Тибетский лабиринт (новая версия) - Константин Жемер

Ни на миг профессор не забывал, что находится в Тибете – стране его мечты. Но мысль об этом ощущалась не остро, а как-то отстранённо. Гораздо сильнее волновала таинственная цель Эрнста Шеффера, каковая, очевидно, находилась впереди. И эта цель волновала Германа совсем не как учёного, но как разведчика.

Квотухту нарочно громко топал. И Герман не мог сообразить – зачем? Чтобы предупредить ожидающих впереди, или чтобы заглушить шаги идущих следом?

Тьма, раздвигаемая ничтожным светом факела, разверзлась, когда вошли в зал Учителей, по стенам которого горели сотни масляных светильников.

Вдоль стен, на десятки метров впереди, подобрав под себя ноги, сидели ламы в балахонах разных цветов. Были здесь желтые и красные ламы, коричневые и чёрные, но ни одного зелёного. Свет от факелов на стенах играл на блестящих поверхностях золотых масок, коими прикрывались лица всех сидящих.

– Откуда столько мертвецов? – понизив голос до шепота, спросил Шеффер.

– Считается, что они живые, Эрнст, – ответил Крыжановский. – О том есть множество письменных свидетельств. Это – состояние длительной медитации, которая может продолжаться как угодно долго. Главное, чтобы с телом ничего не случилось, пока хозяин отсутствует.

Квотухту подвел их к человеку, замершему в невообразимой позе – сидя на подогнутых пальцах левой ноги. Регент поклонился и грустно произнёс:

– Времена меняются, Учитель. Сегодня древняя сила не может защитить нашу страну. Я должен поменять древнюю силу на новую, ту, что стоит за теми людьми, которых я привёл с собой.

Герман разглядывал неподвижную фигуру.

На человеке – ярко-красная рубаха, на коленях лежит прямоугольный кусок ткани с широкой каймой, который называется панкеб. На груди – костяные бусы, выполненные в форме танцующих божеств. В узор одежды мягко вплетены скалящиеся черепа и языки пламени. Сквозь прорези в золотой маске смотрят остекленевшие глаза. Черная шляпа – шанаг – делает ламу похожим на летучую мышь.

– Нам сюда! – пригласил Квотухту.

– Кто это был? – спросил Крыжановский.

– О многих тут ты слышал, о ком-то читал. Только что нам имена? – ответил Квотухту. – Не нужно вопросов, идти осталось недалеко.

Вскоре регент привёл их в большой зал со стенами, крашенными бронзовой краской, и объявил:

– Мы на месте.

В центре зала находилась сидячая статуя. Изваяние походило на человека, даже походило сверх меры. Но то был не человек.

– Кто это? – спросил Шеффер. – Или по-прежнему никаких имён?

– Это Шуддходана[95]! – вместо регента ответил Крыжановский. – Отец Будды.

– Да, это Шуддходана! – подтвердил Квотухту.

– Ну, что ж! Полагаю, это то, ради чего мы пришли? – Эрнст Шеффер указал на лежащую у ног статуи пыльную стопку продолговатых листов, снизу и сверху придавленную деревянными пластинами переплёта.

Книга как две капли воды походила на ту, что привёз когда-то из Тибета Яков Блюмкин.

Квотухту нагнулся, взял книгу и передал Шефферу.

«Путь в Шамбалу», – прочитал Герман.

Да, дружище, – весело объявил Эрнст Шеффер. – Я иду в Шамбалу. Это и есть главная цель экспедиции. Полагаю, ты не откажешься составить мне компанию?

Глава 8

Легенда об экспедиции Эрнста Шеффера

16 мая – 12 июня 1939 года. Лхаса.

Обретённая книга заставила Крыжановского буквально прирасти к столу в доме господина Калзана. Теперь, в отличие от прочих участников «немецкого десанта», профессор выходил из комнаты буквально лишь для приёма пищи и по нужде. Про прогулки и говорить нечего. Какие могут быть моционы, когда на столе, рядом с исписанными блокнотными листами, словно птицы перед полётом, замерли страницы легендарного тибетского трактата!

Общался учёный в основном с Евой – лишь она одна могла отвлечь от работы. Девушка приходила каждый день точно в семь вечера и развлекала Германа рассказами о новых чудачествах разошедшегося от вседозволенности Бруно Беггера, об осадном положении, в котором оказались жители столицы, ибо антрополог, обмерив, наверное, всю тибетскую армию, теперь «охотился» за черепами гражданского населения. Горожане опасались появляться на улице. Беггера и помогающих ему эсэсовцев прозвали шидэ – вредными духами. Видно, зря бонцы кормили Беггера тормой – изгнать из неистового учёного злых духов не вышло.

Смеясь, Крыжановский назначил прекрасную фройляйн Шмаймюллер «глазами и ушами науки». Ева приняла игру, торжественно поклявшись обходить Лхасу по маршруту, проложенному для нее Германом, и каждый вечер отчитываться об осмотренных достопримечательностях.

Тем не менее, даже слушая восхищенные охи и ахи Евы о сакральных местах вроде монастыря Дрепунг, где жили правители Тибета до возведения Агван Лобсаном[96] дворца Поталы, даже внимая восторженным речам о Красном дворце с усыпальницами восьми Далай-лам и двадцатиметровой статуей пятого Владыки Тибета, Крыжановский мысленно оставался со старинным пергаментом – задача слишком увлекла его. Если виденный Евой Тибет являл лишь бледную тень прекрасного мира с золотыми драконами и кровной враждой могущественных кланов, то «Путь в Шамбалу» был живым Тибетом – Страной-в-кольце-гор, которую еще не коснулся тлен современности, и которой ей снова предстояло стать на Закате времен. Писавший книгу если и не бывал в той стране, то доподлинно знал, что найдет в царстве Силы.

– Герман?

Увлекшись разбором текста, учёный прозевал момент, когда Ева обратилась к нему с вопросом о том, как продвигается работа над текстом.

В который раз девушка выслушивала от профессора извинения за невнимательность, и в который раз дулась. Вот только в глазах красавицы резвились бесенята, и на следующий день она опять являлась с «докладом». Все повторялось – будто в колесе Сансары.

– Ключ к шифру подбирать нужды нет, – отвечал Герман. – Чуть подкорректировать тот, что я использовал со свитками Блюмкина. Тут другая тонкость: читающий обязан глубоко вникать в смысл текста, ибо многие понятия имеют двоякое…, да что там двоякое – пять, шесть разных прочтений! Если ошибёшься, дашь неверную трактовку – всё, считай, пошёл в неверном направлении, которое обязательно заведёт в тупик. Вот смотри…

Герман зашелестел страницами, пытаясь отыскать для подтверждения своих слов какой-нибудь пример попроще, чтобы был доступен пониманию собеседницы.

– …Ага, нашёл! Помнишь то представление, которое показали нам тибетцы в горной деревне – про мудреца и глумливую дакиню? Здесь, в книге, про это тоже написано.