Война двух королев. Третий Рим - Дмитрий Чайка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вади — так называют тут высохшие русла рек. Настоящих рек в Аравии нет, но есть вот такие вот сухие русла, которые собирают воду дождей, радующих эту землю зимой. Даже не верится, но на эту твердую, словно камень, безжизненную почву может упасть такое количество влаги, что смывает целые города. Тогда вади на короткое время превращались в ревущие потоки, которые со скоростью молнии проносили свои мутные воды перед устрашенными этим буйством людьми и растворялись в мертвых песках.
И вот именно тогда и начиналось настоящее волшебство. В считанные часы те самые мертвые пески покрывались ровным ковром нежной зелени, которая тянулась к живительному солнцу. У травы было совсем мало времени, ведь воды больше не будет, зато совсем скоро земля вновь превратится в раскаленную сковороду и убьет все живое, растущее на ней. Нежная листва сначала загрубеет, а потом осыплется серым пеплом, который развеет ветер. Травы созревали и бросали в песок свои семена, чтобы они спали там до следующего дождя, и тогда все повторится снова.
Они шли по такому сухому руслу. Уходить в сторону было неразумно, ведь по берегам вади росла акация, которая давала хоть какую-то тень, и именно здесь можно было найти воду, спрятавшуюся под каменистой коркой земли. Как бедуины это делали, для Стефана так и осталось загадкой. Они копали ямы в каких-то, только им известных местах, и находили немного мутной, почти горячей воды, которую процеживали через ткань и пили, сберегая каждую каплю. Это было настоящим чудом, недоступным пониманию изнеженного горожанина.
— Хаджр! — Ибрахим показал на город, который раскинулся в долине, покрытой садами и полями, засеянными ячменем.
Невысокие стены из местного кирпича, обожженного на солнце, были не бог весть какой защитой по меркам Империи, но для этих мест и такой малости было вполне достаточно. Здесь была вода, и люди в караване выдохнули с облегчением. Они прошли, наконец, пустыню, и пришли в страну Ямама, где зерно росло в изобилии, удивительном для этой суровой земли.
* * *
Хаджр-аль-Ямама (в настоящее время г. Эр-Рияд). Страна Ямама. Земли бану Ханиф.
Владыка здешних мест Абу Сумама Маслама ибн Хабиб аль-Ханафи, более известный в Хиджазе как Мусайлима аль-Казаб, был невысок, широк в плечах и кривоног. Прозвище аль-Казаб означало «лжец», но здесь этого прозвища не знали. Сказать такое вслух было бы смертельно опасно. На лице Мусайлимы выделялся приплюснутый нос и маленькие, узко посаженные глаза. Он был почти уродлив, но вот глаза полностью меняли представление об этом человеке, они были остры и проницательны. По слухам, он пользовался немалым успехом у женщин, насколько вообще можно было говорить об этом здесь, в Аравии. Он был безмерно красноречив, а стихи складывал легко, словно играючи. Вот такой вот необычный человек оспаривал власть Пророка даже при его жизни, а уж теперь, когда тот умер, и вовсе считал, что ему больше нет равных. Так считали многие, и его власть признавали окрестные племена, принимая на веру вести о совершенных им чудесах. Мусайлима был очень силен, и это прекрасно понимали в Мекке и Медине. Стефан знал это совершенно точно, ведь он провел там немало времени. А еще он знал, что вскоре отсюда придется уносить ноги, потому что в Хиджазе уже собирали армию, которая пойдет на эти земли. Как ни сильно племя бану Ханиф и его союзники, им не сдержать войско мусульман, закаленных в постоянных походах.
— Величайший! — купцы и Стефан поклонились правителю племени бану Ханиф, который сидел на стопке персидских ковров, возвышаясь над своими гостями. — Мы счастливы приветствовать тебя!
— Легок ли был ваш путь? — начал положенную речь Мусайлима. — Здоровы ли ваши верблюды?
— Слава Яхве, — провели руками по лицу купцы-иудеи. — Милосердный господь уберег нас в дороге. Лихие люди не встретились на пути, а пыльная буря обошла нас стороной.
— Рахман[410] уберег вас, добрые люди! — серьезно ответил Мусайлима. — Он господь наш, а я его Пророк. И я говорю вам: Вознесите ему хвалу!
— Позволь поднести тебе подарок, о, Величайший! — Стефан сгладил неловкую паузу, и все присутствующие в доме жадно впились глазами в длинный прямой меч с богатой рукоятью. Стефан продолжил. — Его привезли из далеких земель, и равных этому оружию нет во всей Аравии. Видишь, на нем стоит клеймо знаменитого мастера. Его зовут Лотар.
— Покажи! — глаза вождя жадно блеснули, и он схватил меч, вытащив его из ножен.
— Это вутц? — восторженно сказал он, увидев знакомые узоры металла. — Индийская сталь? Он хорош!
— Это лучше, чем вутц, — важно сказал Стефан. — В северных землях эту сталь называют булат, и таким мечом можно отрубить голову быку! Твоя слава бежит быстрее самого быстрого верблюда и обгоняет ветер пустынь! Все враги трепещут от одного твоего имени, а друзья благословляют тот день, когда признали твою величайшую мудрость! В Аравии нет равных тебе, о благороднейший Абу Сумама Маслама ибн Хабиб аль-Ханафи. А с этим мечом ты и вовсе будешь непобедим!
Боже мой! — отстраненно думал Стефан. Что за чушь я несу? Словно снова попал во дворец. Как быстро я, однако, отвык от сладкой лести, которую положено лить без меры в уши владык.
— Твой меч весьма хорош, чужеземец, — с довольной улыбкой произнес Мусайлима, который слушал славословия в свой адрес с блаженным выражением лица. — Я доволен твоим подношением. По виду ты ромейский евнух, я немало слышал о вашей породе. Что привело такого, как ты в наши края?
— Я ищу своего брата, — не стал ходить вокруг да около Стефан. — Нас разлучили
