Добыча хищника - Елена Александровна Романова

Он слегка тянет меня за волосы, открывая доступ к моим губам, и ласково целует.

Я приподнимаюсь, потому что этот поцелуй буквально наполняет меня жизнью. Острая волна возбуждения сдергивает с меня остатки сна.

Какое чудовищное преступление так страстно желать одного из чужаков.

– Я умру без тебя, – шепчу ему в губы.

Это такая же правда, как и то, что я нуждаюсь в дыхании.

Тай стягивает с меня одеяло, усаживает на себя, и я не могу сдержать стон удовольствия. Особенно, когда его взгляд становится серьезным до чертиков.

– Я хочу касаться тебя. Пожалуйста, – прошу его.

Видеть его таким, каким никто никогда не увидит – сбитым с толку, подчиненным удовольствию и сгорающим от желания – просто божественно. Глядя в его ярко-карие глаза, я вижу, насколько нравлюсь ему. Я тону в этом ощущении – быть ему необходимой.

– Останься со мной, – я прикасаюсь ладонями к его щекам, – на весь день. Навсегда.

Он прижимает меня к себе, а затем поднимается вместе со мной из кресла, чтобы отнести в постель.

– Ты потеряла много крови, Эля. Тебе нужно поспать.

Придумай мне другое имя.

Я обхватываю его ногами, чтобы не соскользнуть.

– Ты можешь называть меня как-нибудь иначе? – обнимаю его за шею, и не упускаю возможности зарыться пальцами в его густые волосы. – Что-нибудь милое?

– Хочешь получить какую-нибудь кличку? – в его голосе слышится усмешка, хотя я узнаю в нем много иных ноток: нетерпение, азарт и удовольствие: – Вроде той, что ты дала мне?

– «Дорогая», например?

– Я иногда называю тебя глупой дурехой.

Я ерзаю, обхватывая его плотнее и устраиваясь удобнее, пока его ладони не оказываются на моих ягодицах.

– Искушение, Эля. Ты – мое искушение.

Наши губы снова встречаются.

Тай падает вместе со мной на кровать. Свечи, которые я зажгла, когда мы только приехали сюда, трепещут. На стенах пляшут тени.

– С тобой мне сложно удержаться, – он нависает сверху. – Я хочу… – его горячий шепот ласкает мой слух: – всю тебя.

– Я уже твоя.

– Еще нет, – его взгляд падает на мою перебинтованную руку, – я не должен этого делать.

Он уже сделал это несколько раз.

– Если ты хочешь, – я касаюсь его запястье, очерчиваю рисунок его вен, – все в порядке.

Что я предлагаю ему?

Себя всю.

Разве не это ему нужно?

Я понимаю, как велик соблазн забрать из меня душу до последней крупицы. До самого конца, пока не перестанет биться сердце.

Он опускается на меня, его пальцы снова тянуться к бинтам. Если он развяжет их – этот раз точно будет последним.

– Тай, – шепчу, и на моих глазах выступают слезы: – просто солги мне. Скажи, что любишь меня.

Он останавливается. Взгляд возвращается к моему лицу и замирает – в нем рушатся миры, и взрываются галактики. Опустившись еще ниже, он зарывается лицом мне в волосы. Его дыхание сбивается – он сжимает зубы.

– Тай…

– Подожди.

Он сладко целует меня в голову, ухо, скулу… пока не добирается до губ.

– Какая же ты дурочка, Эля, – шипит тихо: – Твоя примитивная любовь… человеческая оценка происходящего – это полное дерьмо, – он обхватывает мое лицо ладонью: – То, что ты для меня – это гораздо больше…

***

Играя ключами от своего Патриота, Константин двигался по коридору.

Рука чертовски ныла. Разумеется, он совершенно не заботился о ней. Наверное, Рудова захотела увидеть его именно поэтому.

– … как тебе эта девчонка?

– …хорошенькая мордашка и задница… Но, кажется, она спит еще и с Суровым…

– Там после этих двоих ловить нечего…

Не останавливаясь ни на секунду и даже не обдумывая ничего заранее, Константин толкнул дверь, откуда доносились обрывки фраз, и вынул свой давно засидевшийся в кобуре ПЛ.

Суров застал солдат за распитием чая, когда у них выдалась свободная минутка.

Они и встать не успели – кажется, вид подполковника лишил их дара речи.

Суров молча схватил одного из них, сидящего за столом за щеки, и с силой втолкнул дуло ему между зубов. Слегка надавив на спусковой крючок, Константин лишь холодно усмехнулся, заметив в глазах сержанта ужас.

– Какого хрена ты здесь болтаешь, ублюдок? – спросил он совершенно спокойно, поглядывая на других ребят, оторопело отскочивших в стороны. – Если я и кончу вас здесь, то никто и не узнает.

– Товарищ-по… – робко начали они наперебой.

Врезав сидящему рукоятью по черепу и раскроив до крови, Суров толкнул дулом другого, поддел его подбородок и уставился ему в глаза:

– Здесь любая сплетня – государственная тайна, мразь. Знаешь, что я сделаю с тобой за разглашение?

– Этого больше не по…

Суров сложил его пополам ударом под дых.

Схватившись за столешницу, он перевернул стол:

– Какого хрена у вас здесь такой бардак. Сержант!

– Да, товарищ-подполковник! – вскочил на ноги тот, несмотря на заливающую его глаза кровь. – Убрать здесь все и в санчасть. Какого черта ты так саданулся башкой об косяк?

Лейтенант на секунду растерялся, а затем промямлил.

– Не заметил, товарищ-подполковник.

– Нам здесь кровь не нужна. К Рудовой бегом!

Отвесив пинка еще и третьему, он вышел в коридор. Кажется, у Инны сегодня будет слишком много работы – пора бы остановить сплетни, которые плетутся вокруг Эли, словно кокон из паутины. Она не должна чувствовать себя так, будто в чем-то виновата. Если понадобится, он заткнет и Галояна с Сухановым.

Суров хотел прокатиться.

Сидеть и ждать, пока найдут Черникову, – пытка. А ведь уже утро. Где она, черт побери?

– Подполковник Суров! – Воробей поймал его почти у самого выхода. – Вы поедете за Элей?

– Что хотел? – кажется, Суров был способен приревновать ее даже к столбу.

Артем протянул ему пакет.

– Там вода и печенье. Если она захочет есть.

Суров был привычен к жестокости, смерти и боли, но на заботу он порой не знал как реагировать. Что это за зверь такой, вообще?

Он молча взял пакет. По инерции, наверно.

Черт, а ведь он даже не подумал, что она будет голодна. Единственное, что его беспокоило – поскорее забрать ее от чужака.

Он шумно выдохнул, провожая оптика пытливым взглядом.

Ох, ему нужна скорость… чтобы педаль в пол, чтобы ощущение смерти холодило нутро, чтобы чувствовать