Дары инопланетных Богов - Лариса Кольцова

заглянуть туда, в те башни, но как-то случая не представилось. Добрый Франк на его вопрос, что у него там? — а у Франка тоже имелась надстройка на крыше, — ответил, что там пыль. И отлично понимая любопытство младшего сотрудника, проницательный доктор удовлетворить такое пустяковое чувство не пожелал. У Арсения же, по случайным обмолвкам одного из сотрудников, в его сверкающей мансарде хранилась груда древних, найденных им артефактов, включая окаменелые черепа и ещё какие-то костяшки. Вот это было ближе к сути, ведь существовали же теории, что пирамиды использовались в легендарной древности как склепы. Хотя и не факт. Арсений вообще был редкостный сыч, своё дупло считал неприкосновенным ни для кого, хотя как руководитель лучше и не пожелаешь. Никого не ругал, не тиранил, не заставлял, не воспитывал и прочие положительные «не». У Рудольфа там нечто вроде исследовательской лаборатории, где свалены какие-то ценные булыжники — это тоже было близко к сути подобной постройки. Где-то Антон вычитал, что пирамиды были своеобразными банками, где хранили сокровища. И что та самая пещера Али-Бабы, охраняемая могучим духом пещеры, и являлась пирамидой древности, отражённой в мифах и сказках. К Рудольфу тоже запросто не явишься, как бы он ни играл роль родного всем, хотя и требовательного отца. Всё это пронеслось галопом в его голове, в то время как сам он нёсся на вызов к шефу в его наземную резиденцию, встав непозволительно поздно и поднятый приказом явиться срочно.

Каждый входящий сюда понимал, тут царствует неисправимый уже сибарит. Кабинет, холл или приёмная, непонятно, что это было, помещение располагалось на поверхности в здании «ЗОНТА». Венд решал здесь свои задачи под прикрытием неких особых лабораторий, в которых никто из местных не работал. Но именно здесь он встречался с местной агентурой и с людьми из местной администрации городка в «садах Гора». Напоминало помещение небольшой филиал музея минералогии. В ячеистых сотах в стенах сверкали, искрились, пронзали входящего лучами кристаллы, минералы, образцы, отшлифованные и нет. Они играли гранями, туманились срезами, похожими на фантастические ландшафты. Было трудно понять, где образцы, где техническая составляющая рабочего кабинета. Всё сливалось в цветной хаос различных форм, плоскостей, и как он тут только ориентировался, где у него и что?

Антон сел в новую модель кресла, разработку местного дизайнерского мастерства, чтобы отдышаться от бега. Кресло упруго приняло форму тела: «Приятная штуковина», — отметил он мысленно, удивляясь себе, так как был равнодушен к мелочам интерьера. Венд внимательно всматривался в его непростительно заспанное и неумытое лицо проницательными глазами. В нём не замечалось расположенности к своему и ближнему, которого он сам же и вызвал. Он смотрел так, будто Антон вломился к нему без спроса и помешал ему. Короче, недовольно взирал, как на виновного. А уж в чём вина, то уж точно найдёт, за что пропылесосить. Да и не принадлежал он к категории обаятельных и располагающих к себе, что называется, «душа нараспашку» коллег. К нему нужно было привыкнуть, чтобы, если уж не полюбить, то хотя бы принять.

— Кажется, Арсений Тимурович окончательно переселился в свой фантомный мир, предоставив вас всех самим себе. Один из его сотрудников так и вообще переселился в столицу, став по сути трольцем, другой постоянно слоняется в пустынях, зарос бородой, и неотличим от подлинного уже отшельника, третий обустроил себе пещеру в горах и стал пещерным жителем, четвертый уехал в глухую провинцию и не подаёт оттуда и признаков жизни. Ты, кажется, скоро впадёшь в окончательную спячку. Арсению всё безразлично. Он же был подотчётен только Разумову, а того нет. Я для него и его коллег — пустое место. Но надеюсь, что тебя я из расслабляющего сладкого киселя вытащу.

Антон, в смущении от собственной недисциплинированности, взял с его стола образец, белый и отчасти полупрозрачный, с голубоватыми глубинными переливами. Стал вертеть его в руках.

— Беломорит, если пользоваться земным обозначением, — пояснил Рудольф, — Так называемый «лунный камень». По сути, это разновидность шпата. Ценность так себе. Я сам нашёл этот булыжник. На Земле, в Карелии, месторождения этого камня открыл наш русский Ферсман, минералог ХХ — века. Назвал в честь Белого моря — беломорит. По цвету и потому, что рядом с морем в горах он и нашёл месторождение. Ну, это и не важно.

— Вы затащили сюда булыжник с Земли? — удивился Антон, — зачем он вам?

— Да ты реально не проснулся! — Венд искрил глазами и готов был испепелить его на месте. Это был его излюбленный приём приводить в чувство отбившихся от дисциплины мальчишек. Если по своему возрасту, его подопечные в большинстве и были почти мальчишки. Мало того, что явился неумытый и шатающийся спросонья, так ещё смел и не слушать того, о чём шла речь.

— Сами же только что рассуждали про какого-то Феррума из Карелии…

Венд махнул рукой в его сторону, поняв, объяснять смысла нет. Не тот случай.

— Здорово у вас! Среди такого-то великолепия реально можно почувствовать себя каким-нибудь Навуходоносором.

— Сам ты новый худонос! — засмеялся Рудольф. — Слишком худым выглядишь, один нос и торчит. Когда будешь заниматься собственным физическим и духовным усовершенствованием? Нет, я, конечно, понимаю, скорбь и всё такое, что ты пережил в самом начале прибытия сюда, но пора уж тебе становиться в строй. Не в тот строй, как у Арсения, где все вповалку спят или вразвалку работают, а в наш, десантный строй.

— Я готов! — бодро откликнулся Антон, — я бегаю утром по нескольку километров, а потом…

— Пьёшь цветочный нектар в цветочном павильоне у одной маленькой местной феи, — продолжил Рудольф. — И что? Вкусно?

— Вообще-то, у неё сладости шикарные, — повторно смутившись, признался Антон. — Не знаю, где она их добывает? Я с Нэей случайно подружился, — засмущался вдруг он, — Моя Голубка когда-то шила у неё какой-то летний сарафанчик, кажется. Нэя сама же её однажды зазвала, там скидки были хорошие на прошлые какие-то коллекции, кажется…

— Ну да. Теперь ты со скидками лопаешь у неё пирожные?

— Вкусно же. У нас таких нет. Да она бесплатно меня угощает, — он не понял насмешки.

— А меня вот ни разу не угостила почему-то. Почему? Как думаешь? Потому что я не бездельничаю и возле «Мечты» не околачиваюсь. Или ты там новую жену высматриваешь?

— Нет, — честно признался Антон. — Зачем мне? Уж я точно повторно в этот Храм Света не пойду.

— Отчего же? Можешь и пойти. Тут никому личное счастье не возбраняется. Не до ста же лет тебе скорбеть.

— Я тут до ста лет оставаться не собираюсь. А вы сами чего туда не идёте?