Судьба No. 5 - Татьяна Корсакова

Это игра не по правилам. Это удар под дых! Они оба теперь знают правду, и они — заклятые враги…

Если бы можно было разделить жизнь на две части: днем они враги, а ночью — любовники…

Алиса уснула под утро. Положила забинтованные ладошки под щеку и уснула. А он не смог. Он уселся на веранде, курил сигарету за сигаретой и ждал рассвета…

Открывать глаза было страшно, казалось, что от солнечного света голова заболит еще сильнее. Хотя куда уж сильнее… Господи, зачем она вчера так напилась?! Алиса приоткрыла один глаз — оказывается, все не так страшно, шторы на окне были плотно задернуты, в комнате полумрак, можно открывать второй глаз…

Панкратова в спальне не было. Сбежал.

Алиса его понимала, она и сама собиралась сбежать.

Зря они… Теперь будет во сто крат тяжелее жить. И ведь нужно еще где-то найти силы на ненависть, чтобы все было, как раньше, — ясно и понятно.

Надо сходить к Зинон, покаяться в своем грехе. Подруга всегда могла ее утешить одним только взглядом. Что же она так долго не возвращается? Скоро два месяца, как ушла…

А все из-за Панкратова! Если бы он уступил им магазин на Кутузовском, у Зинон появился бы стимул. Алиса села, сжала виски руками. Вот она и вернулась, ее подружка-ненависть, и ждать долго не пришлось…

Панкратов нашелся в кухне. Он сидел за столом, вертел в руках разделочный нож. Тоже раскаивается? Может, решил исправить ошибку радикально: сначала ей кинжал в сердце, потом себе по венам…

— Как спалось? — спросил он, не оборачиваясь.

— Нормально, — сказала она, поежившись: из распахнутого настежь окна тянуло утренней прохладой.

— Есть будешь?

— Нет.

— Ясно.

— Новости смотрел?

— Двадцать четыре человека.

Она сжала кулаки, обожженные ладони отозвались болью. Они с Панкратовым — везунчики, им удалось выжить.

— Мне нужно домой.

— Я вызову такси. — Он так и не обернулся.

— Мое платье порвано.

— Что ты предлагаешь?

— Это ты его порвал, — сказала Алиса с нажимом.

Панкратов резко встал, ухватил ее за рукав, потащил вверх по лестнице, втолкнул в одну из комнат, распахнул шкаф, рявкнул:

— Выбирай!

Шкаф был забит женской одеждой.

— Это ее вещи? — Алиса не хотела спрашивать, но все равно спросила.

— Это вещи моей матери, — отчеканил Клим. — Переодевайся, я пошел вызывать такси.

Рыться в чужих вещах не хотелось, Алиса, не глядя, выбрала джинсы и хлопковый свитерок. Одежда была ей чуть великовата, но это такие мелочи…

Панкратова в доме не было. Дверь, ведущая во двор, оказалась распахнутой. Алиса вышла на крыльцо, осмотрелась. Клим стоял у бассейна, смотрел на воду и курил. Алиса нервно поежилась: бассейн навевал неприятные воспоминания. Она ведь так и не научилась плавать. После того случая десятилетней давности она панически боялась воды. Зинон сначала пыталась бороться с этой фобией, а потом махнула рукой, заявила, что каждый человек имеет право на свою персональную дурь.

— Такси скоро будет. — Клим встретил появление Алисы рассеянным взглядом.

— Я надела вот это. — Она старалась быть вежливой.

— Дело твое. — Ее вежливость никто не оценил.

— Сегодня же отправлю тебе все обратно.

— Не нужно. — Он махнул рукой.

— Но твоя мама…

— Моя мама умерла, — сказал он и отшвырнул недокуренную сигарету.

— Извини.

— Тебе не за что извиняться.

Утреннюю тишину спугнул автомобильный гудок: приехало такси. Алиса мысленно поблагодарила водителя за расторопность. Им с Панкратовым больше не о чем разговаривать. Вслед за гудком где-то в доме раздалась нетерпеливая трель. Панкратов поморщился. Подошел к запертым воротам.

Она ошиблась. Это был не таксист. Это была Даша: растрепанная, взвинченная, с опухшим от слез лицом.

— Урод! — Даша закатила Климу пощечину. — Урод! Скотина!! Ненавижу!!!

Панкратов поймал ее за руку, втащил во двор.

— Даша, успокойся! Что случилось?

— Что случилось?! — взвизгнула она. — А то ты сам не знаешь, что случилось?! Этот сраный клуб сгорел дотла! Трупы до сих пор не могут опознать! И ты еще спрашиваешь, что случилось?! Я думала, что ты остался там! Думала, что тебя больше нет, Климушка! — Она обвила руками его шею. — Я к тебе на квартиру ездила, я тебе звонила всю ночь. Почему ты не брал трубку?!

— Я потерял мобильник во время пожара. — Клим смотрел на нее с нежностью, — у Алисы защемило сердце от этой нежности, — погладил Дашу по волосам.

— А почему сам не позвонил? — Она отстранилась, привстала на цыпочки, заглянула ему в глаза. — Я с ума сходила, Климушка, а ты не звонил…

Алиса попятилась: эта сцена не для посторонних глаз. Может, ей уйти?

Уйти не получилось, Даша ее заметила, застыла соляной статуей, спросила срывающимся шепотом:

— Это все из-за нее?

«Попался, Климушка!» — подумала Алиса со смесью отчаяния и злорадства.

— Молчишь?! — Даша вырвалась из объятий Панкратова. — Променял меня на эту шалаву — и молчишь?!

— Прекрати! — Клим встряхнул ее за плечи.

— Ненавижу! Не прощу! Никогда тебе этого не прошу! — Даша забилась в его руках, словно пойманная в силки птица, отчаянно и беспомощно. — Радуешься?! — Она перевела полный ненависти взгляд на Алису. — Думаешь, он теперь твой?! Не надейся! Да ты посмотри на себя — ты же никто, торгашка, грязная оборванка!..

Даша еще много чего кричала, плакала, отбивалась от Панкратова. Алиса горько усмехнулась. Бедная избалованная девочка, с детства привыкшая получать желаемое по первому же требованию. Конечно, ей сейчас тяжело: любимая игрушка досталась какой-то дворняжке…

Все. Нечего ей тут больше делать, такси можно подождать и на улице. Она твердо решила забыть то, что произошло прошлой ночью. Это всего лишь последствия стресса. Она дала слабину, посмела поверить, что люди могут измениться со временем. Все кто угодно, только не Клим Панкратов. Клим Панкратов незыблем, как скала, и так же бездушен. Алиса поверила — и тут же поплатилась за свою веру. Во второй раз расплатилась унижением. Это плохо. Это может стать системой, а ей не нужна такая система…

Уже на подъезде к городу Алиса вспомнила, что у нее нет ни ключей, ни денег, и велела таксисту ехать к Мелисе. И ведь еще не факт, что сестра окажется дома, при ее-то бурной личной жизни.

Ей повезло — Мелиса была на месте. Сестра выглядела злой и напуганной одновременно. Обычно такое выражение лица у нее бывало, когда ситуация выходила из-под ее контроля. Алиса почувствовала запоздалые угрызения совести: нельзя было вести себя так безответственно, следовало позвонить, предупредить, что с ней все в порядке.