Перекрёстки Эгредеума - Эмпирика Аттонита
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она продолжала говорить в таком духе, не обращая внимания на приглушённый шёпот смущённой толпы, всколыхнувшейся вместе с лёгким ветерком, пробежавшим по траве, и Эмпирика могла бы поклясться, что пристальный взор Лагнарии теперь был устремлён прямо на неё.
Внутри всё похолодело.
Выступавшая словно видела её насквозь. Эмпирике на миг показалось даже, что та обращается лично к ней.
— Аши не исчезли, они ждут своего часа. Мой наставник Фрагилий, посвятивший последние годы жизни разгадке тайн истории и побывавший на Игнавии, убедился в этом. Жаль, что он так и не понял одного: аши нам не враги. Они — высшие существа чистой природы, не искажённой грубой материальностью. И всё, что они хотят — очистить Эгредеум от искусственной ограниченности примитивных форм и линейного времени. Пусть даже слова их звучат, как лязг оружия, а идеи облечены в пламя войны, — это лишь иллюзия, порождённая нашей неспособностью воспринимать чистые субстанции смысла.
* * *
— Это самый странный Эгидиум, которого я когда-либо видел, — сказал растерянный агранисец.
Эмпирика была всецело согласна, но не подала виду.
— Новую книгу Фрагилия с собственноручной подписью госпожи Лагнарии можно приобрести прямо сейчас! — объявил глашатай.
Тщетно силился он придать голосу прежнюю весёлость: слова выскакивали напряжённо, с едва скрываемым недоумением.
Эмпирика тихо попросила сестру купить книгу.
— Ну не знаю, — скривила губы Эмеградара. — Всё это звучит как-то… сомнительно. Опять увлечёшься непонятно чем, начнёшь выдавать такие же тирады. Эвментара будет в бешенстве. Снова станет вопить, что у нас отродясь в семье сумасшедших не было и тебя надо запереть в башне целителя.
Она невольно прыснула беззлобным смехом, но Эмпирика не обратила внимания.
— Пожалуйста, она мне очень нужна.
ГЛАВА 13. КОЛЫБЕЛЬНАЯ ИВ
Меж шатров снова носилось весёлое щебетание множества голосов.
На сцену вышли девушки в голубых платьях — те, которых Эмпирика видела у ручья.
— Братишка, — что-то чёрное со смехом накинулось на молчаливого рат-убианца. — Думал, я тебя не найду? А ведь твои мысли порой возникают в моей голове.
С удивлением Эмпирика узнала Дэсту.
Они переглянулись.
Только бы не пришлось опять разговаривать: теперь это почему-то казалось нелёгкой задачей.
— Вижу, вы с Дэ́йдженом уже знакомы, — хмыкнул недавний соратник. — Ординарец короля, похитивший его дочерей, стоило на денёк оставить их без присмотра.
«Вообще-то нет», — молча подумала Эмпирика. Хотя она могла и раньше догадаться: кто бы ещё стал им помогать, как не таинственный юный феоссар, о котором заговорщицки шептались старшие сёстры, намекая на его неподобающе взаимный интерес к Эмеградаре.
— Завтра уезжаешь домой? — невозмутимо осведомился Дэйджен.
Пожалуй, это была первая — и единственная — фраза, которую Эмпирика от него услышала.
— Точно так, — улыбнулся Дэста. — Не беспокойся, маме и сестрёнкам я накупил подарков от нас обоих.
Послышалась музыка флейты и лютни.
Все взгляды вновь устремились на сцену.
Девушки начали петь.
— Что это за язык такой? — тихо спросила Эмпирика.
Прежде она подобного не слышала, но слова отчего-то казались смутно знакомыми. Точно пришли из какого-то странного забытого сна…
— Старый радошианский, — объяснила Эмеградара. — Восстановлен по фрагментам древних рукописей и надписям на камнях. Эгидиумы, разумеется, его не признают.
Навязчивый мотив проникал в самое сердце, пробуждая смутное чувство светлой печали. И другое: скрытое, тёмное, непонятное. Какую-то чёрную тревогу, смешанную с необъяснимым стыдом.
«Такое чувство, будто меня здесь быть не должно», — с досадой подумалось Эмпирике. Будто она — неуместное чёрное пятно, омрачающее всеобщий праздник.
«…как призрак проклятых дорог на перекрёстке тёмных дум», — подсказал голос аюгави, такой же задумчивый и ледяной, каким принцесса слышала его в последний раз: после лекции отсутствие Дары разверзлось прорехой тишины на месте успевшего стать привычным задорного смеха.
Когда песня закончилась, сменившись заводной мелодией колёсной лиры, это тягостное чувство стало невыносимым.
— Пойдём танцевать, — улыбнулась Эмеградара.
Её спутники-агранисцы вместе с юношами и девушками из соседних палаток уже направились к сцене, занятой музыкантами в красных кафтанах, возле которой собирался весёлый народ в ярких костюмах, пускаясь в пляс.
— Вот ещё, — буркнула Эмпирика.
— Пойдём, это просто. Проще, чем воевать, — Дэста со смехом протянул руку, но она невольно отшатнулась.
Смущённая полуулыбка. Затаённая тревога. Тяжёлая, едва скрываемая горечь.
— Я тут подожду.
* * *
Она осталась одна у шатра и долго смотрела на фигуры, кружащиеся в танце. Тихий ветерок, жёлтые цветы, душистые травы, тепло огня, музыка флейты… Всё словно отдалилось, заволоклось пеленой чёрного тумана.
Откуда-то повеяло холодом, и замёрзшие пальцы ног зябко съёжились в непросохших ещё ботинках.
Нет, ей здесь определённо не место.
Эмпирике захотелось уйти куда-то, спрятаться, укрыться с головой — раствориться в этой внутренней черноте, только бы не темнеть досадным пятном в глазах, мечущих весёлые искорки.
Никто не обращал на неё внимания, — она знала, — и всё же не могла отделаться от ощущения, что со всех сторон к ней прикованы чьи-то недобрые тяжёлые взгляды.
Перейдя ручей, Эмпирика вернулась на притоптанный луг, где недавно гремела битва. Она миновала одинокий сарай и взобралась на холм.
Ветер доносил обрывки музыки и пения — тихие, призрачные, словно из другого мира.
Заметно похолодало, и даже свет солнца как будто потускнел.
Эмпирика плотнее закуталась в чёрную накидку и спустилась со склона в узкую тенистую низину, откуда странная сизая дымка поднималась к вершине соседнего холма. К чёрным руинам, куда держала она путь.
Остатки давно разрушенных ступеней. Обломки громадных камней, усеявшие склон. Приглядевшись, она различила на них подобие древней резьбы — или это были просто природные следы времени?
Руины, вросшие в холм, затянутые у подножия густым кустарником, торчали острым шипом, застывшим в дерзком стремлении пронзить небо.
Под остовами арки она вошла в башню — ступила в полумрак и неспешно поднялась по полустёртым ступеням на площадку с осыпавшейся крышей. Дальше ступеней не было; наверху виднелись остатки каменных перекрытий. Внутреннюю часть площадки тускло освещали падающие сверху рассеянные лучи.
Здесь было ещё холоднее. Пахло сырыми камнями с лёгкой примесью чего-то тошнотворно-сладковатого. Эмпирика старалась не думать об этом запахе. Воздух был каким-то густым, тяжёлым, и она не могла избавиться от представления, как с каждым вздохом в лёгкие проникают тлетворные испарения со спорами плесени, как с каждым вздохом её тело
