Берендей - Ольга Денисова

– А где вы его возьмете, настоящего-то?

Ей почему-то стало тревожно.

– Может, он сейчас из леса навстречу нам выйдет? – засмеялся ее провожатый.

– Но если он сейчас выйдет, вы же его застрелите, правда?

Мужчина неопределенно пожал плечами.

– И потом, что он дурак что ли прямо на человека с ружьем выходить? Медведи вообще людей боятся, – рассудила Юлька вслух.

– Обычные боятся, а людоеды – нет, – мужчина усмехнулся как-то уж очень недобро.

Юлькина тревога не проходила. Она не понимала почему. Все было хорошо – солнечный день, рядом надежный, вооруженный человек. А до дома Егора рукой подать. Может быть, она так сильно испугалась, когда медведь ночью ходил вокруг их дома и стучал лапами в окна? И теперь всякое воспоминание о медведе вызывает у нее ужас?

– Ну что, боитесь медведя? – на этот раз ее спутник улыбнулся по-доброму и подмигнул ей.

– Если честно, очень боюсь. Моя мама чуть не впустила его в дом, когда он ночью… – она осеклась.

«Не открывайте! Это не человек!» – крикнул тогда Егор. И у Юльки подкосились ноги. Она инстинктивно шарахнулась в сторону от своего провожатого, но было поздно.

Над ней громадной бурой горой возвышался медведь. Она запрокинула голову, отшатнулась и подняла руку, пытаясь защититься. И увидела его морду. Размером с телевизор. И громадные желтые клыки, со средний палец длиной. Медведь поднял вверх лапы, нависая над ней, и заревел. Юлька еще секунду смотрела на него, разглядывая когти, а потом обмякла и упала в снег.

Берендея разбудил Михалыч.

– Это ты сожрал весь пирог с мясом? – спросил он, открыв двери и подпирая косяк.

– Там борщ в подполе стоит, – ответил Берендей и повернулся со спины набок.

– Да твоему борщу уже вторая неделя, ты меня еще перед Новым годом на борщ звал.

– А чего ему сделается-то?

– Ты вставай давай. Докторша велела к двенадцати на перевязку тебя везти.

Берендей повернул голову и глянул на часы. Было без двадцати одиннадцать. Он хотел сладко потянуться, но правое плечо неожиданно отозвалось острой болью, и он вспомнил вчерашний день. Такой длинный вчерашний день.

Он слышал, как Михалыч открыл подпол и загремел поварешкой. Берендей сжал в кулаке оберег, который вчера повесил себе на грудь – кусок вязаного полотна в полиэтиленовом мешочке. Ему было очень интересно, неужели это и вправду может сработать? Верилось в это с трудом, но надежда все-таки оставалась. Отец говорил, что когда-то все берендеи умели колдовать, но это было очень давно, книг в те времена не писали.

Он поднялся и потопал на улицу. Воды, конечно, он вчера не принес, и уже собирался одеваться и идти к колодцу, как увидел на крыльце два полных ведра. Он подхватил одно из них и выскочил на снег.

– Куда! – крикнул Михалыч, выглянув из сеней.

– Чего? – не понял Берендей, уже поднявший ведро с водой.

– Повязку намочишь! Иди сюда, в полиэтилен ее заверну.

Пришлось вернуться в дом и только потом выйти снова. От этого, кстати, можно было и простыть. Одно дело – мгновенно облиться, и другое – шастать по морозу туда-сюда. Впрочем, Берендей никогда еще не простужался.

Он вылили на себя ведро с ледяной водой и встряхнулся: дыхание перехватило, сердце стукнуло в голову, кожа мгновенно зарумянилась и сна как не бывало. Он взлетел на крыльцо и вбежал в кухню.

– Ну что, взбодрился? – спросил Михалыч, уплетая разогретый борщ.

Берендей сорвал полотенце с крючка у раковины и растерся, от чего и без того согретая кожа загорелась огнем.

– Ну, – ответил он Михалычу и пошел одеваться.

– И с мокрой головой без шапки поедешь, – недовольно крикнул Михалыч ему вслед.

– Михалыч, ты видел, чтобы я когда-нибудь простудился?

– Не, не видел, – согласился Михалыч, – но все до поры. Батька бы, небось, без шапки на мороз тебя не отпустил!

– А батьку моего ты в шапке когда-нибудь видел?

– Не видел. Но он был как дуб столетний! А ты еще пацан зеленый.

Берендей вышел в кухню и взял зубную щетку:

– Батька и был как дуб столетний, потому что с малолетства холода не берегся. И меня приучил.

Он сунул в рот щетку и отвернулся.

– Да ладно, не злись. Борща лучше поешь.

Берендей промычал в ответ:

– Угу.

– Остывает уже.

Они выехали в поселок без четверти двенадцать. Погода было отличная. Берендей подумал, что после перевязки позвонит Юльке. Обязательно позвонит. А она наверняка сразу узнает о том, что он в поселке. Если, конечно, посылала ему SMSки. Он надеялся, что посылала. У него сжалось сердце. Он нажал на газ, и Михалыч недовольно замахал руками из коляски.

Они проехали под гнутой березой и повернули на асфальт. И через двести метров мобильник за пазухой с левой стороны завибрировал. А потом еще и еще.

Берендей хотел доехать до больницы, и только потом посмотреть, что она ему написала, но не удержался. Остановился и заглушил мотор.

– Что встал? – спросил Михалыч.

– Сейчас, подожди, – Берендей вытащил из-за пазухи мобильник и начал вспоминать, что надо сделать. На экране свелось: «четыре непрочитанных сообщения».

– У… – протянул Михалыч, – точно девчонку завел.

Берендей промолчал и прочитал первое сообщение. «Я приеду 7. С е д ь м о г о». Он нахмурился.

– Михалыч, седьмое сегодня?

– Да, сегодня.

– Хорошо, что не вчера.

Он открыл следующее. «Выехала на 9-15». В девять пятнадцать! Это она уже должна была дойти до него. Если, конечно не останавливалась по дороге. «Я приехала. Иду к тебе» – прочитал он дальше. И заметил, что внизу указано время отправки: 10–55.

– Она уже должна быть здесь! – не удержался и крикнул он.

Берендей прочитал последнее сообщение. «Я у гнутой березы. Меня провожает дяденька с ружьем. За меня не бойся».

– Михалыч… – прошептал он, – Михалыч, она пишет, что она у гнутой березы…

Он глянул на время отправки: 11–34. Он посмотрел на часы: 11–52. Она написала это меньше двадцати минут назад! Они должны были встретить ее по дороге. Погодите, а какой дяденька с ружьем?

– Заклятый… – прошептал он и помертвел.

– Что? – спросил Михалыч.

– Михалыч, ты был прав! Ты сто раз был прав, а я, как дурак, смеялся над тобой. Он оборотень, я всегда знал, что он оборотень! Михалыч, она пишет, что ее провожает дяденька с ружьем! Ты понимаешь, что это значит? Это же мое ружье!

Берендей рывком развернул тяжелую махину мотоцикла на сто восемьдесят градусов, вскочил в седло и сорвался с места так, что из-под колес вылетел веер снежных комьев. Михалыч откинулся назад и схватился за обе ручки коляски. Берендей повернул, не снижая скорости, и мотоцикл чуть не завалился набок. И тут же затормозил. Михалыч держался крепко.