всегда был высокого мнения о своих талантах, но Расиния не разделяла его уверенности. До Сот ему уж верно далеко.
Бен похлопал ее по плечу:
— Успокойся, Рас, это же ненадолго, пока не стихнет шум. Выпьешь?
Расиния тяжело вздохнула, но все же взяла у него бокал и приличия ради отпила глоток вина.
Они до сих пор не воспринимают все это всерьез. Коре позволительно, она еще ребенок, но вот все остальные…
«И почему только я — единственная, кого хоть что–то тревожит?»
* * *
Прошло время, половина бутылок, принесенных Фаро, опустела, и толпа на Бирже начала рассеиваться под суровыми взглядами жандармских патрулей.
Второй доходный приостановил выплаты около полудня, признав перед всем миром, что неспособен выполнить свои обещания. То был поворотный момент, которого Расиния ждала со страхом, — момент, когда толпа обычных горожан могла превратиться в орду бунтовщиков, жаждущих скорой и жестокой расправы. По счастью для всех заинтересованных лиц, все утро к банку, постепенно заменяя бродяг и бедняков, стекались охваченные паникой состоятельные горожане, а значит, когда крах банка стал свершившимся фактом, очередь у его дверей состояла по большей части из представителей высшего сословия. Не обошлось, конечно же, без криков, небольшой толкотни, драматических обмороков или приступов истерики, однако эта толпа состояла уже не из тех, кто швыряет камнями в стекла. Опять же, к тому моменту на месте действия скопилось уже немало жандармов, и сегодня они действовали с непривычной расторопностью. Все утро Расиния наблюдала, как строятся шеренгами зеленые мундиры, как прибывают к ним все новые силы подкрепления, — и мысленно благодарила того, кто вдохнул это деятельное усердие в обыкновенно нерадивых защитников порядка.
Сартон и Мауриск убыли вскоре после того: первый вернулся к тому, чем занимался в свободное время (никто не знал, чем именно), второй отправился строчить памфлет о том, что банкротство Второго доходного подтверждает полную несостоятельность финансовой системы борелгайского типа. В номере Бен и Фаро погрузились в игру — ее неотъемлемыми элементами были кости и несметное количество бокалов с вином. Кора дремала на кушетке, свернувшись клубком, словно кошка. Расиния, не зная, чем себя занять, покинула гостиную и вышла в небольшую прихожую, за которой располагались две спальни и крохотная кухня.
Дверь одной из спален была приоткрыта, и в щель сеялся неяркий свет. Расиния заглянула туда и увидела Дантона; он сидел на безукоризненно застланной постели, до сих пор не сняв ни шляпы, ни сапог. Он поднял голову и расплылся в широкой детской улыбке:
— Привет, Принцесса!
Расиния скользнула в спальню и осторожно прикрыла за собой дверь.
— Привет, Дантон. Что ты здесь делаешь?
— Думаю, — ответил он.
— О чем?
Дантон моргнул с озадаченным видом, как будто ее вопрос не имел никакого смысла. Помолчав немного, он кивнул на полупустой узкий бокал, стоявший на столике у кровати.
— Фаро дал мне выпить, но мне не понравилось.
— Не понравилось?
— Слишком много пузыриков. Ударили в нос. — Он вытер нос тыльной стороной ладони. — А пиво есть?
Боже всемогущий! Чувство вины захлестнуло Расинию, на миг накрыв с головой.
«Посмотри на него. Он не понимает, что происходит. Он не присоединился к нам сознательно, по собственной воле. Мы просто используем его — и знаем, что в конце концов это приведет его к гибели».
«Ты всех их используешь, — насмешливо ответила ей совесть. — Дантон ничем не отличается от Бена, Фаро или Коры. Все они лишь орудия для достижения твоей цели. И если одно из орудий сломается — что с того?»
«Но ведь они сами выбрали этот путь. Мауриск, Сартон, Бен, даже Фаро. И у каждого для выбора есть своя причина».
«А Кора? Она–то не представляет, во что ввязалась».
Расиния судорожно сглотнула. Дантон все так же улыбался ей. Нелегко было увязать эту детскую улыбку с человеком — человеком ли? — что еще недавно стоял на колонне Триумфальной площади. Понимает ли он, что творит?
— Дантон, — сказала она вслух, — сегодня ты произнес… рассказал очень хорошую историю.
Тебе понравилось, Принцесса? — Сердце ее болезненно сжалось от этого радостного голоса. — Было много народа, и все слушали.
— Да, много. — Расиния поколебалась. — А ты сам понял, что это за история? Понял, о чем она?
И снова все тот же озадаченный взгляд — как будто она спросила о чем–то уж вовсе несуразном.
— Принцесса, — сказал Дантон, — это история.
— Но тебя слушали люди! Что услышали они в этой истории?
— Люди любят истории. Они много кричат, но это хороший крик.
Демон Расинии, сущность, таившаяся в недрах ее души, беспокойно вздрогнула, словно шевельнулась во сне. Должно быть, избавляется от остатков спиртного, подумалось ей. Жаль. Было бы неплохо хоть на время уподобиться остальным и залить свой разум игристым белым вином. Или даже прилечь на кушетке и задремать.
— Я попрошу Фаро принести пива, — сказала она.
— Спасибо, Принцесса!
Расиния успела лишь приоткрыть дверь спальни, когда раздался стук. Стучали по наружной двери номера, всего в паре шагов отсюда. «Но ведь никто не должен знать, что мы здесь… Скорей всего, местная прислуга».
Расиния поборола зарождающийся страх и улыбнулась Дантону:
— Я скоро вернусь. Оставайся здесь и… думай, хорошо?
— Хорошо!
Дантон устроился на кровати, а Расиния вышла в прихожую и плотно прикрыла за собой дверь. Из гостиной, где все так же развлекались игрой Бен и Фаро, доносились их громкие голоса. Скорее всего, она единственная, кто слышал стук.
В наружной двери не было глазка — удобства, которое часто встречалось в гостиницах попроще. Расиния нахмурилась, затем всем весом навалилась на дверь и уперлась ногами в пол, приготовившись бороться с любыми попытками ворваться в номер силой.
— Кто там? — спросила она вполголоса — так, чтобы ее услышали по ту сторону двери. — Кто это?
— Расиния? Это ты?
— Сот?! — Камеристка, она же телохранитель принцессы, до сих пор твердо настаивала на том, что никто из заговорщиков не должен ее видеть. — Что ты здесь делаешь?
— Ты одна?
— Сейчас да. Остальные в гостиной, у балкона.
— Очень хорошо. Открой.
Расиния отодвинулась и большим пальцем поддела засов, позволив двери приотвориться на пару дюймов, не больше. При этом она подставила ногу, чтобы нельзя было толкнуть ее снаружи. В образовавшуюся щель она наконец разглядела
