Космиты навсегда - Константин Лишний

Похмелини самолично врезал мне по роже.

— Ты думаешь, я верю в эту туфту?!

— Я сам в нее не верю! Но это так! — гаркнул я.

Похмелини схватил меня за плечо и с силой надавил большим пальцем чуть повыше ключицы. Чертова боль!

— Зачем ты упираешься? Расскажи все и покончим с этим, получишь свою пулю в затылок и монетку для Харона.

— А можно пулю в лоб? И олимпийский рубль вместо монетки…

— Паяц! — док отпустил мое плечо и сильно ударил меня по голове локтем.

От этого удара я полностью дезориентировался и в ушах приятно зазвенело. Оказывается, когда по тебе звонит колокол, он звонит очень приятным тоном… Мне опять приложили кислородную маску и звон стих, но голова все еще кружилась, и я почти ничего не видел, все было, словно в тумане.

— Ничего, — уверенно сказал док, — расколешься, мы и не таких раскалывали.

— Расколоть человека легко, — слабо проговорил я. — Надо взять лом и что есть силы ударить человека по голове; голова расколется, желательно, чтоб этим человеком был ты…

— И главный вопрос, — сказал Похмелинский. — Кто ТЫ такой?

— Ян Подопригора, — прошептал я и уперся подбородком в свою грудь, потому что шея больше не держала голову, слишком крепко мне досталось, — 1973 года рождения, родился в благословенном древнем городе Киеве; мой Киев больше не в СССР — подох ваш кегебистский Союз, нет там СМЕРШа, нет КГБ, хотя гебистов, как грязи, но скоро они и геройские ветераны заградительных отрядов передохнут от старости, и, когда это произойдет, то это будет живительным очищением моей родины от унаследованной советской скверны и дышать станет легче… совсем легко... да пошли вы все на хрен…

Меня куда-то понесло, в ушах снова зазвенело, а в глазах начало темнеть. Однако отрубиться мне не дали, мне вкололи что-то тонизирующее, я почувствовал, как ко мне возвращаются силы, а жилы наливаются энергией.

— Ян Подопригора. Надо же такое? — сказал док. — И где только твои хозяева это имя обнаружили! Правильное имя, но не твое. Видишь ли, тебя и Герду я начал проверять сразу, как только с вами познакомился, особенно тебя, потому что и твое имя, и твое лицо мне очень хорошо знакомы. С Гердой поначалу прокол получился, а вот мои подозрения на твой счет подтвердились сразу. Урожденный Ян Олексович Подопригора — это не ты, и тебе это известно, не может быть не известно. ДНК и отпечатки мы только что перепроверили — стопроцентное соответствие, но зачем?! Не понятно, в чем смысл такого выбора? Какова твоя цель, что ты должен был сделать, используя эту внешность? Кто твои хозяева и как они создали тебя и Герду?

— Ты все усложняешь, — сказал я, — охотишься за фантомами, мыслишь слишком рационально. Я явился сюда из другого мира. Проверь эту версию. Вы отобрали у меня остатки курительной смеси а-ля Колумбийское метро, отдайте их Дьябло, найдите колумбийцев, пускай проведут анализ и испытания. Поговорите с ними…

— Туфта! И тут есть еще один опасный для нас момент — тебя опознали не только мы — люди на улицах тебя узнают, а это в данной ситуации недопустимо и влечет за собой непредвиденные сложности. Ведите этих двух сюда! — сказал Похмелинский, щелкнув пальцами.

В камеру ввели закованных в наручники перепуганных Светку и Антона…

— Ваше заявление? — зло спросил у них полковник, помахав в воздухе бумажкой.

— Наше, — испуганными голосами ответили они.

— Имя! Имя подозреваемого правильно указали?

— Да…

— Это он? — Помелини включил лампу с узким абажуром и направил луч света в мое лицо.

— Он! Это он…

— Извиняйте, ребятки, что втравил вас в эти неприятности, — сказал я. — Дура ты, Светка, послушала бы лучше Антошку, избежали бы многих проблем…

— Это действительно он, сообщите…

— Уже сообщили! — оборвал их Похмелинский. — Никто не обрадовался.

— Что с нами будет? — спросил Антон.

— Пристрелят вас, комсомольцы хре… — попытался сказать я, но полковник очень профессионально вбил мои слова обратно в глотку, я сплюнул кровью и продолжил сквозь зубы… — и правильно, стукачество никого не красит…

— Мы хотели помочь! — воскликнула Света.

— Идиоты… а вам кто теперь поможет?

Я опять получил по морде.

— Увидите задержанных, — сказал Похмелинский.

— Это двойники, им знаком не я, а мой двойник из этого мира!

— За болванчика меня держишь? Напрасно. Не втюхивай мне свою идиотскую легенду. Несите тиски! — крикнул док. — Сейчас ты все расскажешь.

— Ни черта я вам не расскажу, мне нечего вам сказать…

— Это ты сейчас так говоришь.

— Но ведь ты сам сказал, что легенда идиотская! Настолько, что даже может оказаться правдой! Если бы меня воссоздали по образу здешнего Яна Подопригоры, что, как я понял, не известно, как сделать, то неужели б мои «создатели» не придумали легенды поумнее?

— Может, в этом и был расчет. Сейчас я все узнаю.

— И неужели бы мои мистические создатели позволили бы, чтобы я попался? Где здесь расчет?

— Будем выяснять…

А дальше я очень сильно пожалел, что не застрелился, когда была возможность. В камеру внесли ужасные столярные деревянные тиски, меня отстегнули от стула, сдернули штаны и началось…

Перед тем как «оператор тисков» начал свое черное дело, он незаметно простучал пальцем по моей спине. Это был код Морзе. Я разобрал фразу, он простучал: «Держись, браток».

— Спасибо, — сказал я дрожащим голосом, ни к кому не обращаясь, — если я это переживу, то спою для тебя сопрано…

Следующий час, или два, или десять, или те сто лет, когда меня подвергали «активному следствию», мне до сих пор страшно вспомнить. Я, конечно, орал, как резаный, а подлец Похмелинский все задавал свои вопросы, а я все орал, что я космит, тогда тиски сжимали сильнее. Сколько раз я проваливался в обморок, я не знаю, много, но меня все время чем-то кололи, приводили в сознание и продолжали задавать вопросы и сжимать тиски. Я орал и плакал, как младенец. Наконец настал тот счастливый миг, когда стимуляторы больше не могли выдернуть мое угасающее сознание в удручающую реальность. Меня начал накрывать приятного тона звон…

— Какого хрена! — услышал я чей-то крик сквозь перезвон колокольчиков. — Вы его убьете!

О, да! Твои слова Бог уже услышал. В точку. Пора умирать, это конец, жизненный ресурс исчерпан, летальное перенапряжение нервной системы, это развивается болевой шок, из которого мне уже не выйти. Звон в ушах стал сильнее, и я даже расслышал мелодию, ее я узнал: Рыбников Алексей Львович, финальная тема к киноленте «Буратино», значит, все, конец фильма…

— Идиоты! — орал голос. — Реанимацию! Быстро!

Обладатель этого голоса бил меня по щекам и призывал не умирать… какой знакомый голос, что-то далекое и почти забытое, голос из моего детства. Я вдруг ужаснулся, что сейчас умру и больше не услышу этот голос; я отчаянно захотел жить, но финальная тема к фильму «Буратино» становилась все громче и неминуемо приближалась к концу. Когда отзвучал последний аккорд и стремительно наползла чернота, я улыбнулся… Мой отец гордился бы мной…

Восставший из ада

(hellraiser)

Я открыл глаза и оглядел окружающую действительность: к моему разочарованию это была не Аида, не Нирвана, не Ад, Не Рай, Не Валгалла и не египетский Дуат. Я находился в той же бетонной камере. Я лежал под капельницей на функциональной кровати, а вокруг громоздились зловещего вида медицинские агрегаты. Я распознал аппарат для искусственной вентиляции легких, монитор ЭКГ, аппарат «Электросон», слюноотсос и устройство для электростимуляции мышц, но вся эта техника была отключена…

Железный вбетонированный стул был на месте, на его спинке висел мой лиловый пиджак и брюки, а рядом, на раскладной табуреточке, сидел некто жуткий в белом халате.

— Эй, злой демон, есть ли у меня яйца? — спросил я.

— Есть, — успокоил он и отложил книгу, которую читал, — ничего с ними не сталось, уже даже отеки сошли, но если будешь опять отказываться от сотрудничества, тебе в качестве дополнительного мучения покажут видеозапись того допроса. Жуткое зрелище! Ну ты и визжал! Даже меня проняло, а я видов навидался, поверь…

— Охотно верю. Ты тоже стоматолог?

— Нет, я судебный доктор.

— Ну, конечно… как я не догадался, — сказал я и начал слезать с кровати, — мне бы размяться…

— Постой-ка, — некто жуткий подошел ко мне и аккуратно извлек из моей вены пластиковую гибкую иголку с хомутком в виде бабочки, — это уже не нужно, теперь можешь слазить на ковричек.

Я слез. Действительно, прямо у кровати лежал небольшой цветной коврик.

— Послушались умного совета и таки вызвали дизайнера по интерьеру? — спросил я, потянувшись всем телом.

Он не ответил, а я поприседал, выполнил наклоны, прижимая грудь к коленям, размял руки…