У кладезя бездны - Александр Афанасьев

Зачем я был нужен дону Онофрио? По разным причинам. Во-первых — я был опытным разведчиком и специалистом по безопасности — и это значило, что я мог достать самые современные системы противодействия прослушиванию, которые давали возможность спокойно жить и разговаривать. Североамериканцы, даже военные, так и не смогли расшифровать действие нашей системы подавления, основанной на скользящих помехах и нелинейных алгоритмах — а это значило, что бизнес дона Онофрио был хорошо защищен, и судебного преследования бояться не стоило. Для всех своих офисов дон Онофрио приобрел специальные машинки для уничтожения документов, которые их просто дематериализовали, и систему компьютерной безопасности за десяток миллионов долларов. Эта система безопасности включала в себя мощный файерволл, через который не могли пробиться лучшие специалисты ФБР, систему коммерческого шифрования, разработанную для русских банков, которую можно раскалывать до морковкина заговения и систему ключа. Как только человек уходит — он запускает процесс выключения компьютера и система отрезает от базы данных кусок, помещая его во флеш-карту — и теперь, даже если компьютер изымут, если он попадет к расшифровщикам — они ничего не смогут сделать, если у них не будет оригинального ключа и пароля. И, естественно, система электронного противодействия прослушиванию помещений. Думаю, агенты ФБР, занимающиеся прослушиванием социальных клубов в Бруклине — сказали в мой адрес немало ласковых…

Во-вторых — дон Онофрио даже в старости был довольно любознательным человеком. И ему просто доставляло удовольствие дружить с русским дворянином, который для него был — как человек из иного мира. У дона Онофрио было четыре сына и две дочери — и они почти всегда присутствовали на семейных торжествах: по моему дон Онофрио просто хотел показать им, как должны выглядеть и действовать нормальные люди. Пусть он сам был закоренелым преступником — но своим детям он такой судьбы не хотел…

Зачем это было нужно мне? Для влияния, для чего же еще. У меня перед Североамериканскими соединенными штатами нет никаких обязательств, я просто делаю бизнес и приобретаю нужные контакты. Контакты, которые пригодятся потом либо лично мне, либо Империи в целом, друзей, которые в жизни никогда не бывают лишними.

К тому же — я искренне считал и продолжаю считать, что лучше всего иметь такую преступность, как семья Альвари-Страччи, чем такую, какую и мне довелось повидать. Мексиканские кланы и картели — с перестрелками на улицах, настоящими уличными боями, с обстрелами полицейских участков из пулеметов и гранатометов, с несовершеннолетними убийцами, которым нет и четырнадцати, но у которых на счету по несколько десятков трупов, с горами кокаина и золочеными пистолетами. Или Черные братья — горящие дома, растерзанные, убитые, избитые, изнасилованные люди и разломанная серверная с оборудованием за миллион долларов — которое толкнут на базаре за пару тысяч, чтобы выручить деньги на дозу. Как говорится в одной хорошей песне: «Что тебе нужно — выбирай!»

Примерно через двадцать минут — я увидел пробирающуюся к зданию ВИП-терминала целую колонну. Огромный, удлиненный Майбах, который в местной тесноте города-государства был как слон в посудной лавке и следом за ним шел громадный, черный, увешанный хромированными кенгурятниками Форд Экскурсион — самый большой гражданский внедорожник в мире. Наш Егерь, даже с самым удлиненным кузовом — и то был меньше него. Такие машины в городе, где большинство ездило на европейских микролитражках — были вызовом и обществу и конкурентам. Впрочем — это был самый безобидный вызов из возможных.

Через зеркальное, односторонней видимости окно я наблюдал за тем, как из Майбаха вышел Микеле — возможно, уже дон Микеле, потому что старший в этой семье, Пьетро — категорически отказывается иметь дело с каким бы то ни было криминалом, и публично отрекся от семьи — а для итальянцев это как нож острый. Микеле был одет так, как одеваются боссы мафии — черная рубашка и белый галстук, костюм темно-серый, почти стального цвета — а не белый, как у латиноамериканцев. Впрочем, латиносы всегда отличались дурным вкусом и еще более дурным нравом. Микеле окружала охрана, выглядящая вполне профессионально. Открыто она оружие не держала — не та масть, но вот чемоданчики я узнал. Нажал на кнопку на ручке — и у тебя в руке автомат.

Пора идти…

Прямо у машины — обнялись, как это было принято у итальянцев, в отличие от американцев они не соблюдают личную зону полтора метра и всегда хотят обнять старого друга, которого давно не видели. А вот целоваться по русскому обычаю не стали — у итальянцев поцелуй между мужчинами считается признаком педерастии.

— Доброго здоровья, дон Алессандри. Как долетели?

— Спасибо, прекрасно. Доброго здоровья и тебе, дон Микеле и твоей семье. И удачи в делах, каким бы они не были.

— Я не дон.

— И я тоже. Не забывай об этом.

— Как же тогда вас называть?

— Можешь — просто по званию. Я вице-адмирал русского флота. В отставке.

Про себя подумал — «наверное». В САСШ — я редко упоминал свое звание, чтобы не вызвать излишнего любопытства и вопросов. Там все знали мой дворянский титул, и этого было достаточно.

Микеле отступил в сторону

— Прошу.

Кто-то попытался взять у меня из рук чемоданчик — но я вежливо оставил его при себе. А то мало ли…

В Майбахе — эту же марку машины предпочитал и я — было прохладно, темно, в отличие от жаркой улицы здесь поддерживалось строго двадцать два градуса. Кресла здесь были — как высшем классе в самолете, они даже раскладывались в некое подобие шезлонга и можно было поспать…

— Не ожидали вас здесь увидеть, синьор… — сказал Микеле

— Прилетел дирижаблем

Микеле понимающе кивнул. Все данные из аэропорта о прибывающих — моментально попадают туда, куда надо. Город полностью под контролем мафии, намного хуже, чем Лас-Вегас.

— Как поживает уважаемый дон Онофрио?

— Он купил ферму. И расширяет ее. Занимается скотоводством. Здесь есть хорошие места для этого.

Микеле помолчал и добавил.

— Мы простые люди, синьор Алессандро. Родом из крестьян, поэтому моего отца и тянет так к земле и простому крестьянскому труду.

— Честному, заметь, труду.

— Да, честному, синьор.

Что касается последнего — то я в это не слишком верил. С дона Онофрио станется отправлять кокаин в Европу в замороженной говядине.

— Я вижу, вам удалось выбраться сухими из воды, да, Микеле?

— Да, синьор. Лучше не спрашивайте… Люди говорили, что вы выступили на стороне власти и погибли.

— Меня не так просто убить. Хотя меня вывезли оттуда едва живого.

Я не стал уточнять — откуда именно.

— Вы странный человек, синьор Алессандро. Зачем вы защищали власть, ведь это — не ваша власть и не ваша земля?

— Откуда ты знаешь?

— Не ваша, синьор — повторил Микеле

Может, и в самом деле — не моя. В драке самая лучшая позиция — наблюдать со стороны, как дерутся другие. Но не говорить же правду…

— Видишь, ли, Микеле, я дворянин и офицер. В этом качестве я должен действовать во благо Родины и Престола и предпринимать все возможные действия к усилению Империи. Великобритания — наш вековечный враг, это страна, которую населяют подлые и злонамеренные люди, причинившие много зла моей стране. Поэтому я и воевал не столько за Североамериканские соединенные штаты, сколько против Великобритании, потому что враг моего врага вполне может быть моим другом. Особенно, если сам захочет подружиться. Точно так же и Российская Империя — вступила в войну не на стороне САСШ, а против Британской Империи. Мы победили ее — и теперь будем делать все, чтобы она не смогла подняться. Потому что если она поднимется — будут новые войны и новые злодеяния, понимаешь?

— Да… — кивнул Микеле. Все-таки он тоже в душе — оставался очень простым и бесхитростным человеком. Это капореджиме, советник — должен окончить университет и быть хитрее самого Макиавелли. Дону — достаточно быть жестоким и ничего не прощать.

— Как вас здесь приняли?

Микеле зловеще улыбнулся

— Наша семья, дон Алессандро, не нуждается в том, чтобы ее кто-то принимал. Мы сами приходим туда, куда считаем нужным. И мы пришли сюда не вчера, понимаете?

Понимаю… Значит, у семьи уже были дела в Танжере, и когда в САСШ стало действительно жарко — они просто перебрались сюда.

— Возвращаться не собираетесь?

— Пока непонятно, что будет, лучше держаться от всего этого подальше. Да и отец — говорит, что за Африкой — будущее, двадцать первый век.

Возможно, что так оно и есть…

Немного отвлекаясь — а знаете, почему Микеле оказал мне такое уважение и встретил лично в аэропорту? Нет, не потому что мы с ним знакомы и как то раз набили морды трем неграм, стоя спиной к спине. А потому, что я вице-адмирал русского флота. И потому, что у нас на атлантическом побережье африканского континента строятся две крупные постоянные базы ВМФ и ведутся переговоры еще об одной. Здесь, в Танжере, да и во всех других местах, контролируемых преступными синдикатами — важно не то, что ты есть, а то, какое впечатление ты производишь на людей. Возможность безнаказанно, раз за разом совершать преступления не неся ответственности — базируется на страхе и уверенности окружающих в том, что это так и должно быть. Микеле встретил меня столь демонстративно именно потому, что в аэропорту явно были наблюдатели от других кланов. И уже вечером — они будут знать мое имя и звание. И тогда возникнет вопрос: какие отношения у семьи Альвари с русскими. Нужные люди — вспомнят, что я и в Нью-Йорке поддерживал отношения с Альвари, более чем просто деловые. И теперь — если кто-то из конкурентов захочет затронуть деловые отношения семьи Альвари — он поневоле задастся вопросом: а чем ему это может грозить. Ничем? Или семья Альвари — в какой-то мере представляет интересы русских в регионе, и, затронув Альвари, ты затрагиваешь русских? Это принципиально важный момент и для многих он может стать тем самым камнем на чаше весов. Так что — Микеле заплатил бы мне, если бы мог и осмелился предложить — чтобы я приехал к ним в Танжер.