Закон Мёрфи в СССР - Евгений Адгурович Капба
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как говорил один персонаж в фильме про подпольные кулачные бои: "это может быть как работой так и тренировкой". Если правильно браться и делать техничный рывок — поясница не пострадает. Бац! Колода становится на плаху. Перехватить колун поудобнее, размахнуться как следует, придавая необходимый импульс инструменту и — ГДАХ! Деревянный хруст возвещает о том, что дело сделано: березовый монолит дал трещину! Еще пара ударов — и охапка дров готова.
Колотые поленца отправляются в тачку — не на руках же мне тащить их в топочную? На плаху становится новая колода — БАЦ! На небе — ни тучки, звезды мерцают от мороза, ярко светит луна, воет псина из-под металлического бокса, боясь выбраться наружу, звенят-гудят рельсы, возвещая прибытие поезда.
— Тадах-тадах! — стучат колеса…
Пассажирский! Люди едут по своим делам, скорее всего — возвращаются из столицы к себе в глубинку. Кушают курочку, разгадывают кроссворды, выпивают. Для них — ничего не изменилось. Что такое две, три, четыре тысячи человек в рамках десятимиллионной республики? Никто и не заметит… Разве что — коллеги, родственники.
Размахнувшись колуном, я рубанул что есть силы. Хрясь! Колода разлетелась на четыре ровненьких поленца, в стороны полетели березовые щепки.
Глава 22, в которой Привалов бегает по потолку
— А ЙО-О-О-ОП ТАРМАЛАХАЙ!!! — клянусь, я видел на побеленном потолке кабинета начальника УГРО города Минска следы от ботинок. — ТАК СОВПАЛО?!! Ты, бл*ть издеваешься? Совпало?!
Привалов был в припадке белой ярости, так что вариантов происхождения отпечатков подошв над его головой, у самой люстры было два: или он швырялся ботинками, или — бегал по потолку! Павел Петрович одним резким движением телепортировался через стол, оказавшись в другом конце кабинета в мгновение ока, с грохотом раскрыл дверцы шкафа и принялся швыряться в меня картонными папками:
— Ты о чём вообще думал?! И чем ты вообще думал? Дупой?! Месяцы, месяцы на попытку внедрения — а теперь что? Ты хоть понимаешь, что тут происходило последние недели?! — Павел Петрович явно намеревался начинать кусать локти, и почему-то мне казалось, что это будут не его собственные локти.
А еще меня очень интересовало, что такое это "тармалахай". С "йопом" вопросов было в целом гораздо меньше.
— Белозор, подлец! Ты… Уф-ф-ф-ф… Ты сведешь меня в могилу!!!
— Никак нет, товарищ полковник, я вас возведу вверх по карьерной лестнице! — правду люди говорят: утро вечера мудренее, переночевав у Повода я кое-что придумал, и теперь надеялся, что рассвирепевший главный минский сыскарь сменит гнев на милость, чтобы вставить свои пять копеек.
В это время дверь кабинета скрипнула и я вздрогнул: в нее заглянул Привалов! Черт возьми! Я усиленно проморгался и даже ущипнул себя за ногу: он же вот тут стоит у шкафа, папками швыряется! Что за нахрен? Тот в полковничьем мундире — и этот! Тот коротко стриженный спортивный брюнет — и этот! Тот Петрович — и этот… Ага!
— Здравствуйте, Петр Петрович! — помахал рукой я. И тут же наябедничал: — А ваш старший брат обзывается! Он говорит, что я подлец, а я не согласен! Чудила — вполне, идиот — очень даже, но подлец… Ну вот скажите товарищ Привалов, когда я подлости делал?
На самом деле мне было страшновато: два брата Приваловых меня точно могут в бараний рог согнуть!
— Действительно! — сказал младший Привалов, вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. — Паша, Белозор, конечно, заноза в заднице и вообще — большой оригинал, но не подлец. Какой из него подлец?
Павел Петрович собрал с пола папки, сложил их стопкой на стол и уселся рядом со мной — на соседнее кресло.
— И ты, Петруша, садись. Будем вместе думать, что с этим чудовищем делать… У нас тут и так…
— Как говорит Анатольич: нужно называть вещи своими именами. Массовые репрессии? — спросил я.
— Заткнулся бы ты, а?! — вскинулся Павел Привалов.
— Спецоперация, — кивнул Петр. — Антикоррупционная. Под эгидой нашего дорогого и незабвенного Василия Николаевича.
— Волков в Минске?
— В Ташкенте… — устало помотал головой бывший начальник Дубровицкого РОВД.
Интересно, какую должность он сейчас занимает? И какого хрена Великий Инквизитор делает в Ташкенте, если "спецоперация" проводится в Минске? Видимо, немой вопрос очень явно читался на моем лице, а потому хозяин кабинета сказал:
— Живешь в счастливом неведении… Минск, Ташкент, Фрунзе, Алма-Ата, Баку…Представь себе масштабы, да? Единовременно! А ты тут со своей белозоровской дичью… Э-по-халь-ны-ее события происходят!.. — Привалов-старший постепенно приходил в себя, испарина с его лба улетучивалась, лицо разглаживалось. — Не, Павлик, ты представь: он их там в ковер замотал, ленточкой перевязал, на замок квартиру закрыл, ключ под коврик положил — и ушел!
— Кх-х-х-х! — Привалов-младший давил нервный смех.
Явно рад был, что теперь я — не его головная боль. Или его? В каком он тут вообще качестве? Я так и спросил:
— Петр Петрович, а вы какими судьбами в Минске?
— А я, Герман Викторович, Советским РОВД столичным теперь руковожу…
Вот счастье-то! Теперь они меня вдвоем сношать будут, случись мне чего отчебучить… Советский район — это аккурат и Зеленый Луг (по крайней мере его часть), и Сельхозпоселок… Чудесно, просто чудесно! Но вообще — машеровский призыв работал вовсю! Те самые "красные директоры" и иже с ними извлекались из провинций и занимали самые ответственные посты. А освободилось кресел разной высоты, по всей видимости, великое множество…
— Давай, Белозор! Помогай мне простить тебя, — начальник УГРО потянулся в карман, достал "Мальборо" и зажигалку "Зиппо", закурил и откинулся на стуле. — Излагай свой чудесный план! Как ты там говоришь? "Не надо бороться за чистоту, надо подметать?" Если мы ничего больше не можем сделать — в глобальном смысле — то почему бы нам не подмести у себя под носом, а, брат?
Эти его слова мне очень понравились. Сделать бы их национальным лозунгом, а? Вместо «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» — «Пролетарии всех стран, подметайте у себя под носом!»
— Это не Белозор сказал, это Ильф, — блеснул эрудицией Павел Привалов. — Который и Петров.
— Да? Ну ладно, Ильф так Ильф… Излагай!
Мне ничего не оставалось, кроме как сделать умный вид и начать вещать.
Основная проблема столичного УГРО заключалась в том, что они никак не могли выйти на Казанского. Как выглядел лидер «седых», где обитал — за эти месяцы выяснить не удалось.
Видимо, заезжий авторитет учел опыт баталий на берегах Волги, и потому теперь
