Книги джунглей - Редьярд Киплинг

— Я рада, что не видела этого, — сурово сказала Мать Волчица. — Не в моём обычае терпеть, чтобы моих волчат гоняли, как шакалов! Я бы заставила человечью стаю поплатиться за это, но пощадила бы женщину, которая кормила тебя молоком. Да, я пощадила бы только её одну!

— Тише, тише, Ракша! — лениво заметил Отец Волк. — Наш Лягушонок опять вернулся к нам и так поумнел, что родной отец должен лизать ему пятки. А не всё ли равно — одним шрамом на голове больше или меньше? Оставь человека в покое.

И Балу с Багирой отозвались, как эхо:

— Оставь человека в покое!

Маугли, положив голову на бок Матери Волчицы, улыбнулся довольной улыбкой и сказал, что и он тоже не хочет больше ни видеть, ни слышать, ни чуять человека.

— А что, если люди не оставят тебя в покое, Маленький Брат? — сказал Акела, приподняв одно ухо.

— Нас пятеро, — сказал Серый Брат, оглянувшись на всех сидящих и щёлкнув зубами.

— Мы тоже могли бы принять участие в охоте, — сказала Багира, пошевеливая хвостом и глядя на Балу. — Но к чему думать теперь о человеке, Акела?!

— А вот к чему, — ответил волк-одиночка. — После того как шкуру этого жёлтого вора повесили на Скале Совета, я пошёл обратно к деревне по нашим следам, чтобы запутать их на тот случай, если за нами кто-нибудь погонится, я ступал в свои следы, а иногда сворачивал в сторону и ложился. Но когда я запутал след так, что и сам не мог бы в нём разобраться, прилетел нетопырь Манг и стал кружить надо мной.

Он сказал: «Деревня человечьей стаи, откуда прогнали Маугли, гудит, как осиное гнездо».

— Это оттого, что я бросил туда большой камень, — посмеиваясь, сказал Маугли, который часто забавлялся тем, что кидал спелые папавы в осиное гнездо, а потом бросался бегом к ближайшей заводи, чтобы осы его, чего доброго, не догнали.

— Я спросил нетопыря, что он видел. Он сказал, что перед деревенскими воротами цветёт Красный Цветок и люди сидят вокруг него с ружьями. Я говорю недаром: я ведь знаю по опыту, — тут Акела взглянул на старые рубцы на своих боках, — что люди носят ружья не для забавы. Скоро, Маленький Брат, человек с ружьём пойдёт по нашему следу.

— Но зачем это? Люди прогнали меня. Чего ещё им нужно? — сердито спросил Маугли.

— Ты человек, Маленький Брат, — возразил Акела. — Не нам, Вольным Охотникам, говорить тебе, что и зачем делают твои братья.

Он едва успел отдёрнуть лапу, как охотничий нож глубоко вонзился в землю на том месте, где она лежала. Маугли бросил нож так быстро, что за ним не уследил бы человечий глаз, но Акела был волк, а даже собака, которой далеко до дикого волка, её прапрадеда, может проснуться от крепкого сна, когда колесо телеги слегка коснётся её бока, и отпрыгнуть в сторону невредимой, прежде чем это колесо наедет на неё.

— В другой раз, — спокойно сказал Маугли, вкладывая нож в ножны, — не говори о человечьей стае, когда говоришь с Маугли.

— Пфф! Зуб острый, — сказал Акела, обнюхивая ямку, оставленную ножом в земле, — но только житьё с человечьей стаей испортило тебе глаз, Маленький Брат. Я бы успел убить оленя, пока ты замахивался.

Багира вдруг вскочила, вытянула шею вперёд, понюхала воздух и вся напряглась. Серый Волк быстро повторил все её движения, повернувшись немного влево, чтобы уловить ветер, который дул справа. Акела же отпрыгнул шагов на пятьдесят в сторону ветра, присел и тоже напрягся всем телом. Маугли смотрел на них с завистью. Чутьё у него было такое, какое редко встречается у людей, но этому чутью не хватало той необычайной тонкости, какая свойственна каждому носу в джунглях, а за три месяца житья в дымной деревне оно сильно притупилось. Однако он смочил палец, потёр им нос и выпрямился, чтобы уловить ветер верхним чутьём, которое всего вернее.

— Человек! — проворчал Акела, присаживаясь на задние лапы.

— Балдео! — сказал Маугли, садясь. — Он идёт по нашему следу. А вон и солнце блестит на его ружьё. Смотрите!

Солнце только блеснуло на долю секунды на медных скрепах старого мушкета, но ничто в джунглях не даёт такой вспышки света, разве только если облака бегут по небу. Тогда чешуйка слюды, маленькая лужица и даже блестящий лист сверкают, как гелиограф. Но день был безоблачный и тихий.

— Я знал, что люди погонятся за нами, — торжествуя, сказал Акела. — Недаром я был Вожаком Стаи!

Четверо волков Маугли, не сказав ничего, легли на брюхо, поползли вниз по холму и вдруг пропали словно растаяли среди терновника и зелёной поросли.

— Скажите сначала, куда вы идёте? — окликнул их Маугли.

— Ш-ш! Мы прикатим сюда его череп ещё до полудня! — отозвался Серый Брат.

— Назад! Назад! Стойте! Человек не ест человека! — крикнул Маугли.

— А кто был только что волком? Кто бросил в меня нож за то, что его назвали человеком? — сказал Акела.

Но вся четвёрка послушалась и угрюмо повернула назад.

— Неужели я должен объяснять вам, почему я делаю то или другое? — спросил Маугли, рассердившись.

— Вот вам человек! Это говорит человек! — проворчала Багира себе в усы. — Вот так же говорили люди вокруг княжеского зверинца в Удайпуре. Нам в джунглях давно известно, что человек всех умнее. А если б мы верили своим ушам, то знали бы, что он глупей всех на свете. — И, повысив голос, она прибавила: — На этот раз детёныш прав: люди охотятся стаей. Плохая охота убивать одного, когда мы не знаем, что собираются делать остальные. Пойдём посмотрим, чего хочет от нас этот человек.

— Мы не пойдём, — заворчал Серый Брат. — Охоться один, Маленький Брат! Мы-то знаем, чего хотим! Мы бы давно принесли сюда череп.

Маугли обвёл взглядом всех своих друзей. Грудь его тяжело поднималась и глаза были полны слёз. Он сделал шаг вперёд и, упав на одно колено, сказал:

— Разве я не знаю, чего хочу? Взгляните на меня!

Они неохотно взглянули на Маугли, потом отвели глаза в сторону, но он снова заставил их смотреть себе в глаза, пока шерсть не поднялась на них дыбом и они не задрожали всем телом, а Маугли всё смотрел да смотрел.

— Ну, так кто же вожак из нас пятерых? — сказал он.

— Ты вожак, Маленький Брат, — ответил Серый Брат и лизнул Маугли ногу.

— Тогда идите за мной, — сказал Маугли.

И вся четвёрка, поджав хвосты, побрела за ним по пятам.

— Вот что бывает от житья в человечьей стае, — сказала Багира, неслышно спускаясь по холму вслед за ними. — Теперь в джунглях не один Закон, Балу.

Старый медведь не ответил ничего, но подумал очень многое.

Маугли бесшумно пробирался по лесу, пересекая его под прямым углом к тому пути, которым шёл Балдео. Наконец, раздвинув кусты, он увидел старика с мушкетом на плече: он трусил собачьей побежкой по старому, двухдневному следу.