'Фантастика 2025-31'. Компиляция. Книги 1-27 - Роман Корнеев

Бросив всё, Стэнли вывалился обратно в реальность, судорожно пытаясь сообразить, что же произошло.

Это позже он узнает о Чёрном четверге, о смерти Матери, о тех последствиях, которые принёс поступок Ромула для всех без исключения людей в этой утлой вселенной.

Нечто подобное голоду уже описывали несчастные, без должной проверки на гало-орбите Муны отправленные на дальние трассы. Их приходилось возвращать, от греха, в гибернационных холодильниках, но, видимо, длительная фаза ухода на трассу делала своё – тот голод не идёт ни в какое сравнение с теми ощущениями, что испытывал в тот день Стэнли и миллиарды людей по всей планете.

Холодное чувство тяжкого ледяного валуна, запихнутого тебе на место мозгов, сердца, желудка и причинного хозяйства. Ощущение полной, абсолютной пустоты эмоционального фона. Головокружительное осознание того, что теперь так будет всегда.

На месте горячечной эйфории последних лет разом пришла мертвенная ангедония.

На её фоне приходилось прикладывать невероятные усилия только лишь для того, чтобы выйти из дома. Любое действие, любая цель, любой порыв казался недостижимым и в высшей степени бессмысленным.

Но Стэнли всё-таки сумел пересилить себя, он отвёз все свои сбивчивые, записанные в полубреду записи туда, где велели их оставить Хранители, а сам принялся по очереди тянуть за все доступные ему ниточки, вернувшись в свою конуру лишь по достижении полного и окончательного осознания дальнейшей никчёмности любых усилий.

Всё было кончено.

Они убили Мать.

Нет, что вы, физически она была на месте. Утлая населённая людьми планетка, в быту именуемая ими Матушкой. Остались живы те – впрочем, достаточно многие – кто населял её до Чёрного четверга. Но вот той панэмоциональной связующей бездны, что всё это время заимообразно отравляла всем жизнь, её больше не было.

Ромул и Соратники стёрли то, чего не было, и оно действительно перестало существовать.

Такая коллективная ценестезия не могла оставаться без последствий, и они поспешили явиться.

Новые миллионы посходили с ума, новые – покончили с собой, зачастую унося в могилу заодно и какое-то количество под руку подвернувшихся. Лекарство оказалось не лучше болезни. Но, надо отдать Ромулу должное, со временем всё в итоге успокоилось.

Люди – существа обучаемые. Чемпионы приспособленчества, которые вытеснили с лица планеты всех остальных гоминид задолго до рождения первого очага оседлой цивилизации.

Дай им время на размышление, они справятся с любыми, даже самыми невыносимыми обстоятельствами. И это, вопреки досужим размышлениям сектантов-выживальщиков, будет вовсе не всеобщая анархия со скатыванием в неолит. Кто-то и вовсе не заметит особой разницы. Пара лет прошла, а ничего словно бы и не изменилось.

Да, окончательно вымер интервеб, оставшись рассыпающимся на глазах памятником самому себе, или вон, почившей Матери, в лице Колосса.

Страдающие от всеобщей ангедонии обыватели поначалу пустились в сетях во все тяжкие, повалив в нети почище прежнего, но быстро сообразив, что воображаемые радости – плохое лекарство от ценестезии, быстро переключились на давно и прочно позабытые физические утехи.

А современная биоинженерия и фармакология были к этому ой как готовы.

Сколь угодно «химического» удовольствия в любых количественных и анатомических сочетаниях. Вакханалии на две сотни тел, длящиеся месяцами без малейших последствий для организма.

Любые самые извращённые трансформации собственного тела на грани или за гранью самого богатого воображения. Сначала пришить себе лишний орган на лбу, а потом его, уже в процессе сладострастно отрезать и дать сожрать партнёру хоть в сыром, хоть в жареном виде.

Или же, напротив, искусственная ригла-нирвана, в которой при абсолютной ненужности любых страстей и желаний, достигалось состояние естественного безначального блаженства, само пребывание в котором было эмоционально более насыщенным, чем самый интенсивный множественный оргазм.

Корпорации перестали соревноваться друг с другом в производстве вещей. Все теперь плодили удовольствия. Планета на долгие годы погрузилась в эйфорию бесконечной вечеринки. Эйфорию того, что именовалось при своём неспешном и неизбывном приближении «чёрными идами».

Это время стало своеобразной данью, всеобщим самозакланием на свежей, никак не стынущей могиле Матери.

Стэнли не желал в этом участвовать, виделось ему в этом что-то от пляски на костях. От гнетущего пира во время чумы хотелось бежать подальше, и он бежал. В одиночество опустевшего интервеба, на крыши старых башен, подальше от людской суеты и всеобщего безумия.

Одним натруженным жестом Стэнли сдёрнул с лица вуаль вирта.

Горячий воздух обжигал лёгкие, но Стэнли это не волновало.

Подойдя к самому краю ограждения, он попытался вглядеться в марево восходящих потоков.

Мегаполис, подобно лавовому потоку, плыл у него под ногами, извергая раскалённый газ, понемногу растворяющий тебя изнутри.

Теперь стало понятно, что погубило Мать. То же, что продолжило разъедать человечество изнутри. Её смерть была напрасной.

Так зачем тогда всё прочее? Что может быть проще, просто сделать шаг вперёд и кануть в Лету, как многие до него, как многие – после. Но что-то подсказывало, что подобный поступок не принесёт ему ни искупления, ни облегчения.

Если уже становиться на старости лет пантеистом, почему, в таком случае, не поверить и в переселение душ?

В Корпорации ходили слухи, что Соратника Урбана уже находили мёртвым, но он всё равно возвращался. С новым лицом, новым телом, новым именем, всё равно возвращался.

Даже если это всё – лишь досужий вымысел не склонных к критическому мышлению заблудившихся в нетях идиотов, агенты Корпорации привыкли верить в планы Ромула, которые всегда были точны и всегда исполнялись. Так может, и надежда всё ещё есть?

«Айри» Стэнли подал тревожный сигнал. К нему стремительно приближались с двух сторон. Помянешь чёрта…

Нашарив свободной рукой приклад винтовки, Стэнли принялся машинально высматривать ближайшее укрытие, однако расслышав знакомый перезвон транспондера, угомонился, надо только от края отступить, судя по скорости двух теней, мощности там на борту хватит, чтобы запросто смести его с крыши неудачным выхлопом.

Вот они, красавцы. Его императорского величества кавалерия. Всадники апокалипсиса во плоти.

Первого Стэнли не узнавал. Мекк – существо пластичное. С каждой трансформацией они могли менять свою физическую оболочку подобно бабочке, оборачивающейся из гусеницы в имаго. Поди узнай. Быть может, они когда-то встречались, но какое кому дело. Анонимный хитин брони ничего не говорил о собственной начинке. Да и была ли та начинка вполне живой?

А вот второго нежданного визитёра Стэнли узнал сразу.

– Ильмари Олссон.

– Джон Роуленд.

Жаль, Стэнли не знал Ильмари до возвращения «Сайриуса». Если так посудить, то и сам Ильмари себя прежним не помнил. Но каждый раз, когда Стэнли вглядывался в эти холодные зрачки, его не оставляло желание попытаться разглядеть в них человека, которого больше не было.

– Вас ожидает Соратник Улисс. Вы согласны на личную встречу?

Соратники. Они, как и пропащие Хранители, всегда предпочитали разговоры с глазу на глаз. Хотя казалось бы, вот он, стоит перед тобой с откинутым забралом. Рыжая щетина, бледная до синевы рябая кожа. Эффектор соратника Улисса, чья собственная биологическая память не простиралась дальше предыдущего утра. Чем плохо поговорить с ним, зачем вообще нужна личная встреча?

Но Стэнли не станет отказываться.

Слишком много вопросов накопилось, слишком быстро летит время.

А ещё он кожей чувствовал, что чёрные иды в этот раз пройдут иначе. Ромул с Соратниками всё-таки решились. Настало время прозвучать их первой Песне глубин.

69. Супердиректор

Кортеж из шести тяжёлых тилтвингов с утробным рокотом рассекал ночной воздух над океаном, прикрытый с небес орбитальной группировкой, с моря же сопровождаемый двумя самоходными ударными платформами, загодя выдвинутыми по курсу кортежа строго на юг от Шри-Ланки до самого Моря Содружества и залива Прюдс.

Впрочем, эти старания тоже были частью церемониала.

Маршрут тщательно согласовывался в течение года, и Большая Дюжина заранее организовала всё так, чтобы на означенной прямой не подвернулось ни случайной баржи, ни тем более залётного тилтвинга. Конфликт на ровном месте не нужен никому.

Ещё тщательнее подходили к отбору экипажей. Только проверенные люди, преданные корпорации, равно как, на всякий случай, женатые,