Я с тобой развожусь - Амелия Борн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сколько я кружу вокруг холста - не знаю и сама, напрочь теряя чувство времени. И только когда совершен последний штрих и я смотрю на впопыхах созданную картину, понимаю - это конец.
Конец всего. Логичное завершение истории. Ян уже сделал свой выбор, и я его сделала тоже.
Теперь моя задача - просто научиться жить заново.
Часть 32. Ян
Не сразу понимаю, что за хрень прописал врач на то время, что я вынужден быть дома со своей сломанной рукой. Но кажется - это лекарство буквально напичкано снотворным. Иначе не знаю, как объяснить себе тот факт, что я сплю, словно сурок.
Без снов, без мыслей перед тем, как уйти в гости к Морфею. Вообще безо всего. Просто отрубаюсь, и меня словно бы нет.
Тяжело опустив ноги с кровати, беру упаковку лекарств и кручу их в руках. Смотрю на название ничего не видящим взглядом. Мне оно не способно сказать ни единой крохи информации. Я просто доверился врачам и принимаю пилюли. Покорно, мать его, за ногу.
А после них в голове - туман. И невозможность мыслить хоть сколь-нибудь здраво.
Все же пересиливаю себя и, приняв душ, иду вниз. Вернее, делаю пару шагов по лестнице, когда слышу голос матери.
- … все глупости. Ну, родит и ладно. Эта девка не из тех, кто станет бороться за моего сына.
Приходится замереть и застыть соляным столпом. Какая, бляха-муха, бредятина. Но я стал ее частью по ряду причин. И порой они от меня совсем не зависят.
- Думаю, что она поняла, когда позвонила, что ей здесь совсем не рады, - хмыкает собеседница моей матушки.
В ней без труда узнаю Аманду.
Пока пазл в голове складывается в единую картинку, пытаюсь нащупать сотовый в кармане домашних штанов. Ничего. А это значит, что я оставил свой телефон там, где до него могли добраться те, кто совсем не должен был этого делать.
- Она уже обязана была понять, что ей совсем не рады, когда получала фотографии. И когда обнаружила твои трусы в кармане пиджака Яна! - говорит моя мама, и мне мгновенно становится понятно все.
И как они вдвоем придумали то, что должно было разлучить нас с Ритой. И как воплотили в жизнь весь свой план.
А главное - становится ясным то, каким болваном я был, когда повелся на все это дерьмо. Вот только теперь все становилось на свои места. И терпеть рядом «раскаявшуюся» мать и вечно лгущую Аманду я был не намерен. Хоть вернет мне это Риту, хоть нет.
- Ян! - радушно восклицает родительница, когда я спускаюсь на первый этаж. - А у нас гости! Амандочка заехала, чтобы побыть рядом с тобой. Разве это не мило?
Очень мило, ага. Особенно от понимания, что их спланированная акция все же принесла плоды.
- И ты, мама, и Аманда должны уехать максимум через пять минут.
Подойдя к кофемашине, к которой лишь чудом не бросились, чтобы мне угодить, чеканю я в ответ на мамино приветствие.
- Но…
- Без «но». Чтобы вас обеих здесь не было через… четыре минуты.
Повернувшись к застывшим в паре метров от меня женщинам, растягиваю губы в довольной улыбке. Пусть катятся к черту на кулички, меня это не трогает от слова «совсем».
- Ян! Что случилось, ты можешь объяснить? - требует ответа мама.
А у меня его нет - этого ответа. Потому что все слишком сумбурно, и я могу лишь рассказать в особо изощренной форме, что именно думаю по поводу произошедшего.
- Анна Сергеевна, нам лучше уехать, - театрально говорит Аманда, подходя к моей матери и беря ее под локоть. - Ян не в настроении.
О, знала бы она, насколько я «не в настроении».
- Аманда, - окликаю женщину, когда она надевает зимнюю обувь в прихожей.
- Да? - откликается она мгновенно.
- Я требую, чтобы ты не появлялась больше в поле моего зрения. Это понятно, надеюсь?
Она поджимает губы. Кладет руку на свой живот в защитном жесте. Будь я на месте мужа Аманды (не дай бог, конечно), озадачился бы тем, с кем она проводит время.
- Это понятно, Ян, - опускает она взгляд. - И знай, что в моих действиях не было никакой угрозы для тебя.
Когда за мамой и Амандой закрывается дверь, я чувствую облегчение. Даже боль в руке слабеет.
Подойдя к столу, беру свой телефон. Последний вызов - от Риты. И на него ответил вовсе не я. Впрочем, прекрасно представляю, кто это был, вот только от этого ни черта не легче.
Часть 33. Ян
