Принц в Бомбее - Суджата Масси
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сумка, скорее всего, у городской полиции, не у свитских принца.
Первин обернулась, услышав суровый голос отца. Он только что вошел – одетый просто, по-домашнему: в накрахмаленную рубаху-судру[44] и мягкие белые пижамные штаны. Первин сообразила, что Джамшеджи хочет донести до их гостя: он обычный гражданин, проводящий досуг в собственном доме. Занятный ход: Первин даже подумала, что отец вложил в это свое высказывание политический подтекст.
Из-за спины Джамшеджи выглядывала Гюльназ в розовом шифоновом сари с китайской вышивкой – драконы и орхидеи. Это элегантное сари напомнило Первин о том, что ее невестка собиралась в середине дня ехать с Растомом в клуб «Ориент». Но вот она тут как тут, уже разодетая в пух и прах, и вовсю улыбается Колину.
– Здравствуйте, мистер Сандрингем! Вы, наверное, уже и не помните, что мы с вами встречались в Пуне?
Колин встал, поклонился:
– Конечно, помню, миссис Мистри. Вы ближайшая подруга детства Первин и одновременно ее невестка. А еще вы многое сделали для махарани[45].
– Я вам очень признательна за то, что вы меня ей представили. Надеюсь, ее правление складывается удачно?
– Вполне. Строит сразу три школы. – Колин повернулся к Джамшеджи, протянул ему руку: – Сэр, благодарю, что согласились меня принять. Я пришел так рано, потому что завязан на график принца Уэльского. Хотел срочно поделиться с вами важными сведениями.
Джамшеджи перестал хмуриться, пожал Колину руку. Видимо, обмен репликами между Колином и Гюльназ убедил его в том, что Первин не лукавила, называя их отношения чисто профессиональными. Тем не менее Первин задело недоверие отца.
– Ах ты ж господи. – Гюльназ сложила ладошки. – Вы в свите принца Уэльского!
Джамшеджи выпустил руку Колина, но при этом не сводил с него глаз:
– Несколько дней назад вы беседовали в отеле с моей дочерью. Вы пришли сообщить что-то касающееся дела Каттингмастеров?
– Дела? – шаловливым тоном переспросила Гюльназ.
– Гюльназ, – вмешалась Первин, – ты меня прости, но наш разговор, похоже, будет носить профессиональный характер.
Гюльназ театрально вздохнула и произнесла:
– Ну ладно, я просто шла мимо, обсудить с Джоном меню на сегодня. Мы с вами увидимся сегодня на ленче в клубе «Ориент», мистер Сандрингем?
Глаза Колина радостно вспыхнули.
– Безусловно. Я очень жду этого момента. До того придется провести много часов в самых разных местах: морском институте, королевском яхт-клубе и соборе Святого Фомы.
– Но это же прекрасно! Вы увидите главные достопримечательности Бомбея, – заметил Джамшеджи.
– Некоторые, полагаю, строили ваши предки?
– Не буду отрицать, да. – Джамшеджи улыбнулся, и Первин порадовалась, что Колин так тонко дал ему понять, что знаком с историей их семьи. – Люди, управляющие этими зданиями, с удовольствием поделятся всеми подробностями.
Когда Гюльназ ушла, Первин налила отцу чашку чая, добавила сахара и молока – ровно столько, сколько он любил. После первого глотка Джамшеджи обратился к дочери:
– Я слышал, разговор у вас шел про сумку Френи Каттингмастер. Не могу себе представить, что про нее нужно знать мистеру Сандрингему. Я же уже говорил, что это дело бомбейской полиции. – В тоне его звучал легкий укор.
– Мистер Сандрингем пришел не затем, чтобы узнать у нас какие-то сведения. А чтобы предупредить нас.
– Вот как? – Джамшеджи бросил на Колина скептический взгляд.
Колин подался вперед над столом:
– Мистер Мистри, если вы уделите мне десять минут, я вам все расскажу.
Джамшеджи посмотрел на часы:
– Хорошо. Но и у меня сегодня плотный рабочий график.
Колин в нескольких словах пересказал историю про снятые стыковые накладки и сумку Френи, в которой лежала визитная карточка Мистри. Когда он закончил, Джамшеджи лишь махнул рукой:
– Ну была у нее наша визитная карточка, мы ведем дела их семьи.
– На самом деле… – Первин заколебалась. – Я никому, кроме Каттингмастеров и Элис Хобсон-Джонс, не говорила о том, что Френи перед смертью приходила ко мне на консультацию. Боюсь, следователи могут этим заинтересоваться.
– Мистер Мортимер назвал Френи террористкой, – добавил Колин. – Не знаю, на каком основании он позволяет себе такие высказывания. Но то, что у нее в сумке лежала визитная карточка юриста, вызвало оживленное обсуждение. Речь шла о том, что Френи или кто-то из ее знакомых могли быть замешаны в этом саботаже.
Первин покачала головой:
– Френи скончалась в четверг, за два дня до саботажа. Ее в нем уж всяко не обвинишь. Я бы пошла еще дальше и предположила, что ее сумку там бросили преднамеренно. Убийца всячески пытался обставить ее смерть как самоубийство. Может, он же подбросил и сумку.
– Это ценные замечания, – отметил Колин. – Но убийство Френи их совершенно не интересует. Для них главное – безопасность принца.
Первин посмотрела на отца:
– Если чиновники заподозрят, что я была знакома с заговорщицей-террористкой, могут они принудить меня отвечать на их вопросы?
– Могут попробовать. – Джамшеджи искоса посмотрел на дочь. – Об этом мы поговорим позднее.
– Я никому ничего сообщать не стану, – добавил Колин. – Я пришел, потому что хотел оградить Пер… вас обоих. Но хочу поднять еще один вопрос.
– Вы уже и так подняли много вопросов, – сухо откликнулся Джамшеджи. – Что еще?
Колин вспыхнул и торопливо заговорил:
– Можем ли мы исключить, что в последние дни или недели жизни Френи узнала, что кто-то планирует покушение на принца? – Он сделал паузу, набрал воздуха в грудь. – Что, если покойная мисс Каттингмастер знала, что кто-то непосредственно связанный с колледжем Вудберн планирует организовать крушение поезда? Этот человек вполне мог ее убить, а потом, при бегстве из Бомбея, избавиться от ее сумки.
Джамшеджи явно задумался:
– Интересная версия, но какой ему был смысл забирать ее сумку из колледжа? Улики бросают, а не носят с собой.
– А может, в сумке лежали инструменты, необходимые, чтобы отвинтить стыковые накладки, – вслух подумала Первин. – Допустим, убийца Френи взял их с собой, чтобы испортить железнодорожное полотно. Покончив с этим, он выбросил сумку, в которой лежали инструменты, а заодно и все остальное. Ну а инструментов в ней не нашли, потому что бродяги, которые днем и ночью шляются вдоль железной дороги, обнаружили их раньше, чем полиция.
– Неглупое предположение. Но если мы им поделимся с полицией, нас осмеют. Тем не менее я понимаю опасения мистера Сандрингема, что визитная карточка может вывести полицию на нашу фирму. Нам нужно как следует подготовиться.
– Но мы
