Грязные улицы Небес - Тэд Уильямс

Впрочем, только идиоты считают зубы дареной лошади.

— Да, мэм, — ответил я. — Мне все ясно. Огромное спасибо.

— Прекрасно, — сказала она, подтолкнув через стол мой телефон и револьвер с пустым барабаном.

— Значит, мы договорились.

Когда я вложил оружие в кобуру, она встала из-за стола и взглянула на копов, стоявших за моей спиной. Четверо полицейских в гремящем снаряжении прошли мимо меня и сопроводили конгрессмена в коридор.

Да, подумал я, это несколько странно. Чертовски странно! Я досчитал до ста и направился к двери, наполовину ожидая найти ее запертой. Слова конгрессмена могли оказаться злой шуткой, направленной на подрыв моей морали. Что, если копы хотели сначала сломить мой дух, а затем подвергнуть меня настоящему допросу? Однако дверь открылась, и я вышел в пустой коридор. Мне даже не нужно было притворяться невинным посетителем. Два гражданских работника, которых я встретил у лифта, безучастно отвернулись от меня, хотя мой вид мог бы вызвать у них подозрения. Наверное, я выглядел как жертва безумного дворника, избивавшего людей совковой лопатой.

То же самое случилось и в гараже: машины проезжали мимо, водители словно нарочно отворачивались в стороны. Флегматичные копы стояли у фургонов с мигалками или сидели в салонах нетрафарированных автомобилей. Побоявшись выходить на Бродвей, я поднялся по ступеням на боковую Маршалл-стрит. Уже стемнело. Фонарные столбы были украшены карнавальными флагами. Город готовился к праздничному параду. Люди толпами возвращались с работы. Мне не хотелось стоять на виду — тем более с пустым барабаном в револьвере. Я решил поймать такси. Но как только я подошел к тротуару, ко мне подкатила черная машина. Оконное стекло опустилось вниз. Увидев пустое пассажирское сиденье, я нервозно пригнулся и заглянул в неосвещенный салон. За рулем сидела темная фигура. Полоска светлых блестящих волос заставила меня подумать о Караэле. К счастью, водителем оказался не он.

— Вы очень предсказуемы, мистер Доллар, — сказала графиня. — Садитесь в машину, пока вас никто не заметил. Нет! На заднее сиденье.

— Что вы тут делаете? — спросил я, когда мы помчались по проспекту. — Неужели вы каждый вечер крутитесь около здания городского суда? Надеетесь подцепить какого-нибудь сбежавшего преступника?

— Идиот! Как вы думаете, кто устроил ваше освобождение?

Во время нашей последней встречи у меня сложилось впечатление, что я понравился графине. Во всяком случае, она терпела мои выходки.

— Можете считать, что я оказала вам большую услугу. Хотя уже и жалею об этом.

— Ого! Так это вы задействовали конгрессмена Такконе? Где вы с ней познакомились?

— В юридическом колледже.

Она смотрела только на дорогу.

— Вы заканчивали юридический колледж?

Графиня раздраженно вздохнула.

— Нет, мне просто нравятся студенты. Я же говорила вам об этом.

Мне не хотелось продолжать студенческую тему.

— Почему вы вытащили меня из камеры? Между нами не было никаких обязательств. И что это за ценная вещь, которой я, по мнению всех, обладаю?

— Вам лучше не знать ответов на такие вопросы. Вместо того чтобы устраивать мне глупый допрос и разыгрывать из себя крутого детектива, вы могли бы просто поблагодарить меня за то, что я помешала герцогу превратить вас в аккордеон из плоти и крови. Вы ведь помните, что стало с вашим другом Трававоском, верно?

— Эй, сестра! Он не был моим другом.

— Тут вы правы, Доллар, потому что именно он навлек на вас беду.

Она свернула на Джефферсон-стрит. Странно было видеть, как она управляла машиной.

— Я открою вам одну тайну. Бесплатно! Об этом не знают даже канцлер Аджалап и его инквизиция. Во время пыток умиравший Трававоск назвал ваше имя. Он сказал палачам, что вещь, которую так жаждет герцог, находится у вас.

— Вот ублюдок! Подонок с жабрами! Я даже не знаю, что это за предмет! Зачем он обвинил меня?

— Возможно, по той причине, что его кишки и нервы были выставлены на просушку. Скорее всего, он испытывал сильную боль. Наверное, Трававоск подумал, что, если он назовет палачам чье-то имя, они перестанут мучить его.

Подъезжая к перекрестку, графиня замедлила скорость. Я оглянулся, выискивая тех, кто мог следовать за нами.

— Вероятно, он решил, что ваша жизнь скучна и бесполезна — что никто не будет тосковать о вас. И потом, днем раньше вы выиграли у него судебное дело. Возможно, он обиделся на вас.

— Проклятье! Против него выступал другой адвокат!

Я вдруг насторожился:

— Почему вы сами управляете машиной? Где Сладкий и Корица?

— Если вы говорите о моих телохранителях, то их забрали у меня, — ответила она. — Ситуация изменилась не только для вас. Я нахожусь теперь в немилости у Элигора. Где вы остановились?

— Что? Не знаю. Мне нужно найти какой-нибудь мотель. Вы не могли бы отвезти меня к моей машине? Я припарковал ее рядом с площадью Пейдж Милл…

Она повернулась и бросила на меня тяжелый взгляд. В свете уличных фонарей и в ореоле сиявших золотистых волос ее лицо напомнило мне портрет сердитого Пьера делла Франческа.

— Я не собираюсь приближаться к этому месту. Если вам хочется поехать туда, то вы еще тупее, чем я о вас думала, хотя такое предположение теологически невозможно.

— Ладно, тогда разворачивайтесь и езжайте к бульвару Ветеранов. Я сниму комнату в гостинице «Холидей». Машину заберу завтра утром.

Я откинулся на спинку сиденья и попытался расслабить истощенное и переполненное болью тело.

— Значит, в эти неприятности меня втянул Трававоск? Но тогда возникает другой вопрос. Почему вы вытягиваете меня из них? Я, конечно, красивый и очень привлекательный мужчина. Однако…

— Избавьте меня от вашего никчемного юмора, Доллар.

Она свернула направо и, проехав квартал, сделала еще один правый поворот.

— У меня имеются свои причины, и ни одна из них не связана с вашими фантазиями.

— Ладно, графиня… Нет, Казимира! Вы не против, если я буду называть вас по имени? Как вы сказали, никакого юмора. Но прежде вы должны объясниться. Мы с вами не работаем в одной команде. Более того, мы считаемся смертельными врагами. Прошу вас понять мою логику. Кто-то украл у Элигора ценный предмет. Великий герцог, или как там он себя называет, огорчился и впал в ярость. Он решил, что кражу совершил Трававоск. Парни Элигора вытянули из обвинителя кучу дерьма, не предназначенного для удаления — по крайней мере, без антисептиков. Перед смертью Трававоск сказал палачам, что отдал предмет мне. Абсолютная ложь, потому что я не брал у него ничего и даже не знаю, о какой вещи идет речь. Но почему все это так важно для вас, Казимира?