Река духов - Роберт МакКаммон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хм… — протянул Дэниел, продолжая изучать глазами неопрятную лачугу. — Он, похоже, опасен. Как его зовут?
— Аннабель сказала, что он благородного происхождения и, по-моему, чужестранец. С трудом говорит по-английски, ей даже пришлось учить его. Он называл себя Графом… — Куинн помедлила, стараясь вспомнить имя. — Дагеном. Или что-то вроде того. У него левое запястье искривлено. Похоже на старый перелом, который неправильно сросся.
Дэниел кивнул, но ничего не сказал.
— Я же говорю, ему лучше быть одному, — продолжила Куинн. — Потому что где-то с месяц назад я увидела, как он машет рапирой. Похоже, он прекрасно знает, как это правильно делать… и он явно не из тех, кого бы я хотела приглашать на ужин, — она игриво улыбнулась своему мужчине и легонько ткнула его в бок. — Так или иначе, зубаток мы поймали только для двоих.
Дэниел согласился и возобновил шаг по направлению к дому.
Какой была ночь и какой сон она принесла ему на этот раз?
Возможно, не сразу — не в ту же ночь — но очень скоро ему приснился избивающий вдов граф. Имя Даген продолжало беспокоить его. Что-то в нем… было неправильным. В его сне он сидел за банкетным столом и со всем положенным этикетом пользовался серебряными приборами, а за ним на стене стояла тень фехтовальщика, рассекающего воздух опасными резкими движениями натренированной руки мастера клинковых сражений, и воздух наполнялся ощущением опасности.
Даген.
Граф Даген.
Он благородного происхождения, из другой страны.
Посреди ночи Дэниел сел на кровати — не так резко, как обычно, потому что старался не побеспокоить жену, и прислушался к собачьему лаю, доносившемуся издалека. Несмотря на то, что внешний мир молчал, Дэниела окружали вопросы, давления которых он более не мог выносить.
Что графу из другой страны делать здесь, в Ротботтоме? Фехтовальщику? Человеку со сломанным левым запястьем? И это имя — Даген — неправильное. Нет… это не его имя. Близко… но не то.
— Засыпай, — пробормотала Куинн, сонно приподнимаясь на локте. — Дорогой… ну же, давай спать.
Он постарался уснуть, но не смог. Так и лежал — долго, рядом со своей спящей женой, размышляя о том, что есть проблема, которая отчаянно нуждается в решении, но он не совсем понимал, в чем именно она заключается.
Глава двадцать вторая
Он искал ответы.
Приходилось скрывать это от Куинн, потому что Дэниел не хотел нарушать ее покой, как уже нарушил свой собственный. Однако она чувствовала, что что-то не так — молодой человек видел это в ее глазах: в них мелькала тень звенящего страха, но трудно было понять, откуда он произрастает, и невозможно было сказать наверняка, что именно так пугает ее.
Однажды ночью тем же летом Дэниел Тейт, лицо которого заросло черной бородой, проснулся, поднялся с постели и осторожно соскользнул на пол, стараясь не разбудить жену. Он знал теперь эту маленькую спальню и спокойно мог одеться наощупь. В передней комнате он зажег свечу и поместил ее в фонарь, а затем — все еще двигаясь тихо — вышел из дома и направился к причалу.
Маленький городок покоился под светом далеких звезд. Лягушки квакали в болотной траве, и где-то далеко пела свою песню ночная птица — счастливая в своем одиночестве.
Также, в одиночестве, сидел на причале мужчина с фонарем и деревянным ведром. Он решительно наблюдал за поплавком и готов уже был потянуть за леску, когда сапоги Дэниела застучали по доскам причала. Услышав незваного соглядатая, мужчина резко повернул голову и враждебно уставился в разделявшую их с визитером темноту.
— Мне не нушна компания! — резко проговорил человек с грубым иностранным акцентом.
Пруссак, подумал Дэниел… но он понятия не имел, почему эта мысль пришла ему в голову. Он продолжил двигаться вперед, его сапоги стучали по доскам.
— Мне нужно поговорить с вами, — сказал он. — Если… вы тот самый граф.
Мужчина вдруг вздрогнул. Он поднял свой фонарь и встал, тут же забыв о рыбалке. В желтом свете огня Дэниел увидел, что человек был одет в коричневую рубашку и грязные бронзового оттенка брюки с заплатами на коленях. Левая рука была сильно искривлена в районе запястья, что действительно свидетельствовало о сильном переломе, который плохо вправили, что было вовсе не редким случаем в настоящее время.
— Ты кто такой? — спросил мужчина, чьи пепельно-белые волосы были спутаны в лохмотья и неаккуратно свисали на плечи. В его голосе звучала нотка безумной нетерпеливости. Дэниел заметил, что левая рука этого человека нервно готовится выхватить нож из ножен на поясе, хотя удержать его явно сможет не без труда своими непослушными пальцами.
— Я Дэниел Тейт, — был ответ. — А вы граф… простите, если напутаю имя, Даген?
— Пошел прочь от меня!
— Я не хочу неприятностей, — мягко произнес Дэниел. Он поднял фонарь выше, чтобы осветить свое лицо. — Мне нужно лишь немного вашего времени.
Человек извлек нож, что явно причинило сильную боль его поврежденному запястью. Он сделал несколько шагов вперед, держа фонарь прямо напротив Дэниела, и затем замер.
— Ты, — выдохнул он. Одно слово, таившее в себе так много ненависти и звучавшее как проклятье. — Ис фсех, кто искал меня… ты!
Дэниел покачал головой, не понимая, о чем речь.
— Вы знаете меня?
— Я пришел сюда… прятаться, — сказал граф. Английская речь и впрямь давалась ему с большим трудом. — От него. И от фсех, кого он посылал за мной. Я софершил ошибку. Он не прощает много, — на лице графа появилась горькая кривая улыбка. — Я услышал об этом месте в Чарльз-Тауне… это конец земли. И теперь… ты, — он приблизился еще на несколько шагов и приготовился нанести удар ножом.
Дэниел не отступил. Он думал, что если этот безумец сделает еще хоть шаг, придется ударить его в лицо фонарем.
— Я никогда вас раньше не видел. Кто я, по-вашему?
— Ты не знаешь свое собственное имя?
— Я назвал вам свое имя. Меня зовут Дэниел Тейт.
— О, нет. Найн-найн, — отозвался граф, продолжая ухмыляться. — Ты Мэтью Корбетт. У тебя шрам на лбу. Я не запыфаю такое, — он продемонстрировал свое сломанное запястье. — И это тошше не запыфаю.
— Я понятия не имею, о чем вы говорите. Куинн Тейт — моя жена. Я живу здесь уже… — Дэниел вдруг замялся, потому что воспоминания ничего об этом ему не говорили. Он постарался снова. — Живу здесь уже…
— Сколько? — дразнящим голосом протянул граф, подходя еще на шаг ближе.
Голову Дэниела пронзила боль, сконцентрировавшая в левом виске — такая сильная, что он невольно коснулся больного места и тяжело вздохнул.
— Со мной произошел несчастный случай, — объяснил он, и голос его внезапно стал слабым и хриплым. — Я ударился головой, и теперь кое-что… не помню, — он задумался о том имени, которым его назвал этот человек. — Кто такой Мэтью Корбетт?
Граф замер. А затем медленно опустил нож.
А дальше начал смеяться.
То был смех короля шутов — легкомысленный, заливистый, полный какого-то глупого, необъяснимого веселья. Он смеялся, пока его бледное, почти волчье лицо не покраснело, а слезы не заблестели в зеленых глазах. Он даже ослаб от смеха, и ему пришлось опуститься на доски причала. Только тогда граф замолчал и начал переводить дух, уставившись в пустоту. Нижняя губа его поджалась со странной аристократической брезгливостью.
— Могу я узнать, в чем шутка? — спросил Дэниел спокойно, когда смех окончательно смолк.
Прошло долгое мгновение, прежде чем человек ответил ему. Похоже, он крепко о чем-то задумался, а затем сказал:
— Мы раньше фстречались с тобой. Ты меня не помнишь?
— Нет, сэр.
— Имя Граф Антон Маннерхайм Дальгрен значит что-то для тебя?
— Дальгрен… — повторил Дэниел. Не Даген. Он снова вспомнил свой сон и тень фехтовальщика на стене в банкетном зале. Возможно, в этом сне он испытывал страх. Мужчина, сидевший перед ним в том зале, был опасен. Но как и где они могли встречаться… еслиони встречались… он не имел понятия.
— Вы фехтовальщик, — Дэниел решил рискнуть.
— Ах… йа… то есть, я был. Клинок требует баланс и время. Так же, как и силу. Ты фидишь мою сломанную руку? Расве это не прекрасно?
Дэниел не знал, что на это сказать, поэтому не сказал ничего.
— У меня больше нет баланса. Я теперь слабый с этой стороны. О, йа, я еще умею пользофаться шпагой… но теперь уже не мастер. И для меня это… гм… очень стыдно, — Дальгрен страдальчески улыбнулся Дэниелу. — Меня учили… что если ты не лучший, то ты ничто. И все годы тренирофок… лишений… теперь потерялись и пропали. Как, ты думаешь, была сломана моя рука? Ты имеешь догадки?
— Никаких, — ответил Дэниел. — Но, как бы то ни было, мне жаль, что вы оказались в таком положении.
Граф Антон Маннергейм Дальгрен направился прочь с пирса в молчаливой ярости. Не успел Дэниел и отступить с его пути, как лицо Дальгрена исказила уродливая гримаса, и острый край лезвия ножа резким движением прижался к горлу молодого человека. Безумец хищно улыбался.