Секунда между нами - Эмма Стил
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дженн исполнилось тридцать.
17 октября.
Как же я, дурень, не заметил, что уже октябрь? Я мысленно возвращаюсь к недавним воспоминаниям: ночи всё темнее, а куртки всё толще.
Сердце в груди заколотилось. Получается, между Дарлинг-Харбором и домом ее матери прошел целый месяц, а мне ничего об этом не известно.
Не знаю почему, но этот прыжок во времени сильно меня беспокоит.
Чем она занималась весь этот месяц?
Идиот. Она была с Дунканом.
Я сглатываю ком в горле. Хорошо, если так. По крайней мере, она была счастлива.
Дженн переворачивает страницу, и я внимательно наблюдаю за ней: взгляд сфокусирован на тексте, она рассеянно грызет ноготь. Слегка щурится, когда свет из окна попадает ей в глаза. Это ее раздражает? Иду к занавескам и потихоньку сдвигаю их. Она улыбается.
Усевшись рядом с ней, я думаю о том, где в это время находится «другой» Робби. Я был тогда в Эдинбурге. Помню, как проснулся в каком-то странном возбуждении с мыслью о том, стоит ли ее поздравить или нет. Ждет ли она этого?
В конце концов гордость взяла верх. И я решил, что если бы она хотела со мной связаться, то уже давно написала бы или позвонила. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, как это было жалко, по-детски. Почему я не мог быть выше этого? Неужели так сложно было отправить простое «С днем рождения»?
На столе звонит ее телефон. Дженн резко поднимает голову и вскакивает. Смотрит на экран, улыбается и берет трубку.
– Привет, Дункан, – говорит она.
Ну конечно.
Я чувствую боль в груди.
– О, спасибо. У тебя там, наверное, уже поздно… Да-да, все хорошо. Я еще побуду у мамы пару дней.
Она выходит из комнаты, продолжая разговаривать, но звук пропадает. Ее губы шевелятся, но я ничего не слышу.
Этот разговор, как и все остальное, что касается ее и Дункана, остается только между ними.
Стук в дверь.
– Наверное, Фрэнк пришел, – кричит Мэриан, прерывая тишину.
Дженн поднимает глаза и прощается с Дунканом, – это уже слышно. Мэриан торопливо шагает к входной двери и отпирает замки. Наконец, после нескольких вздохов и чертыханий, она открывает дверь. На пороге стоит мужчина. Маленького роста, но опрятный и подтянутый. С умными глазами и рыжими волосами, как у Мэриан. Я едва сдерживаю смех.
– Привет-привет, – говорит он, нежно обнимая и целуя Мэриан. – А ты, наверное, Дженн? – Он поворачивается к ней, широко улыбаясь. – Поздравляю с днем рождения. – Фрэнк целует Дженн в обе щеки и вручает серебристый пакетик. – Надеюсь, тебе понравится, – продолжает он. – Я посоветовался с дочкой насчет подарка, и она сказала, что свечи – беспроигрышный вариант.
– О, большое спасибо, – отвечает Дженн с искренним удивлением. – Это так мило.
Мэриан смотрит на него с обожанием, и я замечаю, как по лицу Дженн пробегает тень грусти. Наверное, ей очень тяжело видеть, что ее мама теперь с каким-то новым человеком, будто и не было тех счастливых лет, которые они провели вместе, одной семьей.
Но я помню фотографии ее родителей и могу сказать, что здесь ничего и близко не напоминает те взгляды, которыми смотрели друг на друга Мэриан и отец Дженн. Вряд ли Мэриан об этом забыла. Но зато она обрела в своей жизни нечто иное, нечто прочное и настоящее. И даже если это не та великая любовь, которую она испытывала к отцу Дженн, но все-таки любовь, пусть и другая. И эти отношения определенно делают Мэриан счастливой. Я не могу не думать о том, похоже ли это на чувства Дункана и Дженн? И насколько было бы лучше для нее – и уж точно менее травматично, – если бы в ее жизни снова появилась любовь такого типа.
– Ну что, – говорит мама после небольшой паузы, – давайте есть торт?
Через пару минут они сидят за столом, в центре которого высится версия Пизанской башни со свечами на вершине, что весьма пожароопасно. Приятно, конечно, что Мэриан так старалась, но повар из нее и вправду никакой. Хотя Дженн, похоже, рада, а все остальное неважно. Если бы мы сейчас были вместе, я бы точно нажрался как свинья и все испортил.
Так гораздо лучше.
Мэриан и Фрэнк вразнобой исполняют «С днем рождения тебя», и я тихонько подпеваю, чтобы никого не напугать. В конце песни Мэриан смотрит на Дженн и через стол негромко произносит:
– Загадай желание.
Дженн наклоняется и задувает все свечи до одной.
ДЖЕНН
Соленый ветер овевает лицо. Холодные солнечные лучи слепят глаза, и Дженн на мгновение зажмуривается. Мама неподалеку прочесывает пляж в поисках ракушек, и время от времени слышно, как они со стуком падают в ее ведерко.
Дженн понимает, что рано или поздно ей придется сказать правду, но сегодня, в день рождения, хочется насладиться моментом, каждой крупицей радости, которую она только может получить. Начиная от маминой героической попытки испечь торт, прекрасного морского пейзажа, который она для нее нарисовала, и заканчивая этим восхитительным пляжем в уединенной бухте Корнуолла, все идеально.
Почти идеально.
Она снова проверяет телефон, и в животе все скручивается в узел. От Робби по-прежнему ничего. А она была почти уверена, что он позвонит или напишет ей в этот день – в день ее тридцатилетия. После стольких лет, которые они провели вместе. После всего, что они пережили вдвоем.
Наверное, это и к лучшему.
Вспоминает ли он о ней хоть иногда? С Лив они расстались, – Хилари упоминала, что летом у них все окончательно разладилось.
Дженн трясет головой. Почему она вообще об этом думает? Ведь он предал ее, подвел в тот самый момент, когда она больше всего в нем нуждалась. Она должна оставить все это позади. Бессмысленно зацикливаться на нем.
– Дженни! – кричит мама.
Дженн оборачивается и улыбается маленькой фигурке в отдалении. Мама подзывает ее к себе, и Дженн направляется к ней через пустынный пляж.
Что-то на песке заставляет ее остановиться.
Записка.
По спине пробегают мурашки.
С днем рождения, Дженн.
РОББИ
Сад ее мамы. Солнце скрылось за тяжелыми облаками, Мэриан копается в клумбе, сидя на корточках, на ней куртка, которая ей явно велика. Куртка Фрэнка? Дженн сидит за садовым столиком и читает очередную потрепанную книжицу. Я начинаю понимать, что воспоминания из ее прошлого закончились на том моменте, когда мы познакомились. И две временны́е линии слились в одну.
Теперь время движется только вперед.
И у нас осталась всего пара недель до того, как мы окажемся в машине.
Делай же что-нибудь.
Но что еще я могу сделать? Я понятия не имею, что у нее за тайна и как ее разгадать.
Дженн переворачивает страницу, и из книги на стол что-то вываливается. Что-то квадратное, розовое. Нахмурив брови, она берет это в руки, потом ахает и подносит ладонь ко рту.
Мама поднимает взгляд от клумбы, прикрыв глаза рукой в перчатке.
– Дженни, что с тобой?
Но Дженн не отвечает. По ее щеке катится слеза.
Что случилось?
– Дженни? – повторяет мама, на этот раз ее голос звучит взволнованно. Она быстро встает и идет к Дженн. – Дженни, что…
Мэриан осекается и опускает глаза.
Теперь я тоже вижу. Это похоже на старую библиотечную карточку. Приглядываюсь получше. Какое-то имя.
Дэвид Кларк.
Забрав все вещи со склада, Мэриан, должно быть, сохранила и его книги.
– Дженни, прости меня, – бормочет мама. – Я не знала, что она там.
Она тянется к карточке, но Дженн перехватывает ее.
– Нет, – произносит Дженн. – Я хочу ее сохранить.
– Зачем? – спрашивает Мэриан с недоумением. – Это просто грустное напоминание.
Дженн закрывает глаза.
– Затем, – начинает она, – чтобы…
Чтобы что?
– Дженни, я должна тебе кое-что рассказать, – перебивает мама, и Дженн резко открывает глаза. Как будто скоростной поезд мыслей резко затормозил.
Что она собирается сказать?
Дженн выжидающе смотрит на мать, ее лицо покрывается пятнами.
Мэриан замирает как статуя, словно боясь пошевелиться.
– О твоем отце, о том, что произошло, когда он уехал.
– Что именно?
Мэриан медленно обходит столик и садится напротив Дженн. Она
