Командировка - Яроцкий Борис Михайлович

— Какая задача? — Михаил кивком головы показал на канистру.

— Шеф приказал, пока не будет полная, с точки не сходить.

— Желаю успеха.

— Спасибо…

Михаил торопился на встречу с другом, который передаст письмо американскому проповеднику. Михаил тоже, как и Анастасия Карповна, услышал слова пароля, поспешил к тетке, но Ивана Григорьевича уже увезли к мэру.

— О чем они будут толковать? — спросил он, надеясь, что тетка знает, но тетка и сама недоумевала, зачем Иван Григорьевич потребовался Ажипе. А то, что он ему потребовался, притом очень срочно, свидетельствовали елка и ящик шампанского — вроде как дружеский презент, но и как взятка.

— А елочка откуда? — спросил Михаил.

— От мэра. А доставил известный тебе рэкетир.

— Витя Кувалда?

— Он самый.

Это признание озадачило Михаила.

— Не он ли сам напросился?

— Нет, — заверила тетка. — Хотя свидеться с Ажипой он намеревался. По какому поводу, не допытывалась. Но, как я догадываюсь, чтоб мэр дал добро на встречу с Тарасом Онуфриевичем.

Внезапный визит Вити Кувалды и поездка на дачу к мэру ломали планы Ивана Григорьевича. Он ждал со дня на день вестей от сына и заранее приготовил письмо, которое кто-то из друзей Михаила должен будет передать Эдварду. А Михаила в самый канун Нового года вызвали в Харьков. По дороге оттуда сподручней было заскочить в свой областной центр и вручить письмо проповеднику. А заодно и получить ответ.

Но неожиданно накануне Нового года поменялись обстоятельства: в экспедиции исчезли три американца, исчезли далеко от Прикордонного, но все инофирмы насторожились: кто будет следующий? Сначала этому обстоятельству Михаил не придал особого значения, он был уверен, что нужное для Ивана Григорьевича сообщение Эдвард Смит обязательно передаст.

Насторожились и проповедники, приехавшие из Америки: Украина вроде еще и Европа, но по непредсказуемости — Азия. В свое время так о ней отзывался шведский король Карл, когда убегал из-под Полтавы. Проповедники чужих религий — люди весьма умные и очень осторожные, они знают, если не будешь опасаться, то тебя или выкрадут и потребуют выкуп, или убьют, но уже без выкупа: мертвец ничего не стоит. Вьетнам, например, до сих пор трупы американских солдат выдает бесплатно.

Проповедники — а их на Украине собралась уже добрая сотня — были под защитой посольства. Всем необходимым, в том числе и жильем, их обеспечивали фирмы.

Для Эдварда Смита американская фирма «Одесса-2» сняла номер в гостинице «Сiч». Эта же фирма отвечала и за его безопасность.

Внезапный уход проповедника из гостиничного ресторана, а затем его позднее возвращение не оказалось незамеченным. Уже на следующий день проповеднику предложили позвонить в Киев и объяснить секретарю посольства, чем была вызвана длительная ночная прогулка.

Такой вариант дознания отец предусмотрел и с помощью Михаила Списа подготовил на всякий случай алиби. Когда Эдварда спросил секретарь посольства, Эдвард весело ответил:

— Шерше ля фам.

— Ее адрес?

Эдвард назвал без запинки, но тут же отчитал секретаря:

— В мою интимную жизнь прошу не вмешиваться. Я, слава богу, пока еще холост, и жену могу подыскивать не только в Штатах.

Секретарь посольства больше ни о чем не спрашивал. Смит не первый американец, который выбирал для себя жену на Украине. С некоторых пор жениться на украинках, а равным образом и на русских, в Америке стало модным. Но Эдвард Смит был офицер, к тому же капеллан. Об этом прекрасно знал секретарь посольства, координатор украинского разведцентра. В сферу его деятельности входили все военные и военно-промышленные объекты Украины, Молдавии и Приднестровья.

И хотя Эдвард Смит выполнял свои сугубо пастырские задачи, в его обязанности входило общение с людьми, способными давать полезную информацию. Но всякий раз при знакомстве с новым человеком необходимо было сообщать в киевский разведцентр, находившийся при американском посольстве. Там нового человека проверяли: не сотрудник ли он украинской госбезопасности? Полный список сотрудников КГБ в ЦРУ имелся. Москва их передала по требованию американского президента в обмен на одобрение расстрела Верховного Совета России. В этом списке оказались сотрудники госбезопасности всех бывших советских республик.

Иван Григорьевич, зная, что уже при второй внезапной отлучке за сыном будет установлена слежка, попросил Михаила Списа найти надежного человека для встречи с проповедником. Тот нашел священника православной церкви отца Артемия. В недавнем прошлом отец Артемий — в миру Артем Александрович Чепик — был замполитом зенитно-ракетного полка. С ликвидацией института политработников его уволили в запас без пенсии, и он, будучи внуком приходского священника села Николаевки, по просьбе сельчан и с согласия епископа Украинской православной церкви занял место своего покойного деда.

Предложение Михаила Списа — встретиться с американским проповедником и передать ему письмо — бывший замполит принял охотно. В Военно-политической академии он изучал организацию института капелланов, теперь представилась возможность встретиться с живым его представителем, законспирированным под безобидного проповедника.

Он ждал приезда председателя Союза офицеров, тот должен был привезти ему письмо, адресованное Эдварду Смиту. Письмо было сугубо личное, но само по себе служило паролем.

В точно обусловленное время Михаил зарулил на стоянку «Автосервиса». Здесь работал директором его товарищ Андрей Колеса. В полку, где они служили, над Андреем вечно подтрунивали сослуживцы. Предметом подтрунивания была его необычная фамилия, при этом тут же обязательно называли фамилию московского журналиста Владимира Поихало. «Вы с ним не родственники случайно? Не из одного хутора?» — задавали идиотские вопросы. Он с достоинством отвечал: «Мой родич, профессор Колеса, кстати, бывший хуторянин, еще до Второй мировой войны преподавал в Венском свободном славянском университете. Истинным славянам об этом университете следовало бы знать».

Теперь на Андрея работала фамилия. Она стала своего рода рекламой для его «Автосервиса»: если машину ремонтировать, то пусть это делает Андрей Колеса, чем какой-нибудь Оверко Батиг.

Директор встретил Михаила вопросом:

— Письмо привез?

— Обязательно.

— Тогда я звоню.

Не успели наговориться и выпить по чашечке кофе, как отец Артемий на своем подержаном «опель-рекорде» въехал на площадку обслуживания иномарок. Пока хлопцы Андрея занимались «опелем», товарищи договорились, где предстоит встретиться с проповедником и о чем с ним толковать.

— Сын мой, — сказал отец Артемий, обращаясь к Михаилу. — Я, к моему стыду, в английском не силен. В академии, о коей тебе ведомо, меня натаскивали на военной терминологии. Моим предметом была спецпропаганда: как сочинить воззвание к солдату противника, этому слепому оружию в руках агрессивных милитаристских кругов, о чем поведать в листовке, обращенной к угнетенному населению противника, а вот как вести светскую беседу со служителем чужого культа, не было даже намека.

— Ну, вот что, Артем, извиняюсь, отец Артемий, тебе, отче, представляется возможность получить практикум на религиозную тематику, — напомнил Михаил и мечтательно заметил: — Настанет время, будет Америка в нашем нынешнем положении, мы тебя пошлем в Штаты читать проповеди о величии православия. Так что осваивай американский английский.

Друзья благословили отца Артемия, и он на добросовестно обслуженном «опеле» направился в готиницу «Сiч». Он был в темно-коричневой рясе, на груди — тяжелый серебреный крест, в черных шевровых сапожках, на могучей копне волос пышная шапка из редкостного котика.

В вестибюле гостиницы плотный щекастый охранник в униформе омоновца, не вылезая из глубокого мягкого кресла, подал голос:

— Вам чего, батюшко?

Отец Артемий сурово взглянул на охранника: таких объевшихся и ленивых он в армии обычно отправлял в хозвзвод, где грозный старшина Левада, земляк великого Гоголя, учил их уму-разуму.