Изабелла Прекрасная - Маргарет Барнс

Когда король наконец приехал, он тоже забеспокоился о ней, упрекая себя, что послал за ней и детьми ради собственного удовольствия. Но Изабелла обратила внимание, что он, беседуя, пристально смотрел на Неда. Он редко выпускал из виду мальчика.

— Вам следует совершить паломничество в Кентербери и за себя, и за меня. Я постараюсь, чтобы за детьми хорошо присматривали, пока я не возвращусь в Виндзор.

— Тогда я прошу вас, чтобы к детям был приставлен Роберт ле Мессаджер. Если я поеду по мирному югу, он мне не понадобится. Я смогу отдохнуть в замке Лидс, теперь он мой, — сказала Изабелла. — Я видела этот прекрасный замок только тогда, когда мы проезжали мимо, возвращаясь из Франции.

— Тогда пошлите туда оповестить леди Бадлесмер, чтобы она подготовила его к вашему приезду. Я слышал, что ее супруг в отъезде. Он где-то с Томасом Ланкастером.

Казалось, что половину своей семейной жизни Изабелла провела, переезжая из замка в замок. Поначалу потому, что происходили баталии с баронами из-за Гавестона, теперь из-за постоянных войн с шотландцами. Веселые времена турниров, празднеств, театральных представлений, похоже, остались в далеком приятном прошлом! И сама она сейчас была не расположена к веселью. Потеря Маргариты наложила на ее жизнь темный флер, и она жалела, что ей придется ехать в Кентербери и провести там долгие часы в размышлениях в торжественной тишине старого огромного собора.

Совершая паломничество как простая паломница, королева, так же, как и все остальные, опасалась вооруженных людей, когда ехала по улицам, окаймленным рыжими березами, и вдоль проселков, где росли ореховые кусты, отягощенные плодами. С ней было сего лишь несколько ее дам и слуг. Джон Джерджемок, который ведал при дворе раздачей милостыни, поехал вперед, чтобы предупредить леди Бадлесмер о ее приезде.

— Старая колдунья с ее острым носом перевернет весь замок вверх ногами. — Изабелла услышала, как Жислен, смеясь, говорила про леди другой молодой придворной даме.

— Да, хотелось бы, чтобы нас встретила более приятная леди, — согласилась с ней Бинетт. Ей часто приходилось терпеть злость и ревность леди Бадлесмер.

— Если бы мы могли приехать туда и нас встречала бы моя дорогая Маргарита, — вздохнула Изабелла. Как и все остальные, она устала после путешествия, а замок в Лидсе выглядел прелестным. Серые башни вырисовывались на фоне бледно-лимонного заката, и длинные вечерние тени лежали на окружающих замок лугах. Красный шар солнца поблескивало в спокойном озере, где несколько запоздалых водяных лилий лежали на широких зеленых листьях.

— Как будто из старой сказки Прованса! — радостно воскликнула Жислен.

— Как тихо и мило!

Королева и ее утомленные придворные дамы остановили усталых лошадей и застыли в ожидании пестрой группой на краю длинной дороги, ведущей к замку вокруг озера. Им было так приятно любоваться чудесным пейзажем в ожидании хорошего ужина. Хотя они и видели отражение предзакатного солнца на шлемах вооруженных людей на крепостных стенах, но никто из них не подумал спустить флаг Бадлесмеров, гордо развевавшийся на Кипе — главной башне. И солидные дубовые ворота не открылись перед ними.

— Они слишком заняты, готовя для нас лучшее постельное белье и зажаривая кабана, чтобы нас заметить, — предположил хихикающий молоденький придворный Эдуарда.

— А сама старушка Бадди, наверное, застряла в своем тесном красновато-коричневом платье, которое мы всегда никак не могли зашнуровать на ней, — вдруг непонятно почему предположила юная усталая дама.

Изабелла из солидарности сделала вид, будто не слышит подобных вольностей и велела, чтобы герольд протрубил об их прибытии. Но когда наконец огромные ворота распахнулись и был спущен подъемный мост, их не встречали ни сенешаль, ни леди Бадлесмер, а только старый толстый Джон де Джерджемок. Он нервно перебирал пояс своего камзола, и его лицо было необычно красным на фоне седых волос, окружавших его тонзуру. Он нерешительно стоял между двумя посмеивающимися вооруженными солдатами, потом быстро заковылял встречу приехавшим, и к изумлению приехавших за его спиной огромные ворота закрылись.

Увидев, что все замолкли и смотрят на него, он упал на колени, прямо в грязь, перед лошадью королевы.

— Мадам, — задыхаясь, объявил он. — Мне так стыдно, что я должен передать вам столь наглый ответ…

— От леди Бадлесмер? Она что, больна?

— Вовсе нет, Ваше Величество. Она крикнула мне из верхнего окошка: «Пока моего лорда здесь нет, я никому не открою ворота без его приказа. Иди и передай королеве, что если ей нужен ночлег, ей лучше поискать его в другом месте!»

В тихом вечернем воздухе наглое послание хорошо расслышали все. Они были в таком ужасе, что застыли как статуи. Никто из них не представлял, что кто-то может так непочтительно обращаться с королем или королевой. Лицо Изабеллы сначала побагровело, а затем смертельно побледнело от гнева.

— Поезжайте к воротам и прикажите именем короля открыть их, — велела она. — Если раньше мы вежливо просили, то теперь начнем требовать!

Она пришпорила коня и храбро поехала к воротам, за ней последовала свита. Некоторые из мужчин-охранников даже выехали перед королевой, чтобы, если потребуется, начать выбивать ворота. Юный Томлайн, который никогда не отдалялся от королевы, пробрался между ними, чтобы придержать ее коня, если тот внезапно испугается шума или станет спотыкаться на неровных булыжниках. Все они не успели еще проехать и половины пути, как послышался свистящий звук, и прежде чем королева могла отозвать своих людей, половина из них была поражена ливнем стрел, летящих из башен. Они не были вооружены и падали мертвыми прямо на месте, загораживая телами узкий проход. Одна из стрел, близко пролетевших мимо королевы, пронзила сердце ее шотландского менестреля. Должно быть, ее пустил очень храбрый человек или отличный стрелок, потому что он выбрал цель так недалеко от королевы. Ее конь взвился вверх и едва не выбросил ее из седла. Когда бьющиеся ноги лошади, наконец опустились на землю, Изабелла совсем близко увидела мертвое лицо юноши, которого она успела так полюбить! Он лежал на спине, раскинув руки, и рядом валялась его разбитая лютня. Не успели утихнуть пронзительные крики испуганных женщин, как королева увидела, что его стройное тело заскользило по мокрым булыжникам и с сильным всплеском исчезло в глубокой воде под зеленым ковром листьев водяных лилий.

Нападение было столь неожиданным и жестоким, что Изабелла застыла в своем седле и сидела до тех пор, пока Гудвин Хотейн, ее управитель, не коснулся ее руки. Это был мирный кортеж женщин, отправляющихся в паломничество, а не вооруженный отряд. И теперь им не оставалось ничего иного как уехать, пока их всех не перебили. Сердце Изабеллы разрывали ярость и негодование. Никогда прежде она не сталкивалась с такой откровенной жестокостью. Никогда прежде в ее безопасной жизни она не испытывала к себе такой грубости и непочтительности.