Московский процесс (Часть 2) - Владимир Буковский

Последний кризис возник по самой прозаической, но весьма характерной для социализма причине: запутавшись во внешних долгах, правительство было вынуждено поднять цены на продукты, в частности на мясо, отлично зная, что аналогичная попытка вызвала бунт 1976 года. А что делать? Страна была банкротом, неспособным выплачивать даже проценты западным банкам…

С другой стороны, прежние бунты не прошли даром и для польского общества: накапливался опыт, отстраивались диссидентские структуры, чему способствовала сравнительная мягкость режима. После событий 1976 года возник и действовал Комитет защиты рабочих (КОР) — своего рода координационный центр диссидентской активности, обеспечивавший связь рабочего, движения с интеллигенцией, так же, как и независимую систему коммуникаций между различными группами и частями страны. В кризисе 1980 года КОР сыграл ключевую роль: он содействовал превращению стихийных, разрозненных забастовок во всеобщую забастовку, мобилизовав всю страну.

Да и рабочие кое-чему научились и вместо привычного бунта, демонстраций, кровавых стычек с полицией прибегли к новой, весьма своеобразной форме протеста — оккупации своих заводов, шахт, верфей и фабрик. Эта новинка явно застала врасплох власти и в Варшаве, и в Москве: только так можно объяснить необычную уступчивость польских властей, фактически санкционировавших создание независимого профсоюза «Солидарность» и сделавших еще ряд уступок рабочим. Оказавшись перед невозможностью использовать свое единственное оружие — полицейскую силу, они предпочли на все согласиться ради успокоения страны (с тем, конечно, чтобы потом все опять потихоньку отобрать).

Но и советские власти кое-чему учились. Сам по себе кризис в Польше не был для них неожиданным. Напротив, к нему готовились, по крайней мере, с апреля 1979 года, отлично понимая, что повышения цен не избежать. Положение неоднократно обсуждалось и при встречах Брежнева с Тереком, последний раз в июле 80-го, т. е. уже после повышения цен и начала забастовок, когда Брежнев обоснованно опасался перерастания экономического кризиса в чисто политическое движение. Его рекомендации Тереку:

…решительно пресекать все попытки использовать национализм для насаждения антисоциалистических, антисоветских настроений, исказить историю советско-польских отношений и характер сотрудничества между СССР и ПНР;

развернуть непримиримую контрпропаганду против стремлений смазать классовое содержание социалистического патриотизма под лозунгом «все поляки в мире — братья», а также идеализировать дореволюционное прошлое Польши;

в политической борьбе с антисоциалистическими элементами не уходить в оборону, а вести против них последовательное наступление.

Что действительно было неожиданностью для Кремля, так это слабость их клиентов, польских коммунистов, явно неспособных с кризисом справиться. Понять же, насколько общенародным является противостоящее им движение, в Москве не могли и через много лет. Казалось, они и вправду верили, что речь идет всего лишь о каких-то «элементах», с которыми польские товарищи слишком либеральны.

Срочно назначенная комиссия политбюро ЦК по Польше первым делом приступила к разработке указаний польскому руководству о мерах по «укреплению роли партии в обществе», как если бы речь шла об одной из областей СССР, где слишком расшалились школьники. Гданьские соглашения политбюро оценивало совершенно бескомпромиссно:

Соглашение правительства ПНР, одобренное пленумом ЦК ПОРП, — большая политическая и экономическая цена за достигнутое «урегулирование». Мы, конечно, понимаем, в каких условиях вам пришлось принимать это тяжелое решение, — писали они польскому руководству 3 сентября 1980 года. Соглашение по существу означает легализацию антисоциалистической оппозиции. Возникает организация, которая претендует на распространение своего политического влияния на всю страну. Сложность борьбы с нею состоит, в частности, в том, что оппозиционеры маскируются под защитников рабочего класса, трудящихся.

Соглашение не устраняет коренных причин кризисных событий; больше того, теперь решение насущных проблем польской экономики и польского общества осложняется.

Поскольку оппозиция намерена продолжать борьбу за достижение своих целей, а здоровые силы партии и общества не могут согласиться с движением польского общества вспять, достигнутый компромисс будет носить, скорее всего, временный характер. Прихо-дится учитывать и то, что оппозиция рассчитывает, и не без оснований, на помощь извне.

Под напором антисоциалистических сил, сумевших ввести в заблуждение значительные слои рабочего класса, ПОРП пришлось перейти в оборону. Теперь ЗАДАЧА СОСТОИТ В ТОМ, ЧТОБЫ ГОТОВИТЬ КОНТРНАСТУПЛЕНИЕ И ВЕРНУТЬ УТРАЧЕННЫЕ ПОЗИЦИИ В РАБОЧЕМ КЛАССЕ, В НАРОДЕ.

В этом контрнаступлении, проявляя политическую гибкость, следовало бы использовать все возможности правящей партии, ее крепкого, здорового ядра, государственной власти, массовых общественных организаций при обязательной опоре на передовые слои рабочего класса, а при необходимости использовать взвешенные административные средства.

Партия должна дать принципиальную политическую оценку августовским событиям, а также ускорить выдвижение собственной программы действий, включающей и вопросы улучшения жизни трудящихся.

Особенно важным считали в Москве усиление партийного контроля над средствами массовой информации, прежде всего радио и телевидения, куда в результате Гданьских соглашений впервые проникла Церковь.

В этих условиях, — писали они, — следует четко определить рамки допустимою, открыто заявив, что законом о печати исключаются любые выступления против социализма. (…) Средствам массовой информации показывать, что события в Польше вызваны не недостатками социалистической системы, а ошибками и просчетами, а также некоторыми объективными причинами (стихийные бедствия и др.).

Герека отправили в отставку, новым генсеком ПОРП стал Каня, но легче от этого не стало. В октябре решили пригласить поляков в Москву, потолковать.

БРЕЖНЕВ. Завтра к нам прибывают Первый секретарь ЦК ПОРП т. Каня и Председатель Совета Министров ПНР т. Пиньковскнй. Комиссия в составе т.т. Суслова, Громыко, Андропова, Устинова, Черненко, Зимянина и Русакова подготовила материалы для беседы с польскими руководителями. Я внимательно прочел эти материалы. Считаю, что все основные вопросы товарищи осветили. Может быть, у кого-то какие-либо будут замечания, пожалуйста, давайте обсудим.

УСТИНОВ. Я также внимательно прочитал подготовленные материалы. Считаю, что они являются добротными, охватывают все вопросы. Самое главное, что все вопросы здесь ставятся очень остро, именно так, как нужно поставить их перед польским руководством.

БРЕЖНЕВ. В Польше действительно сейчас идет полный разгул контрреволюции, а в выступлениях польской печати и польских товарищей ничего не говорится об этом, не говорится о врагах народа. А ведь это же враги народа, прямые пособники контрреволюции и сами контрреволюционеры выступают против народа. Как же это так?

(пропуск в тексте, АНДРОПОВ?)…А то они сейчас критикуют Терека, ЦК, партию, а с другого конца аитисоциалнстические элементы, которые буквально распоясались, дают им свободу.

Что касается т. Ярузельского, то, конечно, он человек надежный, но все-таки сейчас начинает как-то говорить без особого пыла. Он даже так высказывается, что войска не пойдут против рабочих. В общем, я думаю, что полякам надо сказать обо всем и очень резко.

БРЕЖНЕВ. Когда Ярузельскнй разговаривал с Каней, кто же должен быть на первой роли, то он наотрез отказался быть первым секретарем и посоветовал, чтобы Каня был первым. Это тоже о чем-то говорит.

ГРОМЫКО. Я считаю, что в подготовленных материалах правильно поставлены все основные вопросы. Что касается введения чрезвычайного положения в Польше, то это нужно иметь в виду как меру для спасения революционных завоеваний. Конечно, может быть, не сразу его вводить, и тем более не сразу после возвращения т.т. Кани и Пиньковского из Москвы, какое-то время подождать, но их надо направить на это и следует их подкрепить. Нам нельзя терять Польшу. Советский Союз в битве с гитлеровцами, освобождая Польшу, положил 600 тысяч своих солдат и офицеров, и мы не можем допустить контрреволюции.

Конечно, т.т. Каня, Ярузельский, Пиньковский — честные и преданные товарищи. Когда я беседовал с ними в Варшаве, то они очень переживали все то, о чем шла речь. Каня даже был буквально потрясен до крайности. В то же время он пользуется большим доверием в партии.

БРЕЖНЕВ. Антисоциалистические элементы настолько распоясались, что они отвергают решения Варшавского воеводского суда относительно тех замечаний, которые он внес при регистрации «Профсоюза солидарности», а дальше они уже замахиваются на отзыв депутатов сейма. Что же будет дальше?