Мафиози из гарема - Светлана Славная

Горбунок с разбегу ткнулся в тяжелые створки, но они не распахнулись, а лишь глухо загудели. Охрана уже опомнилась, и Ваське ничего не оставалось, как снова направить робота в гущу кустов. Наконец огонек костра скрылся из виду. Мальчик спрыгнул с Горбунка и повалился на землю. В горле отчаянно щипало. Не выдержав, он разревелся, злясь на себя, на охранников, на Варю с Егором, на весь этот ужасный мир, не желающий ему помочь найти маму.

Выплакавшись от души, Васька почувствовал, что глаза у него слипаются, — была глубокая ночь, и обычно в это время он спал. Справедливо рассудив, что утро вечера мудренее, мальчик слегка трансформировал Горбунка, придав ему форму лежанки, устроился на мягком пузе, соорудив из конечностей ослика некое подобие перилл, и включил обогрев. Засыпая, бывший Мозгопудра представлял, как завтра он проберется во дворец. Мама выйдет ему навстречу, подхватит на руки, крепко расцелует, и все будет хорошо.

Разбудил Ваську пронзительный голос муэдзина, который настойчиво призывал правоверных к утренней молитве, свесившись с высокого минарета. Мальчик испуганно вжался в своего Горбунка, но вскоре понял, что лично его эти вопли никак не касаются, и решился выглянуть из кустов.

Несмотря на ранний час, вокруг было полно народу. Увидев, что высокие створки ворот уже открыты, Васька обрадованно пискнул — теперь попасть во дворец не составит труда. Надо лишь смешаться с толпой и… Васька критично оглядел свой наряд и понял, что в таком виде смешаться с толпой будет непросто. Но что же делать? Купить новую одежду? Нет денег. Остается единственный вариант — украсть. Но воровать Васька не умел.

Мимо его укрытия неторопливо проплывали верблюды, щедро груженные всякой всячиной. Добыча была так близко! Но как ее взять, чтобы не попасться в руки разъяренных купцов? И тут Ваську осенило:

— Горбунок, ко мне, — тихо скомандовал он.

Ухватив робота за левую ногу, он резко дернул ее, переломив в коленном суставе. Казавшаяся цельной серая шкура разошлась, и между частями ноги обнаружился плотно сложенный шланг. Юный конструктор повернул одному ему ведомый рычажок, и передняя конечность Горбунка на глазах стала удлиняться. Копыто съехало вбок, на его месте осталась зиять круглая черная дыра. Нога натужно загудела и всосала несколько сухих листьев и сучьев, валявшихся на земле.

— Отлично, — прошептал Васька, отключая «режим пылесоса».

Теперь оставалось только ждать. Наконец в поле зрения показался верблюд, груженный тюками с одеждой. Васька снова крутанул рычажок и скомандовал:

— Фас!

Утробно гудя, нога потянулась к цели. Васька увеличил мощность. Один из тюков, сорвавшись с верблюжьей спины, на глазах изумленной публики степенно спланировал в кусты и скрылся среди зелени.

— Вах, шайтан! — взвыли потрясенные торговцы и бросились врассыпную.

Несчастный хозяин товара, проявив неслыханную отвагу, приблизился к кустам в надежде вызволить из лап нечистого свое добро, но гордый собой Горбунок так на него рыкнул, что горемыку как ветром сдуло.

Кинув на спину робота добычу и утрамбовав шланг в коленную чашечку, Васька поспешил скрыться с места преступления. Отъехав подальше, он распотрошил тюк и занялся выбором одежды. Как назло халаты и шаровары не были рассчитаны на то, что их купят для маленького мальчика. В конце концов Васька решил не привередничать и подвязал свободно распластавшиеся по земле полы шелковым пояском. Оглядев себя, мальчишка остался доволен — халат надежно скрыл его яркий комбинезон и любимые спринт-кроссовки, расставаться с которыми Ваське совсем не хотелось.

Вынырнув из кустов в отличном настроении, пацан смешался с толпой и повел Горбунка в сторону ворот. Проталкиваться среди груженых верблюдов и ишаков оказалось куда сложнее, чем он предполагал, тем более что все они почему-то двигались Ваське навстречу. «Странно, что делали все эти люди во дворце ночью? И куда они идут теперь?» — размышлял мальчуган, уворачиваясь от мелькающих в воздухе плеток и хвостов.

В воротах образовалась настоящая пробка. Пришлось вновь переводить Горбунка в режим крадущегося ниндзя. Ползущий против течения горбатый ишак поверг верблюдов в неописуемое изумление. Они перестали плеваться и даже слегка раздвинули плотные ряды. Благодарный им Васька почесывал биоробота за ухом, приговаривая: «Ну еще чуть-чуть, еще пару метров!» Каково же было его изумление, когда за воротами обнаружился лишь залитый тихим ноябрьским солнцем пустынный простор… Дворца там не было и в помине!

Глава 20

Благодушная и веселая Тося в это утро проснулась в отвратительном настроении. Заказала кухонному роботу кофе в постель — черный, с лимоном и двойной порцией биосахара для похудения — выпила одним махом полчашки и погрузилась в тяжелые раздумья. Встреча с обгорельцем, на которую она возлагала столько надежд, прошла впустую.

— Как можно совсем ничего не помнить? — вопрошала девушка у собственного портрета, висящего на стене слева. — Я вот тоже недавно обожглась, когда полезла с советами к новому утюгу — и никакой амнезии! Помню даже, какого цвета на мне были туфельки, когда впервые пошла в детский сад…

Ее размышления были прерваны трелью видеофона:

— Рассказывай! — вместо приветствия приказала лучшая подруга.

— Нечего рассказывать, — буркнула Тося.

— Как это «нечего»? Я хочу знать все! Начнем по порядку: какой он из себя?

— Красавчик. — Тося протяжно вздохнула. — Глазищами своими как поведет, аж мороз по коже. Нос, подбородок, волосы…

— Вот удивила, — фыркнула подруга.

— Зря иронизируешь! Я вот тебе стереографию покажу. Не удержалась, щелкнула тайком видеофоном.

Она вывела на стену трехмерную проекцию изображения обгорельца.

— Ого! — присвистнула подруга. — Вот бы познакомиться…

— С ума сошла? Хочешь быть сотой женой в его гареме?

— У него есть гарем?

— Думаю, уже есть. Вчера за ним вся женская половина Реабилитационного центра увивалась, не исключая профессоров и киберсанитарок. Я так надеялась, что он мне что-нибудь про Антипа расскажет, а он…

— Был слишком занят, — понимающе кивнула подруга.

— Нет! Он уделил мне весь свой вечер, но так ничего и не вспомнил. — Кончик Тосиного носа предательски покраснел.

— Не вздумай реветь, а то глаза опухнут, — строго велела подруга. — Слушай, а может, его по башке огреть?

— За что? — От удивления Тося даже всхлипывать перестала.

— Не «за что», а «зачем». Говорят, клин клином вышибают. Шарахнешь посильнее, память к нему и вернется.

— Предложи еще поджечь ему пижаму! — возмутилась Тося. — А нельзя что-нибудь погуманнее придумать?

— Можно и погуманнее. Например, поход в голографический музей.

— Фу, какая скука. Я бы предпочла зоопарк.

— В зоопарке не смогут воссоздать уголок средневековой Турции, а в музее смогут, — терпеливо объяснила подруга. — Там по твоему заказу любую голографическую модель соорудят — хоть Турции, хоть Лувра, хоть лунного кратера. Походит твой обгорелец среди родных пейзажей — глядишь, и вспомнит что-нибудь.

…Васька уныло брел вдоль бесконечной каменной стены. Что делать дальше, было не ясно, к тому же ужасно хотелось есть. Конечно, он всегда может отыскать машину времени и вернуться обратно, но тогда он никогда не найдет маму. Ведь путь в Лабораторию по переброскам будет для него навеки закрыт…

— И зачем людям понадобилось строить стену, которая ничего не огораживает? — с возмущением пробормотал бывший бог.

— Цыпленок, разглядывающий скорлупу своего яйца, тоже не понимает, что сидит внутри, а не снаружи. Малыш, это стена Феодосия, она огораживает город, в котором ты сейчас находишься, — раздался откуда-то из-за кустов меланхоличный голос. Горбунок испуганно припал к земле, навострив свои аршинные уши, а удивленный Васька поспешил обогнуть колючий терновник. Его глазам предстал странный человек. Устроившись в тени раскидистого платана, он самозабвенно исполнял какой-то непонятный танец. Движения не отличались разнообразием: танцор просто вращался вокруг своей оси, подчиняясь внутреннему ритму. Заинтригованный, Васька подошел ближе. Лицо человека показалось ему смутно знакомым — уж очень он был похож на бродягу, любившего сиживать неподалеку от священной смоковницы в древнеиндийском храме Ка-амы. Ободренный неподдельным интересом маленького зрителя, танцор склонил голову на плечо и, скрестив руки на груди, закружился так быстро, что полы его длинного наряда взметнулись, став похожими на шляпку огромного гриба.

— Обалдеть! — восхищенно вымолвил Васька на санскрите: от привычки переходить в минуты волнения на этот язык он никак не мог избавиться.

Танцор неожиданно прервал свое вращение и обратил абсолютно ясный взгляд на мальчика:

— Тебе понравилось, — скорее констатировал, чем спросил он.