Ноша - Татьяна Нелюбина

Маша неслась по тропинке и распевала песенки.

Устроили пикник. Маша сидела на пеньке и чистила яйца, она любитель варёных яиц. По дороге домой она заснула в своём детском креслице.

Проснулась и заревела.

– Хочу у вас долго-долго жить…

– Так скоро снова приедешь.

– Ты обещаешь?

– Обещаю.

– И мы всё на белом свете будем делать. В деревню поедем, в кафе пойдём, в бассейн.

Через пол-часа Ира позвонила:

– Знаете, что Машка учудила? Сказала, она Диана. Я спросила, богиня охоты? Она кивнула и с величественным видом удалилась.

Настя

Я отложила «кошек» в сторонку. Кришан с непередаваемой грустью на них посмотрел.

– Ничего, полежат, и я их отмою.

– Как?! – вскричал Кришан. – Снова?

Я его успокоила:

– Не под краном. Отмывкой займусь.

А пока взялась за другую «картинку». Ещё не знала, какую, но память услужливо мне подсказывала, что хотела. То есть мои руки рисовали, глаза следили за ними, всё ли так, как надо, и одновременно умудрялись смотреть «фильм», который память показывала. Мы с Кришаном поехали на юг Германии, в Альгой. Я попросила о хорошей погоде, так, от радости и для смеха – и все две недели светило солнце, мы загорели даже, а такого ещё не бывало, ведь весной в Альгое то дождь, то гроза. Причём, дождь был, но в 20 км от нашей деревушки Аах, а у нас там, над нашей деревушкой Аах, ни капли не выпало. Только уехали, там погода испортилась, дождь зарядил. А в Берлине солнечно было, мы хорошую погоду с собой привезли. Зевс, ха-ха, мою просьбу услышал!

Мы жили в крошечном отеле на границе с Австрией. В деревушке Аах ремонтировали дорогу, поэтому мы были в отеле совершенно одни, не считая хозяйки и её сына, который прекрасно готовил. Мы так привыкли, что одни, даже странно было, когда на Первомай понаехали гости. Завтракали уже в компании. По вечерам то следопыты гудели, то пожарники свой праздник устраивали. В церкви Ааха – 300-летняя скульптура Марии, и паломников много было. Мы гуляли по долинам поначалу часа 3-4, а потом и по 5-6 часов. Вскарабкались на одну гору, на другую заехали и гуляли по гребню. На подъёмнике поднялись на ещё одну очень высокую гору, правда, тут же спустились, холодно было, но зато полюбовались панорамой высоких Альп. Однажды через перевал – на высоте 1700 м – съехали в Тироль, Кришан спросил: заедем в Инсбрук? Решили, что нет, неохота было тащиться по горному автобану.

Но подумать только – вот так вот, раз, и «заедем в Инсбрук?»

Нет, мы поехали в Линдау на Бодензее. Солнце, всё цветет, корабли, кафе на берегу… ах, красота! Вернулись загодя, чтоб в темноте не ехать по серпантинам, и поужинали в своем отельчике олениной с шампанским. У Кришана болела спина, но за эти дни боли совершенно прошли, очень браво ходили. В 8 подъем, зарядка, завтрак и – вперёд. Брали с собой воду и яблоки, ужинали в отеле и сваливались в 9-10, дрыхли как сурки. Много смеялись – шли под пихтами, увидели изъеденные шишки, Кришан бросил мимоходом:

– О,аккорд.

Я не поняла.

Он остановился и, став белкой, изобразил, как белки с этими шишками расправлялись – с такой скоростью, что движения были просто неуловимые.

Я полчаса хохотала. И потом часто просила показать мне этот «аккорд».

Мы очень интересовались ремонтом дороги – следили за всеми этапами строительных работ, беседовали с прорабом.

Две недели пролетели, мы домой поехали. Ночевали во Франконии, где сплошные виноградники, на Майне. Утром погуляли по ним и вечером были в Берлине – «Снова цветут каштаны», сирень, «золотой дождь», даже акация уже зацвела.

Я вижу это так ясно, будто мы только вернулись.

И у меня получилась «Весна».

Быстро и неожиданно «Весна» получилась.

Мирная!

Апрель, 2017

Кришан

Мы с Настей в апреле всегда куда-нибудь уезжали. Подарок себе устраивали на наши дни рождения. Но с появлением Маши всё изменилось, конечно. С Машей мы зимой в Аланью летали. Я не думал, что с ребёнком можно будет на античные города посмотреть. Но Маша не скучала, ей было всё интересно! Подрастёт, махнём с ней в Трою, а то ни я, ни Настя до Древней Лидии ещё не добрались.

Давным-давно – в прошлом веке! – мы полетели на Крит. Джип напрокат взяли, маленький «судзуки». С благодарностью вспоминаю об этой юркой надёжной машинке. На ведущих двух осях. Однажды дождь полдороги размыл, мы практически на двух колёсах, на двух левых, выбрались. Насилу отыскали пещеру, где родился Зевс. Мы нашли её по наитию и по Гомеру, а не по указателям. Никаких указателей нигде не было. Ни на греческом, ни на английском. Мы добрались до пещеры. Она была огорожена сеткой, вход в неё запрещён. Ни следа каких-либо проводимых работ – из-за чего пещера была огорожена – мы не увидели. Я был готов рвать и метать. А Настя прокопала себе лаз под сеткой и пролезла к священной пещере. Ей непременно хотелось увидеть эту пещеру, спуститься вниз, в темень, в которой мать Рея скрывала младенца Зевса от Крона. А потом она должна была выбраться из пещеры, осторожно выползти наверх, чтобы всё, всё представить, что чувствовал маленький Зевс, поднимаясь на ножки и впервые выходя на солнечный свет.

Когда она выбралась, она была счастлива как ребёнок.

И я был счастлив.

Мы нашли и то место, куда Зевс, превратившись в быка, привёз на холке Европу. Мы вскарабкались на скалу, где Зевс, обратившись в орла, зачал первых европейцев.

Там, по преданию, росли вечнозелёные платаны.

Они там – росли!

Мы сфотографировались рядом с этими могучими деревьями. К нам обратился запыхавшийся бельгиец, увешанный камерами.

– Что вы фотографируете?

Мы, радостно смеясь, рассказали ему легенду.

Он, потрясённый, долго молчал, с благоговением всматривался в платаны, а потом начал всё, что видел, снимать – снимал долго, до самого вечера, мы за ним из таверны в гавани наблюдали.

А следующей весной мы полетели на Пелопоннес. Ранним утром приземлились в аэропорту и автобусом поехали в Афины. Когда Настя увидела Акрополь… у неё не просто слёзы из глаз брызнули, они ручьями лились, бедняжка тихо рыдала всю дорогу до отеля. Подумать только, вот он, Акрополь, вот Афины, вот она, древняя Эллада…

Я был до глубины души потрясён. Не представлял себе, что это значит – вдруг всё увидеть, о чём только мечтал, но даже не надеялся когда-нибудь здесь побывать, ведь их из ГДР не выпускали. Я это только тогда и понял. И сам