Заговор - Джонатан Рабб

Ксандр закивал в такт собственным мыслям, которые все отчетливее сводились воедино по мере того, как Ганс говорил:

— Этот вариант, хотя и куда более четкий, нежели хилые потуги Розенберга, как вы можете представить, тоже так и не был осуществлен. Что приводит нас к этому. — Ганс в третий раз залез в ящик стола и достал небольшой, переплетенный в кожу томик с ясно различимым гербом Медичи. — Другие я перечитал, только когда ее получил, два дня назад. По-моему, у вас есть подходящее к случаю выражение: «что-то щелкнуло». Наткнулся вот здесь, в середине заключительной главы. — Ганс раскрыл книгу, пролистал до конца и прочел, напрягая зрение: — «Наставление к действию». Сначала я никак не мог понять, почему эта глава так захватила меня. А потом вспомнил о двух других книгах, тех, что сейчас лежат на столе. В этой последней главе, — Ганс взглянул на Ферика, — Эйзенрейх действительно излагает то, что вас интересует. Всего на полутора страничках, на нескольких примерах, почерпнутых из его же собственного времени, он очерчивает методику действий, наиболее пригодных для завершающей стадии, до того, как воцарится хаос. Стадия эта, должен заметить, по его мысли, продлится не более двух-трех месяцев. Методика незавершенная, но суть ясна. — Ганс скользнул взглядом по тексту книги, задержавшись в одном-двух местах. — Розенберг, разумеется, теорию запутал и замутил. Айртон воспользовался ею получше. Еще вчера утром такая связь виделась мне как нечто захватывающее. Сегодня, — Ганс положил книгу, — все это тревожит куда больше. — Он вновь взглянул на агента: — Вот почему, герр Ферик, для тех людей небезразлично, найдете вы любой из вариантов этой книги или нет. Из того, что вы мне сообщили, складывается такая картина: жаждущие претворить теорию в практику составили свое собственное расписание по указаниям манускрипта, такое, какое, по их мнению, понял бы доктор Джасперс. Отыщи он последние главы Эйзенрейха, вы бы получили ответ на свои «как» и «где».

— Готов согласиться с вами, герр Ганс, — ответил Ферик, — но, мне кажется, есть более веская причина, заставляющая их нервничать.

— И какая же? — спросил сидящий за столом.

— А такая, что их пугает не столько то, что доктор может по фрагментам воссоздать это расписание, сколько то, что он вообще до него дознается.

— И почему так? — произнес Ганс после некоторого молчания.

— А потому, что если доктор Джасперс установит связь между их расписанием и планами нацистов, тогда, само собой, ему окажется довольно легко, опираясь на известный манускрипт, выставить этих людей как современных последышей фашистов.

В комнате повисла тишина, но вот глаза Ксандра широко раскрылись, и, повернувшись к агенту, он выдохнул:

— Ну конечно же! — Суть прояснилась. — Не имело бы значения, правда это или нет, главное, чтобы люди поверили, что связь существует. Добраться до их плана, представить его как правнука плана Розенберга — и люди Эйзенрейха предстанут не чем иным, как очередным неонацистским отребьем. — Мысль захватывала все больше. — Не будет никакой нужды лезть в дебри теории: обособленность, обман, сферы. Взять и связать их с тем, от чего люди приходят в ужас. — И вновь что-то поразило Ксандра. — Вот отчего они и пустились во все тяжкие, стремясь отыскать остальные экземпляры: знают, что из них эта связь выводится. Они знают, что мы могли бы их изобличить.

— Именно, — изрек Ферик.

— Мне пока не очень ясно, — признался Ганс.

Ксандр посмотрел на старика и пояснил:

— От нас требуется только одно: представить эти несколько книг и увязать их с людьми, владеющими манускриптом, — остальное сделает пресса. Телевидение, газеты, радио. Разоблачение — даже наспех слепленное разоблачение — штука грозная. Эти люди благоденствуют под покровом тайны. Увяжите их вот с этими книгами, и, какой бы непрочной ни была эта связь, они утратят два существеннейших основания для успеха: возможность обманывать и способность внушать доверие. Мы находим их расписание, стыкуем его с трудами Эйзенрейха и Розенберга — и все их построения летят в тартарары.

Ганс взял со стола две книги и сказал:

— Если вы правы, тогда то, как они понимают эти трактаты, и является их ахиллесовой пятой.

Не успел он произнести эти слова, как резкий скрип петли нарушил тишину погруженного во тьму дома. Звук донесся снизу, напомнив о кухонной двери. Ферик тут же выхватил из кармана пистолет и знаком показал Ксандру с Гансом: гасите свет. Вскочив на ноги, он схватил кресло с высокой спинкой, на котором сидел, и рванул мимо Ксандра к двери. Шаги слышались уже на лестничной площадке, когда Ферик захлопнул дверь и подпер ручку спинкой кресла. В ту же секунду в коридоре дважды свистяще фыркнул снабженный глушителем пистолет, свинцом прошило дерево, Ферику, открывшему ответный огонь, острой болью обожгло левую руку, и он отпрянул от двери, уже пробитой пулями с обеих сторон. Бросив взгляд влево, агент увидел, как Ксандр, держа в руках сумку для компьютера, куда были аккуратно уложены три книги, пробрался к окну и полез на покатую крышу. Ганс недвижимо сидел в своем кресле, на лице его появилось выражение непонятной невозмутимости, когда дверь прошила вторая волна пуль. Ферик быстро прикрыл старика своим телом: вокруг них взрывались фонтанчики книжного крошева и штукатурки. Обернувшись, агент снова выстрелил, и сдавленный вскрик за дверью подтвердил, что на сей раз пуля попала в цель. Ферик отпрянул, прикрытый им Ганс остался невредим. Старик пошарил в верхнем ящике стола, вытащил револьвер и связку весьма потертых ключей. Сунув Ферику в руку цепочку с ключами, губами изобразил: «Машина» — и, указывая узловатым пальцем на окно, кивком велел тому уходить. Все это заняло лишь секунду, но стало ясно: сам старик уходить не собирался. Голубые глаза теперь твердо устремлены на дверь. Ганс ждал, когда, выломав ее, появятся люди; подняв револьвер, он сжал рукоятку обеими руками. Таких надо остановить во что бы то ни стало. Последний акт (после пятидесяти лет ожидания), последний бой во имя истинной цели. Ферик понял.

Скользнув через стол к окну, он оглянулся, прежде чем ступить на крышу: Ганс застыл в прежней позиции, сильные пальцы нажали на курок, вызвав бешеный шквал огня, лишенный глушителя револьвер громыхнул, как только первый из нападавших вломился в дверь, попавшие ему в голову и грудь пули отбросили тело, и оно мешком сползло по стене. Миг спустя град пуль ударил Гансу в грудь, тело его забилось об обшивку кресла, голова упала набок, а окаменевший взгляд уставился в пустоту. На мгновение он задержался на Ферике, и лишь топот ног в коридоре заставил агента отвернуться.

Отстреливаясь, Ферик пролез в окно, по рукаву пальто темными струйками текла кровь, холодный воздух приятно освежал после душной комнаты. Справа его поджидал Ксандр, сумевший добраться до конца крыши. Ферик видел, как ученый спрыгнул на землю, упав на бок, по-прежнему прижимая к груди сумку с книгами. Ферик прошептал ему с крыши: «К машине!» — а сам обернулся, выстрелил несколько раз и прыгнул. Ответные пули просвистели над головой, от резкого удара о землю свело колени, и Ферик завалился на плечо. Шатаясь от боли в руке, он, увязая в грязи, добрался до машины. «Заводи!» Ферик швырнул ключи Ксандру, открыл дверцу и скользнул на заднее сиденье. Бросив сумку на кресло рядом с водительским, Ксандр уселся за руль: в тот же миг где-то вдали зазвенело разбитое окно, на противоположной стороне улицы вдруг вспыхнул свет, а он все возился с цепочкой. Наконец, отыскав ключ, сунул его в щель и завел мотор.

Старенький «сааб» рванул с места, двигатель взвыл от натуги, по металлу лязгнули пули, заставив Ксандра пригнуть голову до самой рулевой колонки. Глянув в заднее окно, он увидел, как с ближайшей крыши спрыгнули два человека — старые знакомые по университету во Флоренции. Лысый гигант сразу вскочил на ноги и открыл огонь по машине. Бородатый корчился от боли на земле, обхватив руками ногу. Ксандр видел, как лысый гигант обернулся и дважды выстрелил другому в голову.

— Нет, вы это видели?! — У Ксандра перехватило дыхание, он перевел внимание на дорогу впереди, не заметив болезненного выражения лица Ферика.

— Веди машину! — донесся сзади приказ, потом послышался звук рвущейся материи: Ферик зубами оторвал лоскут от рубашки, чтобы перевязать рану. — Выезжай на шоссе. — Позади вспыхнул яркий свет, свет фар быстро приближавшейся машины слепяще-белым лучом ударил в зеркальце заднего обзора, на мгновение затмив Ксандру зрение. — Дай руку.

— Что?

— Руку! Руку дай!

Ксандр протянул руку через спинку сиденья, Ферик тут же сунул меж двух пальцев лоскут оторванной материи:

— Затяни.

Ксандр налег на руль, плечо напряглось в попытке помочь, липкая кровь залила пальцы, когда он, заметив на дороге знакомое название, инстинктивно заложил крутой поворот, от которого Ферика отбросило в дальний угол, но лоскут удержать удалось.