Лелька и ключ-камень (СИ) - Русова Юлия

Лелька же собиралась встречать купальскую ночь вдвоем с любимым: развести костер, побыть вдвоем. Ей было уютно с Сашей. Парень отлично понимал, что его подруга о любви знает мало и старался ее не пугать, дальше поцелуев ребята не заходили. Впрочем, Сашка понимал, что тянуть долго тоже не стоит. Лельку надо привязывать к себе намертво. Только в этом случае у него все получится.

Между тем в селе прибавилось поводов для обсуждения, проще говоря — сплетен. К главе администрации приехали какие-то важные и нужные приятели. Их огромные автомобили взбудоражили все село. Впрочем, гости и без машин никому скучать не давали. То решат пожарить шашлыки в беседке у здания администрации, то залезут к Михалычу и попытаются оседлать коз, а потом с воплями убегают от Бандита, то решат купаться ночью и распугают воплями рыбу, рыбаков и русалок. Народ потихоньку зверел, но терпел. Замученный креативными визитерами глава решил немного отвлечь дорогих друзей празднованием Ивана Купала. Все равно будут разводить костры, вопить и безобразничать, так пусть делают это вместе с деревенскими, все меньше недовольных будет.

Солнцестояние пришлось на выходные, так что кроме поднадоевших гостей главы ко многим приехали родственники, друзья и знакомые. Ночной костер обещал быть многолюдным и грандиозным.

— Лель, давай пойдем на большой костер? Ну что мы будем как дураки одни, когда все станут веселиться?

— Саш, мы же договаривались?

— Да, но тогда ничего такого не планировалось, а сейчас смотри, какой праздник собирается. Давай со всеми, а?

Лелька не рассказывала любимому о своем даре, она опасалась, что, узнав о лешем, лесавках, водяном, Саша будет ее бояться, сочтет ведьмой. Да и тайна это была не только ее. Она не без оснований подозревала, что лесные жители не согласны показываться чужаку, даже если это самый лучший и любимый для нее человек. Ссориться с Сашей ей не хотелось, так что, немного подумав, она решила уступить, а ближе к утру потихоньку ускользнуть и встретиться с лешим.

Кострище обустроили возле реки, у того заливчика, где любила плескаться деревенская ребятня. Выложенный камнями круг, целая поленница дров, в сторонке пара шустрых «гастарбайтеров», подрабатывающих строительством по деревням, обустроили мангалы и обложились сумками-холодильниками с мясом и пивом. Народ веселился вовсю.

Девчонки и девушки в белых платьях сбивались в стайки, посмеивались в кулачки. Парни прохаживались возле огромного костра, выбрасывающего оранжевые искры в ночное небо. Поначалу собравшиеся пытались петь хором, но вскоре разбились на группки, врубили самую разную музыку и праздник покатился огненным колесом.

Лелька чувствовала себя какой-то легкой, ей казалось, что стоит оттолкнуться и она взлетит от счастья. Ей не мешали завистливые взгляды местных красавиц, злобные шепотки о колдовке, приворожившей первого парня села. Она была с любимым и была счастлива. Счастье золотило волосы, блестевшие в свете костра, делало черные глаза огромными, красило робким румянцем лицо. Даже самые злобные завистники не могли не признать, что Лелька оказалась самой красивой девушкой на празднике.

Сашка гордо поглядывал по сторонам. Он встречался с разными красотками, но ни одна из них не была только его, полностью, окончательно. Эту же он сам нашел, сам очаровал и сам собирался воспользоваться т красотой, и любовью, и всем, что к этому прилагалось. Для такого дела стоило потерпеть, не терять контроля, воздержаться от хмельного, отвернуться от подмигивающих девчат, каждая из которых была готова отправиться с ним хоть в стожок, хоть в лесок. Соблазнов было море, так что, когда после «заплыва» венков, Лелька попросила проводить ее домой, Сашка про себя порадовался, что успеет урвать кусочек простых жизненных радостей. Проводив девушку и закрепив поцелуями свои права, он метнулся назад к костру.

Лелька тоже не собиралась оставаться дома. Быстро переодевшись, чтобы не светить белым платьем среди деревьев, она прихватила свой рюкзачок и рванула в лес. Эту ночь лес праздновал по-своему. В травах мерцали зеленые огоньки, на полянах собирались в хороводы лесавки, где-то перекликались друг с другом ауки. Пляшущие в ветвях поветрули звали Лельку поплясать вместе, а какой-то пожилой пенек манил за собой, обещая показать цветок папоротника.

— А ну. кыш отсюда! Скоро трухой рассыплешься, а туда же мне, — услышала девушка знакомый голос.

— Дядька Ермолай! — обрадовалась она. — А я вам гостинчик принесла!

Лелька протянула лешему хлеб с семенами и травами, который специально испекла к этой ночи.

— Вот спасибо, дева. Такой хлеб редкость, чаще магазинный приносят, а в нем всякой вашей химии столько, что и на хлебушек-то не похоже. Пойдем, покажу обещанную полянку.

Из леса Лелька вернулась под утро, проскользнула в дом и, убедившись, что Ирина спит, юркнула под одеяло, надеясь хоть пару часов подремать. Утро встретило ее новостью: пропали сын и племянник самого важного друга сельского главы. Парни бесследно исчезли, пока из подружки кокетничали с местной молодежью.

На памяти местных жителей никого и никогда в этих краях не искали так, как этих потеряшек. Поисковые группы три дня прочесывали леса, тайгу осматривали с вертолетов. Приехавшая из города полиция расспрашивала всех побывавших у костра, впиваясь клещами в самую маленькую неточность. Все было бесполезно, парни как сквозь землю провалились. Более того, их подружки, которых полицейские мгновенно опознали как дорогих эскортниц, тоже куда-то исчезли. Странность заключалась в том, что девицы каким-то образом выбрались из-под ареста и, судя по всему, растворились в лесных просторах.

Лельку эта суета несколько раздражала. Она с удивлением обнаружила, что ее волнует не столько судьба пропавших, сколько потоптанный ягодник, застреленные искателями маленькие кабанчики и срубленная на дрова древняя сосна, которую хозяйственный Ермолай приберегал для каких-то особенных лесных дел.

— Весь лес мне загадили, — жаловался Лельке лесной хозяин. — И ведь тронуть я их не могу!

— А это-то почему не можете?

— Да как ты не понимаешь, веда! Ведь стоит только кому-то заподозрить, что в лесу не только птицы и звери проживают, но и иные существа есть, как сюда набежит толпа снимать эти ваши ролики.

— Дядька Ермолай, никогда не поверю, что вы не сможете от них укрыться.

— Укрыться-то сможем. Но ежели кто-то из них снова пропадет, или волчкам моим на зубок попадется, мне же весь лес с землей сравняют. Тут не то что редкие травы, крапива сто лет расти не будет.

— Это да, — понимающе кивнула Лелька. — Так может вы просто покажете всем этим спасателям, где потерянные сидят?

— Да показал бы давно, только не вижу я их!

Тут Лелька по-настоящему опешила. Чтобы хозяин леса в своих владениях кого-то не видел — не бывало такого и быть не могло.

— Дядька Ермолай, давайте-ка подумаем, как такое может быть. Вы давно живете, много знаете, наверняка это не первый случай, когда кто-то от лешего спрятался.

— Права ты, веда, не первый. Не раз от нашего брата ведьмы хоронились. Есть у них такое пакостно езелье, что натрешься им — и никто тебя из нелюдей не видит. Только я о таком давно не слышал.

— Ну это же не значит, что его никто не варит.

— Такую штуку сварить не так-то просто. Травы там сложные. А еще жертва нужна, умершая мучительно. Не человек, нет. Просто живое существо. И вот если бы кто-то в окрестностях такое варил, мимо нас, лесных хозяев это бы не прошло. После такой волшбы след долго остается. Грязный след. И ничем его убрать невозможно. Так что я бы непременно про такое прознал.

— Значит это не зелье. Тогда так спрошу: все ли места этой земли вы видите? нет ли какой закрытой от вас?

— Сама же знаешь, что нету.

— Погодите. Вот смотрите: в своем лесу вы все видите, так? А в реку заглянуть можете?

— Нет, это мне не дозволено, так Карпыч владычествует.

— Но ведь кроме реки есть и еще место со своим владыкой.