Дневник космонавта - Валентин Лебедев

Днем делали эксперимент «Поза», занимались хозяйственными делами. Сегодня в 10 часов вечера мы прошли рубеж Романенко и Гречко — 96 суток полета. Помню, когда они готовились к этому самому длительному полету в истории (до этого был рекордный полет американских астронавтов на «Скайлэбе» — 84 суток), как-то вечером в профилактории Звездного мы с Жорой пили чай, я смотрел на него сочувственно и думал: «96 суток ему придется быть там, в космосе», — и мысленно хотелось представить, что это такое, опираясь на опыт своего восьмисуточного полета с Петром Климуком на «Союзе-13». Я и не знал и не мог подумать в то время, что мне уже самому придется перекрывать эту дистанцию больше чем в два раза.

В производстве, спорте рекорд подчас во многом предопределен инженерным расчетом или планом тренировок. В космическом полете за рекордом стоит где-то все время неизвестность. Главное в возможностях человека, от него зависящих и неожиданных, как, например, сердечный приступ, почечная колика, зубная боль и т. д.

Можно уже гордиться. Теперь в космосе дольше нас работали только Ляхов, Рюмин, Попов, Коваленок, Иванченков. Следующий теперь рубеж — 140 суток, полет Коваленка с Иванченковым. Вчера попросил давать нам старую музыку в эфир — танго, фокстрот, Русланову и т. д. И не представлял, что так приятно ее слушать. Ведь это музыка и песни наших родителей и нашего детства. Столько нахлынуло воспоминаний, как наши близкие отмечали праздники в тесноте барачных комнат и коммунальных квартир, все вместе под патефон, но это было так весело и дружно, что трудно сейчас бывает почувствовать, встретить при возросшем благополучии ту атмосферу, которая была раньше.

Проснулся в 6 часов утра, а чувство такое, что выспался, и 2 часа лежал, мечтал о том, как мы с семьей после полета поедем отдыхать. Встали в 8 часов и стали готовить станцию к встрече гостей. Сегодня на связи Володя — спокойный парень, но или стесняется, или еще что — обращается к нам с выдачей команд нерешительно и, бывает, путается. Я ему сказал об этом, и он, кажется, без обиды, понял. Днем выполняли тест транспортного корабля с расчетом установок для выполнения автоматического управляемого спуска. Правда, некоторые тонкости уже подзабылись, но тест прошел хорошо. Днем много снимал, видел сегодня впервые по-настоящему Антарктиду — большой белый массив гористого материка на удалении около 1,5 тысячи километров, который я вначале принял за гигантский айсберг. Хорошо было видно.

В «Фитоне» одни стручки подсохли и дали семена, и появились новые, зеленые стручки. Это здорово. Растет горох в «Оазисе» толстоствольный, кривой, как саксаул, только медленно поднимается, нижние его листочки стали подсыхать, есть усы. В «Светоблоке» растут томаты. Интересно, до каких размеров вырастут, сейчас 60–70 мм. Вечером был сеанс связи с семьями. Моя Люся отдыхает в Пицунде с Виталиком, поэтому пришла только Лида, жена Толи. Ничего. Скоро будут ребята и привезут письма.

Готовимся к встрече. Убираем лишнее за панели. Надели новые комбинезоны «Пингвин», так как старые уже поизносились. Нам положено их менять каждый месяц. Несколько слов о них. В 1973 году, когда я летал на корабле «Союз-13», мне пришлось впервые проверить этот нагрузочный комбинезон. Дело в том, что в скафандрах мы находимся в транспортном корабле на участке выведения, во время сближения, стыковки и при спуске на Землю. Все остальное время в транспортном корабле и на станции мы носим легкий хлопчатобумажный комбинезон «Пингвин», весь прошитый резиновыми амортизаторами, которые растягиваются при любом движении рук, ног, тела и нагружают мышцы. Это было приятно, когда все твое тело затянуто амортизаторами, и в коротком полете с этим можно было мириться, но в длительном полете, когда в станции не летаешь, а живешь, это крайне неудобно — мешает, раздражает и сковывает движения при выполнении разных экспериментов, ремонтных работ и т. д. И мы с Толей приняли решение снять все амортизаторы и весь полет ходили почти в обычных тонких х/б комбинезонах, а нагрузку компенсировали интенсивной работой по программе дня во время физо на бегущей дорожке, велоэргометре, при этом выходя за рамки упражнений, расписанных в бортдокументации, придумывали их сами.

Посмотрел «Фитон»: к трем засохшим добавились семь новых зеленых стручков. Сегодня слышали по радио в программе «Маяк» объявление, что впервые в биологическом эксперименте с растениями получен уникальный результат, когда растение прошло в космосе полный цикл своего развития от семени до семени. Собрали сегодня аппаратуру «Пирамиг», ЭФО, ПСН, для ребят подготовили спальники, вложили в них чистые простыни-вкладыши. Спать они будут там же, где и ребята во время французской экспедиции. В 20 часов 11 минут был старт корабля «Союз Т-7» с экипажем Попова, Сереброва и Савицкой. Нам включили прямую трансляцию старта, В этот момент мы проходили побережье Дальнего Востока. Слышали ребят до 220 сек. из 530 сек. — выведения их на орбиту. Завтра встреча. Не люблю я, когда нарушается сложившийся ритм жизни, но, думаю, с ними будет легче, и они не помешают нам, а, наоборот, все будет хорошо, так как с Лешей Поповым мы готовились 3 года в одном экипаже и хорошо друг друга знаем. Перед сном еще две тени: попробую поработать с ЭФО и с фотокамерой ПСН по ночному горизонту и звездам.

Сегодня ждем ребят с корабля «Союз Т-7». Днем сделали последнюю приборку, перекачали урину в емкость для хранения и выброса, повесили новые спальники. Вечером готовили праздничный ужин, увлеклись и чуть не прозевали выдачу команды на начало сближения. Потом случайно взглянул на часы и не поверил. Спрашиваю: «Толя, сколько у тебя времени?» Оказалось 20 часов 45 минут, т. е. через 2 минуты должны включить программу № 4. Еле успели включить ее вовремя, а по этой программе запитываются приборы радиотехнической системы «Игла», которая обеспечивает взаимную ориентацию корабля и станции и измеряет параметры их относительного движения.

Пассивная часть этой системы устанавливается на станции и работает как радиомаяк, сигнал которого в пространстве ищет активная часть системы, установленная на транспортном корабле «Союз Т-7». Корабль, обнаружив антеннами поиска сигнал маяка, автоматически разворачивается на станцию продольной осью, по которой расположена узконаправленная гиростабилизированная антенна самонаведения ГСН. Когда станция окажется в ее поле зрения, корабль начинает излучать уже ответный сигнал. Станция, приняв его, также в автоматическом режиме разворачивается на корабль стыковочным узлом со стороны отсеков ПХО или ПРК, заранее выбранным по команде с Земли. Когда корабль и станция развернутся друг к другу стыковочными узлами, пассивная часть радиотехнической системы «Игла» переходит в режим ретрансляции. С этого момента «Игла» корабля, принимая сигнал со станции, начинает рассчитывать параметры относительного движения — дальность по фазовой задержке сигнала, скорость по доплеровскому смещению, и, отслеживая антенной ГСН боковой уход станции, измеряет угловую скорость линии визирования, так как при сближении всегда присутствует боковой снос. У самолета боковой снос появляется за счет ветра, а здесь — за счет движения корабля и станции по несовпадающим орбитам.