Как убить свою семью - Белла Маки
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я кивнула нескольким знакомым, направляясь к столику с напитками, схватила бокал вина и вышла на балкон. Никогда не была любительницей вечеринок. Пустые разговоры истощают мою энергию и заставляют все тело напрягаться. Не потому что я стесняюсь, а потому что это так скучно, что хочется умереть. Жизнь коротка, а мы тратим так много времени на разговоры с ужасными людьми о мелочах их ничтожного существования. Я не могу вкладывать в это энтузиазм. Знаете, в тюрьме не лучше. Вы можете подумать, здесь меньше чепухи, заполняющей паузы в разговоре. Вы за решеткой, вам не нужно говорить о погоде, поездке на работу или о художественном проекте вашего ребенка. Но тюрьма делает людей еще более жалкими, отчаянно цепляющимися за обнадеживающую нормальность. Это означает, что можно поболтать о завтраке или обсудить телевизионные передачи. И в отличие от обычной жизни этого не избежать.
* * *
Закуриваю сигарету на балконе, втискиваясь между двумя компаниями людей, которых не знаю, и отворачиваюсь, чтобы меня не втянули в разговор. Курю (стараюсь выкуривать только одну сигарету в неделю, как Гвинет Пэлтроу, — это все, что у нас есть общего) и подслушиваю. Некто по имени Арчи собирается на пасхальных каникулах кататься на лыжах со своей новой девушкой, а некая Лора притворяется, что считает это романтичным, но ее фальшивое умиление явно сигнализирует — «Я желаю этой девушке сорваться со скалы». Кто-то справа от меня рассказывает историю о том, как однажды встретил нашего ужасного премьер-министра в баре на Кингс-роуд и подумал, что тот «очень забавный парень». Все разговоры прекращаются, когда Каро выходит на балкон. Ее крошечное тельце облачено в изумрудное платье-комбинацию, которое не требует бюстгальтера (богатым девушкам лифчики не нужны), волосы распущены, и она босиком. Эффект небрежности, вышедший на новый уровень. Как будто вы обычно отдыхаете на виллах, где горничные постоянно подметают полы, и регулярно приходит мастер, чтобы сделать педикюр. Все приветствуют ее, быстро предлагая сигареты и вино. Она замечает меня и притягивает к себе за тонкое запястье.
— Привет, дорогая! Как хорошо, что ты пришла. Вижу, у тебя есть выпивка. Джимми внутри паникует из-за очков, но я уверена, он будет рад тебя видеть. Сходи к нему. Знаю, он обрадуется, что все… в порядке, — она смотрит на меня, приподняв бровь, с легким намеком на улыбку. Он рассказал ей. Конечно.
Захожу внутрь, не желая разговаривать с Джимом, но это единственный способ уйти от Арчи, Лоры и какого-то парня по имени Филипп, который теперь громко предлагает врезать принцу Чарльзу. Сейчас не 1989 год, Фил, ты просто позорище.
Джимми сидит на диване с милой девушкой по имени Айрис, его коллегой. Он обнимает меня так крепко, как может только крупный мужчина. Понятно, Джим полон решимости забыть наш разговор, и он всем своим видом пытается намекнуть мне сделать то же самое. Ладно. Он похлопывает меня по спине и улыбается с облегчением, что между нами все хорошо. Квартира заполняется вновь, выпивка льется рекой до тех пор, пока не остаются только бутылки шардоне из супермаркета, поэтому я перехожу на водку. К часу ночи большинство людей под кайфом. Я никогда не принимала наркотики — классическая потребность сохранять разум ясным, — и мне их не предлагали. Но я вижу признаки — стеклянные зрачки, покусывание щек, несвязная речь (хотя это может быть показателем уровня интеллекта). Каро раскачивается посреди комнаты, потирая руку. Джим подходит к ней и берет ее ладонь. Она резко ее отдергивает, что-то говорит и отворачивается. Он пытается снова, и Каро толкает его. Несильно, но заметно.
— Давайте все немного взбодримся, вас, ребята, уже рубит, — говорит она и направляется на кухню.
Смотрю на Джимми и корчу гримасу, пытаясь показать, что я рядом, а его невеста — сущий кошмар, но он смотрит на меня с чем-то похожим на презрение и садится. Каро выходит из кухни с серебряным подносом, уставленным рюмками, и люди собираются вокруг нее.
— За моего жениха, — заявляет она, прежде чем осушить свой бокал и обнять брюнетку рядом с ней.
Она не предлагает Джимми выпить. Я чувствую, как накапливается гнев — на нее за то, что она та еще стерва, а на Джимми за то, что он позволил ей так себя вести. Кто-то принес торт, покрытый шоколадной глазурью и украшенный буквами «К» и «Д» из розового крема. Про него все забыли из-за безумного желания напиться. Беру нож и начинаю резать его кривыми кусками. Положив один на салфетку, поднимаю ее.
— Каро, съешь тортик. Знаю, ты обычно такое не ешь, но ты должна восстановить силы. Не хочу пропустить твой знаменитый хук справа.
Люди, сгрудившиеся в дверном проеме, переговариваются. Каро смотрит на меня, ее губы сжимаются, и она выбегает из комнаты. Джимми, который был слишком далеко, чтобы слышать мои слова, быстро подходит и тащит меня в туалет.
— Что ты творишь? — шипит он, опираясь на раковину и толкая меня на сиденье. — Ты хочешь поскандалить на вечеринке по случаю помолвки? Я думал, мы договорились, что ты хотя бы попытаешься порадоваться за нас.
— Как я могу радоваться, когда ты согласился связать свою жизнь с этой самовлюбленной сучкой, которая совсем тебя не любит? — я вставаю. — Я хочу уважать тебя, а не потворствовать. Почему ты ждешь от меня доброты, но не требуешь того же от Каро? — протискиваюсь мимо него и очереди людей, ожидающих, когда освободится туалет.
Ночь набрала обороты, она кажется безумной и напряженной. Это не радостное проявление любви — мы здесь не для того, чтобы праздновать союз, мы здесь, чтобы потешить самолюбие Каро. Но чем? Я хочу уйти, но не могу оставить Джимми с пьяной невестой и людьми, которые, вероятно, даже не знают его полного имени. Сижу в углу гостиной и делаю вид, будто прибилась к группке. Проверяю электронную почту, превышаю свой строгий лимит, выкуривая больше одной сигареты. Вечеринка затихает, народ, спотыкаясь, идет в спальню за своими пальто, отталкивая Каро, когда она умоляет их остаться. Она поспевает только за собой. Ее маленькое тельце не может не двигаться. Джимми даже не пытается снова привлечь
