Фурии принцепса - Джим Батчер

на дополнительный риск, мне нужна уверенность, что наше донесение, во́роны его побери, дойдет до Гая. – Задумчиво помолчав, он прибавил: – А если у моей маленькой беспомощной женушки от этого будет чуть больше вероятности уйти живой, я назову это удачным совпадением.

Она пошарила в темноте, нащупала его лицо, погладила пальцами щеку:

– Ты меня с ума сведешь.

– Какой уж есть, графиня. – Он нежно поцеловал ее в ладонь. – Давай-ка двигаться. Здесь маловато воздуха осталось.

Амара вздохнула:

– Опять молчать. Стосковалась я по разговорам с тобой.

– Потерпи, любимая. Закончим – наговоримся.

Она склонилась поцеловать его в губы и задержала поцелуй, медленно, внимательно скользя по его губам. Бернард с рычанием выдохнул:

– Я тоже по кой-чему стосковался!

– Например?

– Обсудим, когда закончим, – сказал он. – Во всех подробностях.

Амара невольно улыбнулась в темноте:

– Вот и хорошо. Есть ради чего стремиться домой.

Он стиснул ее пальцы. А потом земля снова задрожала, и к ним, как смутный проблеск рассвета, просочился сумрак облачной ночи. Оба, не сговариваясь даже знаками, тут же укрылись от чужих глаз – фурии наложили вуаль в два слоя, плащи потемнели, слившись с ночью.

Бернард показал ей, что пойдет первым, и шагнул в темноту. Хлюпанье капель по мокрой земле скрыло звук шагов. Амара в темноте не знала бы, куда идти, но Бернард обладал почти сверхъестественной способностью находить дорогу. Он поведет их на юг, туда, куда ворд увел алеранских пленников, – и все дальше от отступающих друзей и союзников.

Дрожа под холодной моросью, Амара горячо надеялась, что не переоценила их способностей, не подписала себе и мужу приговор к жестокой смерти от холода или безжалостного, бесчеловечного врага.

Глава 23

– В Алере тоже бывают холода, солдат! – рявкнул Валиар Маркус. – Без частокола мы станем вкусной мясной пищей для первой нагрянувшей банды шуаранов. Так что налегай да копай, не то настоишься у столба для порки, пока яйца не отмерзнут.

Застигнутый врасплох легионер – из Свободного алеранского – вскочил с места. Раскаяние на его лице быстро сменилось унылой злостью. Все копье строивших частокол легионеров мрачно косилось в их сторону.

«Клятые во́роны, – подумал Маркус. – Не слишком умно, пожалуй, угрожать поркой не так давно отвоевавшему свободу рабу». Желания драться с восьмерыми сразу он не испытывал, но и открытого неповиновения Первое копье терпеть не должен.

Маркус всем телом развернулся к работающим, так чтобы всех держать в поле зрения.

– Ты знаешь или должен бы знать, как поддерживают дисциплину в легионах, легионер.

Отлынивавший легионер, чуя поддержку товарищей, протянул с ленцой:

– Времена переменились, центурион.

Маркус шагнул к нему, призвал фурию земли и ударил тыльной стороной ладони. Сбитый с ног легионер повалился на штабель доставленных из самой Алеры кольев, рассыпав их в беспорядочную груду. Упавший простонал один раз и растекся студнем, лишившись чувств.

Оглядев его, Маркус отчеканил:

– Не могу согласиться. – Он перевел взгляд на остолбеневших легионеров и тихо добавил: – Вам, достойные, придется чуть больше потрудиться, чтобы закончить свою работу к сроку.

Высокий жилистый мужчина в шлеме центуриона Свободного алеранского прошел вдоль линии сооружавших частокол людей и остановился перед копьем недовольных. Обвел глазами стоящих, задержал взгляд на лежащем, крякнул и кивнул Маркусу:

– Первое копье.

– Центурион, – ответил на приветствие Маркус.

– Эти люди провинились?

– Я как раз произносил вдохновляющую речь, – сообщил Маркус.

Центурион глянул на своего бесчувственного подчиненного и сказал без улыбки:

– Повезло вам. Я бы всех поставил под кнут.

– Но… – возмутился кто-то из бывших рабов.

– И был бы в своем праве! – рявкнул центурион. – Когда вы вербовались в Свободный алеранский, вас предупреждали, что он не мстить будет. Мы вам говорили, что правила в нем как в любом другом легионе, и обращение будет как с любым солдатом из свободных. Ну, шевелите булками, лодыри, пока я не решил, что Первое копье с вами слишком нянчился, и не расценил ваше поведение как прямое неповиновение приказу при нахождении на вражеской территории, отправив всех на виселицу.

Как видно, его речь встряхнула солдат. Так или иначе, они ревностно взялись за работу.

Маркус, отходя от них вместе с центурионом, кивнул ему.

– Спасибо, – негромко сказал он.

– Валил бы ты к своим во́ронами, засранным гражданственным жополизам, достойный, – так же тихо ответил центурион. – Ты этих людей не знаешь, не видел того, чего навидались они. Если недоволен нашим легионером – будь он даже придурок вроде этого Бартиллуса, – обратись к нашим командирам, Первое копье.

– Здесь нет «наших», центурион, – прищурился на него Маркус. – Здесь все алеранцы. И умирать, если дойдет до драки с шуаранами, будем вместе.

Центурион еще раз обжег его взглядом, но все же согласно промычал что-то и повернулся, чтобы продолжить обход частокола. Сбитого с ног он сердито велел отнести к целителям.

Маркус, глядя ему вслед, покачал головой. Проклятые во́роны, он, верно, отупел к старости, если забыл, какая пропасть разделяет бывших рабов и Первый алеранский. Случись что, как бы они не сцепились с Первым алеранским охотнее, чем с канимами. К тому же, признался он себе, центурион Свободного алеранского прав. Имея дело с людьми из Коронного или Первого алеранского, Маркус обратился бы к их центуриону, хоть и вправе был сам подтянуть явного нарушителя дисциплины. Это было бы законно, но неразумно. И ни к чему наводить людей из обоих легионов на ненужные мысли – будто командование экспедиции не доверяет офицерам Свободного. Маркус положил себе впредь избегать подобных глупостей.

– Первое копье! – Его оторвал от размышлений подбежавший посыльный Магнуса. Запыхавшийся юноша остановился и отсалютовал. – Господин!

Сдержав вздох, Маркус решил не напоминать, что так положено обращаться к офицерам, но не к центурионам.

– Что у тебя, сынок?

– Дон Магнус передает, что поступило известие от принцепса. Он сказал: безотлагательно.

Маркус резко кивнул:

– Отведи меня к гонцу.

* * *

Маркус смотрел, как Фосс со своими лучшими помощниками бьется за жизнь Антиллуса Красса. Получивший дюжину ран молодой рыцарь и трибун так неподвижно лежал в ванне целителей, что даже его дыхание почти не колебало поверхность воды. Свежие розовые пятна на коже показывали, где он в отчаянной спешке затянул еще дюжину ран помимо оставшихся. Если учесть, что проделывал он это в полете – и, возможно, продолжая бой, – оставалось диву даваться, как парень еще жив.

Он, теряя сознание, долетел до лагеря легиона и рухнул, сбив две палатки. Выпутав из полотнищ, его тотчас отправили к целителям, и до сих пор он не приходил в себя и ничего не сообщал.

– Фосс? – снова спросил Магнус. Старый курсор-каллидус стоял по правую руку