Монахиня секс-культа. Моя жизнь в секте «Дети Бога» и побег из нее - Фейт Джонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В октябре 1994 года, незадолго до вылета обратно в Японию, я делаю остановку в Лос-Анджелесе в местном Семейном Доме. Я болтаю с парой ребят после ужина, когда весь Дом созывают в гостиную. Нам зачитывают новое Письмо от Мамы Марии. Воздух наполнен предчувствием грозы. Пастырь Дома, пытаясь сдержать слезы, начинает читать.
«Бог призвал нашего Пророка домой за Небесной наградой». Слова с трудом проникают в мой мозг. Мой дедушка Моисей Дэвид умер в возрасте семидесяти пяти лет.
Глава 21
Да здравствует пророк!
Газеты по всему миру на следующий день выходят с сообщением: «Как сообщают представители Секты, основатель “Детей Бога” умер».
Смерть дедушки потрясла Семью. Мы все знали, что у него с детства слабое сердце, к тому же в какой‑то момент у него диагностировали рак пищевода. На протяжении многих лет нас призывали за него молиться, и он неоднократно говорил, что в случае его смерти правление Семьей возьмет на себя Мама Мария. «Мария — уже давно мой менеджер и говорит мне, что делать», — признавался он. Она и Давидито будут двумя пророками Последнего Времени из Книги Откровения.
Но дедушка всегда справлялся с болезнями; и сейчас его смерть кажется невозможной.
Новости слишком ужасны, чтобы их просто можно было принять. Тихо всхлипывая, пастырь продолжает читать. Мы прижимаемся ближе друг к другу, пока пастырь читает бесчисленное количество страниц пророчеств, прославляющих дедушку, благословляющих его на пути к небесной награде и помазывающих Маму Марию как нашего нового лидера, продолжающего его дело. Нет никаких подробностей об обстоятельствах его кончины, дате, месте и причине смерти. Нет и указаний на место, где он скрывался и, соответственно, где находится сейчас Мама Мария.
Пастырь заканчивает чтение, и весь Дом заливается слезами, и все задаются вопросом: что делать дальше?
Со смерти дедушки прошло несколько месяцев, и я начинаю замечать среди старой гвардии, которая была с Семьей с самого начала, слабые признаки несогласия с главенством Мамы Марии. Некоторые жалуются, что без пламенных воззваний и безумных мечтаний дедушки Письма навевают скуку. Они почти полностью состоят из пророчеств, которые Мама Мария получает от дедушки и Иисуса. Более дерзкие ворчат, что они последовали за Моисеем Дэвидом, а не за Мамой Марией.
Мы — представители молодого поколения, выросшие на Письмах как дедушки, так и Мамы Марии, особых различий в руководстве не видим. Нам всем не хватает дедушкиной склонности к экстравагантности, но не более того. Мы мало что слышим о Давидито с тех пор, как он стал подростком. Ходят слухи, что он может находиться в Школе Небесного Города, но точно никто ничего не знает. Интересно, как ко всему происходящему относится он.
Вернувшись в Токио, я все еще испытываю глубокое потрясение, но отбрасываю свои чувства после того, как пастыри предлагают мне повышение. В семнадцать лет меня просят стать штатным учителем домашнего обучения для шести учеников в возрасте от семи до тринадцати лет. Я использую учебную программу, по которой когда‑то сама занималась и которую Мама Мария официально одобрила для обучения детей. У меня есть преимущество перед другими учителями, ведь я — единственная, кто имеет аттестат о среднем образовании.
И вот я совсем взрослая, у меня есть настоящее дело — я учительница. Но я замечаю, как мои ученики бегают на свидания и пытаются строить серьезные отношения. А я… У меня на личном фронте пустота. После Нуну я так и не смогла ни с кем построить отношения. Я ищу человека, которому буду доверять и даже восхищаться им, а пока… Пока я страдаю от одиночества. И даже моя единственная подруга — Джой — оставила меня. Она вернулась к родителям в Мексику после того, как ей не продлили японскую визу. Мы пишем друг другу длинные письма, даже записываем голосовые послания, но это не может заменить живое общение.
В нашем Молодежном Собрании, где собираются подростки из пяти Семейных Домов в районе Большого Токио, есть несколько интересных молодых людей, но среди них нет ни одного, кого бы я смогла рассмотреть как своего потенциального парня. Одного из них — Криса — я знала еще ребенком, когда была в Макао, и он тогда казался мне странноватым. Теперь, шесть лет спустя, он хорошо говорит на японском и отлично готовит. Но он неуклюжий и толстый, и всякий раз, когда он пытается остаться со мной наедине, я придумываю предлог, чтобы выйти из комнаты.
В течение года я игнорировала его ухаживания, но, наконец, уступаю настойчивости. Я говорю себе, что он очень милый, и то, что он так долго ждал, означает, что я ему действительно нужна. Да и, в конце концов, внешность не так важна. Мы начинаем «встречаться», и по выходным он навещает меня в Доме в Комаэ. Вскоре он сообщает, что ему дали разрешение переехать в мой Дом. Он на седьмом небе от счастья, и я сознаю, что мне следует быть довольной тоже.
Все вокруг за меня рады — наконец‑то я нашла себе парня из Семьи. Но как бы я ни старалась, меня по-прежнему смущает его фигура. Я намекаю ему, что было бы здорово похудеть и заняться спортом. Так он, возможно, станет для меня более привлекательным. Но я понимаю, что проблема не только в его лишнем весе.
Крис — заводила, лидер, обладающий яркой индивидуальностью. Пастыри его любят, но я‑то знаю правду: у него много сомнений в отношении Семьи и Бога. На людях он лишь изображает веру. Но он готов остаться в Семье ради меня, а я совсем не уверена, что это нужно.
Очень быстро — слишком быстро — пастыри рекомендуют нам жить вместе. «Вы встречаетесь уже несколько месяцев, — говорят они. — Пора». И вот мы переезжаем в крохотную, но отдельную комнату, в которой нет ничего, кроме большого матраса.
А еще через несколько месяцев нас спрашивают, когда мы собираемся объявить о помолвке. Крис готов сделать предложение, но я сопротивляюсь.
Мне только что исполнилось восемнадцать. Я не хочу казаться неуступчивой, но я абсолютно уверена, что не хочу выходить замуж за Криса. Мне очень бы хотелось поговорить с кем‑то о своих переживаниях, но я прекрасно знаю, что никому из
