Твоя измена. Право на отцовство - Айрин Лакс

— Давай поговорим в другом месте?

— В доме твоих родителей?

— Нет. Вот там… — я кивнула в сторону первой попавшейся на глаза забегаловки.

По сути, это было даже не кафе, а просто небольшая кондитерская с двумя-тремя столиками. Мы сели за самый дальний столик, Слава поинтересовался:

— Ты будешь что-нибудь?

— Нет, я не голодна.

Но он все равно заказал мне зеленый чай и чизкейк, а для себя — черный кофе с шоколадным бисквитом. Я невольно отметила, как сильно Слава похудел, если даже ремень начал застегивать на дальнюю пуговицу.

— Ты выглядишь очень нездоровым, Слава.

— Я есть не могу. Спать тоже не выходит. Я закрываю глаза и на меня наваливается пугающая тоска, холод. В голове постоянно прокручиваются наши ссоры, твой уход.

— Так нельзя. Подумай о своем сыне.

— Мне ничего из этого не нужно.

Слава двинулся ко мне, сграбастал мои ладони в свои руки, его пальцы мелко подрагивали.

— Я не хотел. Понимаешь? Не хотел изменять. Милана, сама подумай… Хотел бы, стал бы заморачиваться с зачатием, а? Я просчитался, решив, что эта девушка возьмет деньги и просто исчезнет из моей жизни после рождения малыша. Тот раз, когда я едва не переспал с этой девицей, был сам не свой. Как пьяный, хоть и не пил много.

— Слава, мне жаль, но уже слишком поздно для раскаяния. Так бывает…

— Не разводись. Прошу, — сглотнул слова. — У нас будет малыш. Наш малыш. Правда же, наш? Твой и мой? Клянешься, что он наш с тобой?

Слава незаметно присел ближе, еще ближе, опустил лоб мне на плечо, задержал дыхание.

— Пожалуйста, не молчи.

— Слава, я тебе много раз говорила, что это наш ребенок! Я ни с кем не была. В то время, — добавила. — В то время я не была ни с кем, кроме тебя.

— Наш ребенок. И ты хочешь уйти… Разве это справедливо? Лишать ребенка семьи? Давай попробуем.

— Я пробовала, Слава.

— Давай попробуем снова! — попросил он. — Я буду стараться. Очень…

— Слава, — я вздохнула. — Ты натворил кучу всего. Даже не отдаешь себе отчета, почему. Пока все будет так, как есть, ничего не изменится.

— Ты про маму сейчас говоришь.

Я промолчала. Это было и так очевидно.

— Я уже говорил тебе, иногда ее слишком много в моей жизни. Даже для меня самого. Как сейчас… Она постоянно мне эту Стешу под нос толкает, постоянно талдычит о ней. Стеша тоже рада стараться, то грудью при мне случайно кормит, то в халате коротком дверь открывает… — заскрипел зубами. — Как могут стать противны родные места? Наша квартира сейчас мне противна. Мне все обрыдло. Я даже на Богдана смотреть не могу. Еще немного, и я начну ненавидеть его за свои ошибки. Мне тошно. Я в кошмаре. И постоянно этот зудящий бубнеж мамы о том, как будет для меня лучше. Я просто не могу ее больше слушать. Она меня не слышит, не слушает, что мне будет лучше только с тобой!

Хорошо, что мы сидели. Иначе бы я с трудом удержалась на ногах от такого потока откровений.

— Милана, вернись. Уже закончена черновая отделка нашего дома. Давай выберем дизайн вместе? Мы будем жить отдельно с тобой. Только ты, я и… наш ребенок. Больше никого. Клянусь!

— А как же Богдан?

— Я ошибся, Мила. Я ужасно ошибся, заведя этого малыша. Стеша сказала, что не видит своей жизни без малыша? Что ж, я готов отпустить…

На словах у Славы все так просто.

— Неужели ты сможешь отказаться от того ребенка, которого с такой гордостью держал на руках?

— Я думал, для меня это тоже важно, — посмотрел на меня потухшим взглядом. — Но вот тебя рядом нет и все, что казалось важным, просто труха. Я тебя люблю. Ты даже не представляешь, как. Мы сможем преодолеть. Мы все сможем…

— Я была с другим. Слава, я не вру.

Я услышала, как он заскрипел зубами, пальцы сжались в кулак. Я напряглась, но Слава лишь выдохнул, заглянув мне в глаза.

— Один-один, да? Хорошо, ты свела счеты. Отомстила за мои ошибки. Мне больно. Мне очень больно и горько… А тебе?

Глава 30

Слава заглянул мне в глаза, словно в душу пытался посмотреть. Я с трудом отвела взгляд в сторону. Всегда больно знать, что человек, с которым прожила так много лет, вдруг стал чужим и далеким. О душе он моей вспомнил, черт…

На глазах вскипели слезы какой-то злости и отчаяния. Почему так поздно, хотелось мне закричать?!

Почему ты опомнился так поздно, когда из моего сердца уже пропала та безоговорочная любовь, без всякой оглядки?!

Я же пыталась, честно пыталась сохранить семью и наши отношения, но Слава играл в эгоиста, тешил свои желания…

Теперь он опомнился!

Я смахнула слезинки, Слава присел ближе, осторожно меня обнял:

— Милана, девочка моя. Не плачь. Все решаемо. Прошу, позволь мне. Просто позволь. Мне нужен еще один шанс! Последний, клянусь. Я его не упущу.

Мне, честно, его даже стало как-то жалко …

Я сердцем чувствовала, что Слава не врал, был откровенен со мной сейчас. Его кожа была покрыта гусиными мурашками, словно в приступе ледяного страха, о котором он мне говорил.

Жалко, что он так запутался…

Но разве любовь — это жалость?

Он запутался! А я… Черт… Кажется, я тоже была в растерянности.

Дело не в том, что Слава пытался меня вернуть.

Я была дезориентирована, чувствовала себя неловко от того, что Тимофей не выходил со мной на связь.

После той