Побеги любви - Стюарт Мэри

– Боже милостивый, один из них умрет. – Ровена побледнела.

Милдред посмотрела на нее.

– Конечно, – сказала она нетерпеливо. – Но сначала они узнают друг друга.

Ровена едва ли слышала ее, потому что в мозгу проносились картины того, какой Гилберт высокий, как хорошо он владеет мечом и насколько Уоррик склонен к честному бою, тогда как Гилберт – наоборот. Она почувствовала дурноту, поскольку перед ее глазами возникла картина – Уоррик лежит на земле… кровь…

Она тяжело опустилась на стул, плохо сознавая, что происходит вокруг. Милдред притронулась холодной рукой к ее щеке.

– Что с тобой, детка? – тревожно спросила она. – Это ребенок?

Ровена подняла на нее глаза с выражением крайнего отчаяния:

– Я не хочу, чтобы он умирал.

– А, – понимающе произнесла Милдред. – А почему он должен умереть? Он уехал, готовый ко всяким штучкам. Возможно, там и не дойдет до схватки, по крайней мере – между ними двумя. Я больше беспокоюсь, что Уоррик узнает, кто ты на самом деле. Как только он увидит Гилберта, то узнает в нем похитителя из Киркбурга и поймет, что он твой брат. Это не беспокоит тебя?

– Не по той же причине. Я знаю теперь, что он не убьет меня – по крайней мере не из-за моих владений, – добавила она с болезненной улыбкой. – Я боюсь его гнева, если он решит, что я обманывала его, не признаваясь в этом. За это я могу опять угодить в его темницу.

Улыбка Милдред была еще более болезненной.

– И скорее, чем ты думаешь, моя дорогая.

Ровена нахмурилась.

– Как это?

Милдред огляделась, чтобы убедиться, что они сейчас одни.

– Леди Беатрис затаила злобу с тех пор, как узнала, что ее выдают замуж за мальчишку из Малдуитов. Она в бешенстве на Уоррика, и если она чего унаследовала от отца, так это его мстительность. Она хочет заставить его пожалеть о том, как он с ней поступил, и хочет отыграться на тебе.

Глаза Ровены расширились.

– На мне? Но она пользуется властью теперь, когда Уоррик уехал?

– Некоторой, далеко не полной, но она слишком умна, чтобы полагаться на это и больше ни на что. Я подслушала ее разговор с сестрой прошлым вечером, и действительно умно то, что она задумала. Она не знает, за какое преступление Уоррик превратил тебя в пленницу, никто не знает, но она планирует приписать тебе кражу.

Ровена прикрыла глаза, потому что вдруг поняла.

– Она скажет, что я украла что-нибудь у нее.

– Да, и не что-нибудь, а ее наиболее ценную игрушку – жемчужное ожерелье, подаренное Уорриком. Мелисант поддержит ее, скажет, что только тебя видела в комнате перед тем, как оно пропало. Беатрис потребует потом обыскать ткацкую, а также комнату Уоррика, а именно там она спрячет в укромном месте ожерелье, чтобы подтвердить твою вину.

– И она даже не будет настаивать на том, чтобы меня посадили в темницу. Это будет сделано в любом случае до возвращения Уоррика, а он может поверить наговору. Он так часто называл меня маленьким воришкой. Он будет принужден наказать меня, сурово – возможно…

– Это не твоя забота, детка. Что случится с тобой до его возвращения, именно то, чем и надеется Беатрис удивить Уоррика.

Ровена нахмурилась.

– Но Джон Гиффорд…

– Его нет. Там другой тюремщик, известный своими злоупотреблениями над пленниками.

Ровена побледнела.

– Я… я видела его.

– И это еще не все. Беатрис будет настаивать на твоем допросе, чтобы якобы узнать, что еще украдено. Ты знаешь, как допрашивают пленников?

– Пытка?

– Да. Эта стерва надеется, что ты будешь изуродована, и… и потому Уоррик не захочет больше тебя видеть, и еще более – что ты потеряешь бэби. Вот чем она думает уязвить его, потому что знает – все знают, как он хочет сына, пока и незаконного.

– Все, меня тошнит.

– Я понимаю, – сочувственно сказала Милдред.

– Нет, действительно тошнит.

И Ровена выбежала в умывальную.

Когда Ровена вернулась, Милдред смочила полотенце холодной водой и положила ей на лоб. Ровена с благодарностью посмотрела на нее и спросила:

– Когда она собирается это осуществить?

– Когда Беатрис опоздает к вечерней трапезе. Это будет ее объяснение – что она хотела надеть ожерелье и не нашла его. Но ты сможешь уйти до того. Я приготовила тебе сумку с едой и одеждой – кое-что из твоей, но также из одежды служанки, потому что тебе надо соответственно одеться, чтобы можно было незаметно передвигаться. Я спрятала сумку в прихожей, и все ждала, когда ты выйдешь сюда.

– Я слишком долго спала.

– А, так наш план работает?

– Твой план, ну да, похоже на то, – Ровена усмехнулась. – Но это теперь не имеет значения.

– Нет, будет иметь большое значение, когда вернется Уоррик. И тебе вовсе не нужно уходить далеко. В лиге отсюда есть лес, достаточно густой, чтобы спрятать целую армию. Будь там поближе к опушке, и я пошлю Уоррика за тобой, как только смогу объяснить ему, что было необходимо, чтобы ты ушла.

– А ты не пойдешь со мной, Милдред?

– Мое отсутствие заметят слишком быстро, а это привлечет внимание к тому, что и тебя нет. А так они не начнут искать, пока Беатрис не обвинит тебя. И тебе легче будет выйти незамеченной в одиночку, мне надо быть здесь, чтобы убедить Уоррика в том, что Беатрис лжет.

– Ты забываешь, что он не слушает оправданий – по крайней мере от нас, – сказала Ровена тихим голосом. – Если я должна уйти, то лучше мне не возвращаться. Турес не слишком далеко отсюда…

– Это добрых три дня ходьбы пешком, – воскликнула Милдред с ужасом.

– Но мои люди там помогут мне или спрячут меня, пока я смогу придумать, как освободить мать из замка Эмбрей.

– Ровена, не может быть и речи о таком далеком переходе пешком и одной. Положись на Уоррика. Дай время, он поймет, что к чему. Я чувствую это.

Ровена покачала головой.

– У меня нет такого доверия. И теперь, когда думаю об этом, я не хочу, чтобы человек, который так испортил своих детей, воспитывал моего ребенка, понимаешь, Милдред?

– Его ошибка в том, что он этим не занимался, но вспомни, у них не было матери, которая бы за ними могла постоянно присматривать.

– Милдред, сейчас не время обсуждать этот предмет, – нетерпеливо оборвала ее Ровена. – Скажи мне только, как я смогу пройти ворота.

Что Милдред была недовольна тем, что ей не дают обсудить эту тему, было очевидно по натянутому выражению ее лица.

– Там только один сторож у внешних ворот. Ты пройдешь, пока я буду отвлекать его. Однако, если ты столь решительно настроена бежать, подожди в лесу один день, – нет, лучше, два дня, пока здесь поутихнет. Я смогу тогда присоединиться к тебе.

Ровена обняла ее с облегчением.

– Спасибо.

– Благодари меня после того, как я всю дорогу до Туреса буду брюзжать и говорить, какую глупость ты совершаешь.