БРЕСТСКАЯ КРЕПОСТЬ. Воспоминания и документы - Ростислав Алиев

Гитлеровское командование моментально приняло контрмеры против нас, открывая по крепости артиллерийскую канонаду, и поднялись самолеты в воздух для бомбежки.

Мы еще не успели добежать со склада боепитания до подвала цитадели. Самолеты уже появились над крепостью. Когда самолеты врага поравнялись с территорией 333-го полка, вдруг со II этажа здания над клубом полка из окна казармы II батальона заговорил станковый пулемет.

Экипаж самолета врага почувствовал, что стрельбу ведут по их самолету, самолет несколько кругов совершил над крышей этого здания, цель приблизилась, бросил бомбу.

Брошенная бомба угодила как раз в то место, где был установлен станковый пулемет.

Пулеметчик с пулеметом был загнан в землю между дверями клуба и II батальона.

Этот пулеметчик был ст. сержант, зав. сапожной мастерской полка Вазинге.

После обстрела и бомбежки с воздуха по крепости штурмовые отряды врага начали наступать на Тереспольские ворота.

Командование цитадели направило группу бойцов к Тересполь-сим воротам в штыковую атаку[260].

После штыковой атаки у Тереспольских ворот [стычки] с противником проходили ежедневно по нескольку раз. У меня сохранился в памяти эпизод, связанный со штыковой атакой. Штурмовые отряды врага вновь появились около Тереспольских ворот. Командование цитадели направляет группу бойцов на встречу противника. Внезапным нашим появлением около Тереспольских ворот враг вздрогнул и начал отходить на Западный остров.

Когда из передней линии враг отступил на Западный остров и со своего тыла начал обстреливать нас из минометов[261], когда мины врага начали падать у Тереспольских ворот и дальше на территории, мы начали отходить в укрытие.

Я только успел опуститься в подвал, а следующий боец успел просунуть голову в амбразуру, как около него разорвалась мина. Из амбразуры мне пришлось этого смертельно раненного бойца [оттащить], освобождая дорогу другим бойцам для укрытия от мин врага.

Мне приходилось несколько дней участвовать в расчете орудий 76 мм пушки. Когда разыскали эту пушку среди развалин артиллерийского парка, я не видел, но прицел этой пушки был разбит. Командиром орудия бессменно был зам. политрука 76-мм батареи 333-го полка. Фамилию не помню. Обслуживание орудий, установку прицела, зарядку и стрельбу взял на себя зам. политрука батареи 76-мм, а остальные подтаскивания снарядов и подачи в зарядку выполняли мы из 3 человек.

Мы несколько снарядов выпустили по столовой военторга и её разрушили, а потом повернули пушку в направлении церкви.

Несколько снарядов мы успели выпустить по церкви, и над крепостью появились самолеты и одновременно открыли артиллерийский огонь[262].

А мы орудие перетащили к стене здания 333 сп, и снаряды оттащили от огня, и сами зашли в подвал. В это время зам. политрука осколком снаряда рассекло нижнюю губу рта.

Выбрасывали из самолетов бочки, наполненные горючими [веществами] на крышу помещений крепости, и в результате возникло множество пожаров.

После артиллерийской канонады и бомбежки с воздуха штурмовые части врага опять приблизились к Тереспольским воротам, но защитники цитадели контратакой заставили врага отходить на Западный остров.

В период затишья артиллеристы выкатили пушку на огневую позицию, привезли на санках[263] снарядов. Зам. политрука установил прицел, зарядил и открыл огонь по церкви.

После нескольких выпущенных снарядов по куполу церкви верхняя часть купола церкви [была] разрушена и противника заставили спуститься вниз.

Следовательно, ракетная связь между штурмовиками и командованием дивизии была нарушена.

Фашисты свои успехи в первые дни войны около Тереспольских ворот не сумели закрепить за собой.

На следующее утро фашисты активизировались на Северном острове, у земляного вала[264], [ведущего] к Трехарочным воротам.

Артиллеристы цитадели перетащили пушку 76 мм на территорию башни батальона связи и развернули стрельбу по земляному валу.

После нескольких выстрелов ст. сержант Гордеев выскочил на открытое место, и со стороны земляного вала открыли фашисты огонь автоматными очередями и сразу сразили насмерть ст. сержанта Гордеева.

К вечеру пушку 76 мм перетащили к зданию 333 сп и артиллеристы спустились через амбразуры в подвал на отдых.

На следующий день пушку перетащили к Тереспольским воротам. Здесь установили пушку в направлении Западного острова[265], где были сосредоточены людские силы и техника для переправы через Буг. Зам. политрука зарядил пушку и начал выпускать снаряды в Западный остров, где были сосредоточены людские силы врага.

Противник, видимо, понес ощутимый урон, он сразу же открыл по нам ураганный огонь из артиллерии и минометов.

Когда начали падать на нас снаряды и мины, мы начали отходить к укрытию. Однако, не доходя до амбразуры, разорвался снаряд. Я был осколками ранен в голову и контужен.

Меня перетащили через амбразуры и положили (после перевязки) в подвал под клубом полка[266].

На следующий день рано утром немецкие войска захватили нас в плен и переправили на лодке в другую сторону реки Буга.

Какая судьба была у зам. политрука — не знаю.

27 июня 1941 года нас, пленных, перегоняли по территории Польши в направлении Бяла-Подляска, не доходя города, загнали нас в лагерь, т. е. шталаг № 307.

…Я призывался осенью 1939 года и по прибытии в крепость был зачислен в полковую школу. В полковой школе учился до апреля м-ца 1940 г., а потом меня перевели в штаб писарем ПФС.

Поэтому выпуска полковой школы 1940 г., многих сержантов знаю по совместной учебе.

8. VI.1991 года. Подпись. (И.Алексеев)

г. Москва

Источник: ОФ МК БКГ КП 16405 д. 8213.

7-й роты 3-го батальона 455-го стрелкового полка Махиача Александра Ивановича (события 22.06.41-[?].06.41).

Спал крепко. От сильного огневого нападения врага вдруг все было потрясено, и я сразу не понял в чем дело, но придя в себя ото сна, я увидел, что с потолка, со стен летела штукатурка, услыхал крики раненых бойцов… И когда выскочил из «канцелярии», то пули[267] свистели в здании (дверь была открыта настежь в подразделении), были убитые на нарах и в проходах. Я в каком-то ужасе сначала бросился под нары, где, опомнившись, почувствовал реальность случившегося. После чего подал команду: «Я лейтенант Махнач! Слушайте мою команду! В ружье!!!» Тогда понемногу стали отзываться бойцы. В подразделении осталось не более 20 бойцов и мл. командиров[268]. Так как не было возможности вести ответный огонь по врагу (его (врага) не было видно, стреляли с противоположной стороны, и стояла пыль и дым), мы начали тем временем подготавливать оборону: пробивали вдоль здания стенки, которые разделяли подразделения (роты)[269], собирали запас караульных патронов, которые были в цинковых ящиках в ротах, собирали раненых.

Наша рота и батальон размещались вдоль Мухавца. Здесь размещались склады: боепитания, обмундирования и пекарня при входе направо[270]. Прошло минут 15–20, когда прорубили несколько стен и соединились с другими ротами, и прямо в двери ворвался л-т, запыхавшись, и сразу обратился ко мне (мы сейчас же узнали друг друга — это был л-т Наганов), но отнеслись один до одного строго. Он сразу ответил на мой вопрос, когда я его узнал, и спросил: «Куда ты? Что там?..» «Давай мне двух человек с ручными пулеметами… Мне надо туда[271]… Там полковая школа… Все командиры наши там, наверное… а я…» (он сказал еще о том, что надо идти по левой стороне (там стояло разбитое от польской кампании здание), чтобы добраться до своего подразделения). Ему я выделили 2 чел. с ручным пулеметом, и он ушел с ними. Он обещал прислать связного, но я больше его не встречал. Только было видно — кто-то организовал возле Белого палаца и налево[272] от него крепкую оборону и сопротивлялся врагу. После ухода Наганова появился старшина. Он прибежал в открытую дверь с немецким штыком и, наверное, у него была уже и немецкая каска. Все это мы рассматривали как диковинку. Он сообщит о том, что убил 2-х или одного фашиста (хорошо не помню).

Пробивая стены ближе к выходу из крепости через мост на р. Мухавец, нас собралось около 300 человек, которые были сжаты огнем и дымом, охватившим здания от вещевого склада. Здесь я встретил л-та Мартыненко (с ним учились в КПУ и его закончили), мл. л-та Смагина, военфельдшера (с 3 кубиками), выпускника Харьковского медвоенучилища. Последний рассказал нам (офицерам), что он прибыл накануне 22.VI.41 г. в гарнизон и не знает, кому сдать документы. Его назначили нач. по мед. части (впоследствии он был убит бойцами за невыполнение приказания 24.VI.41 г.), был здесь ст. л-т (фамилии не помню), тяжело раненный. К вечеру и всю ночь рвались боеприпасы (и даже начался пожар днем) на складе. Вечером очистили противоположную сторону крепости от врага[273]. В этом большая заслуга большой группы бойцов, которые вели огонь со стороны Белого палаца. На Буте уже было возведено около 8 понтонных мостов. Деревянный мост[274] через Бут или его рукав оставался и на пятые сутки невредимым, за исключением легких минных пробоин. Когда были выбиты фашисты из расположения 84 сп, было тихо минут 5–6. Все, что было возможно из оружия и боеприпасов, опускали в подвалы. Тогда сразу начался артобстрел (минут 35) и после налет авиации с воющими сиренами. Мы были в подвалах. Некоторые подвалы, где попадала прямым попаданием бомба, засыпала выходы (отверстие круглое из подвала, которые находились в полу зданий) обломками стен. Бомбы были довольно крупного калибра. От волны взрыва шла кровь с ушей и носа. Рот нельзя было закрывать.