Укрощение строптивого (СИ) - Юлия Григорьева

— Может, тебе найти другую даму сердца? — я сама не заметила, как перешла с чертом на «ты».

— Пробовал, — вздохнул Сема.

— И что? — полюбопытствовала я.

— Они все нюни, млеют от моих стихов, замуж хотят. А она… она неприступная. Мечта-а-а.

— Ясно, — усмехнулась я. — Тебе просто нравится страдать.

— Я же поэт, — он укоризненно покачал рогатой головой, словно я не понимаю очевидного. — Только в страданиях рождается великое и вечное.

— Хочешь жить в веках? — поинтересовалась я.

— Конечно, — кивнул черт.

— Поэт, не лишенный честолюбия?

— А почему бы и нет? — он пожал плечами.

Так за разговорами мы вышли на огромную искрящуюся площадь, в конце которой стоял огромный дворец, взметнувший ввысь высокие остроконечные шпили. И вот тут я лишилась дара речи. Это было невообразимо прекрасное строение. Серебристое, словно созданное из зеркальной чешуи, величавое, утонченное, какое-то воздушное и невероятно притягательное. Сейчас мне больше всего на свете хотелось войти внутрь. Сема с самодовольной ухмылкой проследил за моей реакцией и повел к дворцу.

Волшебство закончилось, когда у дверей меня придирчиво оглядели очередные неведомые существа, мощные и страшные, закованные в чешую, подобную драконьей. Они обнюхали меня, недобро зарычали. Один из них пнул Сему, отчего чертик отлетел в сторону и явно больно ударился при падения. Затем схватил меня за шею и затолкал в огромные двери, выложенные самоцветными камнями.

— Эй, можно повежливей? — возмутилась я, пытаясь освободиться от железной хватки ледяной лапы.

Чудище мне не ответило, только сильней толкнуло вперед. Я оступилась и полетела на зеркальные, словно ледяные плиты, из которых был выложен пол. Коленки и локти, которые успела выставить перед собой, я отбила и теперь шипела от боли. И где мой ненаглядный кровопийца? Он никогда так грубо со мной не обращался, а последнее время так стал даже милым. А с пьяну мне вообще приснилось, что он мне шепчет нежные слова на своем языке. И целовал так… Жаль, что всего лишь сон. Ощущение осталось очень приятным. Только вот я здесь, а моего упыря нет! Неужели допрыгалась княжна?…

Вампир откинулся на стену и закрыл глаза. Кровь уже свернулась, и регенерация латала его изодранное тело. Рядом издыхало чудовище с наивными глазами. Его тело было искромсано острыми когтями Пьющего кровь, пасть с тремя рядами зубов безжалостно разорвана, да, в общем-то, таких обманчив глаз, оно тоже лишилось. Одариан в ярости вырвал их в первую очередь.

— Ох, радость моя, твой должок растет на глазах. Сколько «приятного» я тебе скажу, как только доберусь до твоей ядовитой персоны, — проговорил он, переводя дыхание. — Я сказал — радость? Еще чего, гадость, мелкая зловредная гадость.

Элион открыл глаза и посмотрел на затихшую тварь.

— И чего я его сразу не убил? Что-то совсем размяк. Непорядок.

Вампир поднялся на ноги и тряхнул головой. Неожиданно ему пришло в голову, что он может опоздать, а может и уже опоздал. Его охватило неожиданное чувство паники, доселе совершенно незнакомое ему чувство.

— Вечный мне этого не простит, — прошептал он. — Тьма, к чему вранье? Я себе этого не прощу. Лиора, маленькая глупышка, только будь еще в этом мире. Из-за Грани я тебя уже не вытащу.

И вампир спешно двинулся дальше, подгоняемый тревогой. Он еще сам не понял, но уже простил мнимые долги девушке, забыв все, что хотел ей наговорить. Больше размениваться на знакомство с местными представителями Элион не собирался, приняв решение уничтожать все неведомое, быстро и без лишних расшаркиваний, если они не будут обладать даром речи.

Тоннель закончился неожиданно, выведя его в большую пещеру, подсвеченную странным голубоватым мерцанием, шедшим от стен. Посреди пещеры лежало нечто желеобразное и тягостно вздыхало. Вампир принюхался и охнул, ощутив до боли знакомый запах. Он огляделся и заметил на полу кожаный ремешок, который перехватывал волосы Лиоры. Он поднял его, снова принюхался и снова огляделся. Он уловил еще какой-то запах. Он сплетался с запахом девушки, и их следы вели прочь из пещеры. Ее не сожрали на месте, значит, еще есть надежда.

Элион освободил свои чувства, охота началась.

Монстр протащил меня по лестнице, изранившей мои стопы, туфли я потеряла еще внизу, когда меня трясли в ответ на мои жалобы. Самое обидное, что тряска была болезненной и беспричинной. Элион хотя бы делал это за мои выпады, когда я совсем уж расходилась, а эта тварь в чешуйчатой броне просто получала удовольствие от того, как клацали мои зубы, до крови прикусывая губы. Да даже тролль был добрей! И вот теперь их дурацкие ступени из ракушек.

Волосы то и дело падали на лицо. Я даже не заметила, когда потеряла ремешок. Коса расплелась в дороге сюда. И, если я ее раньше могла подправить, то после всех этих толканий и мотаний меня бедненькой и несчастненькой волосы расползлись и теперь свисали вперед, потому что по лестнице я практически ползла. Ненавижу озерный народ, ненавижу садиста-монстра, и уже ненавижу Ее Озерное Величество. Раз здесь позволяют себе подобное поведение с теми, кто явно не представляет угрозы, значит, она это дозволяет. Так что, ничего хорошего от знакомства с этой королевой я уже не ждала. И чего я послушалась Сему? Надо было сидеть в той пещере и ждать Элиона. Может, уже была бы на поверхности. Похоже, не быть мне женой горгула, да и вообще женой. Печально, однако!

Монстр остановился у очередных дверей, вновь ухватив меня за шею. Я опять скривилась и зашипела, стоять было больно. Впрочем, эту задачу мне упростили. Как только двери распахнулись, а просто влетела внутрь и распласталась посреди большого зеркального зала. Ну, кто так с княжной обращается?! А со жрицей Пресветлой?!! И почему же силы богини не хватает на боевые действия? Вот бы я их сейчас всех!

— Поднимите, — услышала я такой же ледяной женский голос, как и пол, на котором я лежала.

Меня грубо рванули верх, и я не удержала стон, когда встала на израненные стопы. Она была великолепна, безупречна, невероятна и абсолютно бездушна. По крайней мере, именно такое определение пришло мне на ум, когда я увидела пустые светло-голубые глаза. На троне восседала высокая, стройная, утонченная женщина, чей возраст определить почему-то было невероятно сложно. Белоснежные волосы, свободно струящиеся по плечам, наталкивали на мысль о холодной зиме, а корона, сделанная из переливающихся кристаллов, больше всего напоминала пучок сосулек. Озерная королева была прекрасна, как творение самих богов, и такая же холодная и неприятная. Я невольно передернула плечами, разглядывая ее.