Рыцарь - Олег Говда

– Вы оба опытные воины, да и я сегодня слишком устал для длительных бесед, поэтому скажу главное, а вы сами соображайте, где ваша выгода… Итак, я знаю правду о том, что случилось в Дуброве. Больше того, я уверен, что с Зеленца уже отправлен отряд на помощь баронете. А сам Владивой уже либо сбежал, либо убит, либо схвачен и брошен в темницу. Меня не интересует ваша роль в этом деле, но вряд ли королевские дознаватели поверят, что вы ничего не знали о делах своего господина.

Вышемир немного помолчал, давая воинам осознать свои слова.

– Это плохие новости… Теперь – хорошие. Мне нужны верные люди, готовые ради хозяина на все. Я хорошо плачу и не рискую зря ни своей жизнью, ни чужими головами. Лишних слов не надо. Просто, если мое предложение вас заинтересовало, ждите меня завтра на выезде из города, сразу за Южными воротами. Вместе и двинемся. А это, – Ищущий истину протянул есаулу приготовленный кошель, – чтоб было легче принять верное решение. Ну, а захотите жить иначе – деньги можете оставить себе. Но помните, что этого разговора никогда не было, и меня не ищите. Я не люблю уговаривать и дважды ничего не предлагаю. И еще, мне понравилось бы, если б вы встретили меня не вдвоем, а во главе небольшого отряда головорезов, готовых за золото убить родную мать.

– С парнями проблем нет, – задумчиво произнес есаул. – Вот только вряд ли все они точно знают, кто их породил.

Какое-то время Вышемир недоуменно таращился на наемника, а потом расхохотался.

– Не мудри, есаул. Мне нужны воины, а не кровь старушек…

– А-а, – кивнул тот. – А я было… Спокойной ночи, господин хранитель. Мы обдумаем ваше предложение.

– Думайте, – согласился Вышемир и пробурчал себе под нос, уже закрывая дверь: – Вполне достойное и полезное занятие. А по поводу спокойной ночи, это уж как получится. Как получится…

Глава 17

«В большой мудрости скрыто много печали, и тот, кто преумножает знание, преумножает печаль».

Сквозь широкие витражи зеленого и синего стекла солнечный свет свободным потоком вливался в просторную келью, все стены которой от пола до высокого потолка были заставлены широкими полками. Полки же в свою очередь были заполнены свитками, инкунабулами и фолиантами, в которых хранилась мудрость веков, из поколения в поколение преумножающаяся хранителями Оплота. И не только мудрость… Была здесь целая стенка человеческой глупости, полки недальновидности, тома упрямства и ошибочных мыслей, сумевших долгие годы властвовать над истиной. В отличие от других библиотек, в которых с появлением нового хозяина изменялось и содержимое полок, хранители сберегали каждое слово в первозданном состоянии. Все сочиненное заново ставили рядом, но ни в коем случае не вместо текстов, написанных прежде. Да и сам Оплот ничем не напоминал замки других феодалов. И если б не правильность форм, это массивное серое здание издали легко было бы спутать с дикой скалой, которая неведомо как очутилась на горе Угрюмой. Только несколько десятин бережно ухоженного виноградника, что вопреки всем фортификационным нормам подступал к самой стене с южной стороны, доказывал, что это не озорство природы, а творение человеческих рук.

Не было здесь также подъемного моста и оборонного рва. А еще во внутренний двор вело сразу четверо ворот, гостеприимно отворенных с рассвета до заката солнца и еще долго, даже после наступления сумерек, демонстрируя, что путнику здесь всегда рады. Хотя острые на язык студиозусы давно придумали другое объяснение. «Пришел, посмотрел и проваливай». Мол, никого насильно не держим. Да и какие здесь путники? Оплот строили вдалеке от оживленных трактов.

Просто беречься нужды не было. Одно лишь знание того, что хранителям подвластна Сила, надежно защищало жилище мудрецов от непрошеных гостей всех сословий. А еще ходили слухи, что давным-давно кто-то все же осмелился напасть на Оплот, но судьба наглеца была столь печальна, что с тех пор повторить подобное нет желающих. Поэтому послушники даже в лес за грибами или ягодами выбирались без оружия.

Остромысл сидел у открытого окна и наслаждался утренними запахами.

Чуть менее радостно встречала день четверка учеников, в наказание одетых в серые балахоны послушников и выставленная на стражу у восточных ворот. Из оружия у них был один тупой меч на всех, а у стены лежали два копья. Хотя, судя по испещренным ржавчиной жалам и обвившейся вокруг древка травы, их забыли здесь давно предыдущие стражники.

Юноши рядком лежали на солнышке и грелись в его утренних лучах, обсуждая тему, не имеющую ничего общего с несением караульной службы.

Из любопытства, недостойного мудреца, но присущего любому человеку, Остромысл усилил слух.

– Клянусь бородой Мастера, – настаивал один из них, смугловатый, мускулистый парень. – Эта девушка не может быть создана из плоти и крови!

– Если б не клятва, которую дают хранители, я не удивился бы, узнав, что Остромысл создал ее умышленно, дабы вводить нас в искушение и испытывать характер… – поддержал товарища другой студиозус.

– А что? – оживился первый. – Весьма возможно… Я имею в виду не магию, а нарочитость. Иначе с чего бы это виконтесса столько времени сидела в нашей глуши?

– Между прочим… – вмешался в разговор третий. – Кто из вас видел ее сразу после приезда? Даю голову отрубить, что когда она впервые прибыла в замок, то была уродлива, как земляная жаба. Но золото преодолевает любые запреты…

Все призадумались, а затем переглянулись. Как оказалось, никто этого дня не запомнил. Просто однажды утром все узнали, что в одной из келий поселилась будущая графиня из рода Зеленых Вепрей.

Последний из четверки так и не отозвался. Он лежал на животе и не отводил восторженного взгляда от предмета обсуждения – молодой девушки, неспешно прохаживающейся между рядами виноградных лоз.

Весняна, виконтесса из рода Зеленых Вепрей, поражала каждого необычайной красотой, особенно в сравнении с простолюдинками. И дело не в гибкой фигуре, упругих округлостях, карих глазах, точеном носике и пухлых вишневых губах. Даже не в пышных, цвета воронова крыла, волосах. А в том, что, как долго бы мужчина ни рассматривал девушку, спроси потом, какое у нее сложение или рост – все, на что он окажется способен, это сделать рукой неуверенное волнистое движение и задержать ее где-то на уровне собственного подбородка.

Весняна томилась пребыванием в Оплоте. Преподаваемые здесь науки ее не интересовали, и если б не огромная библиотека, а также недвусмысленный приказ матери, девушка давно сбежала бы домой. Там, по крайней мере, она могла ходить куда ей заблагорассудится без неизбежной свиты из безусых юнцов с совершенно глупыми взглядами на влюбленных лицах. Весняна была уверена, что если бы не личный запрет Мастера, то даже высокое положение не уберегло бы ее от неприятностей с этими ярыми почитателями противоположного пола. Правда, если взглянуть с другой стороны, навязчивое ухаживание вносило в ее жизнь хоть какое-то разнообразие. А то порой Весняне хотелось плакать, кусаться, царапаться и бить посуду… Лучше всего – о голову ненавистного Ксандора.

Ведь именно он был виновником ее заточения. И все из-за того ужасного предсказания. С первого дня, как только по приказу королевы матушка отправила ее в Оплот, девушка поклялась поквитаться с уродом. Подумать только, это чудовище напророчило целый ворох бед и несчастий всему Зелен-Логу сразу после ее замужества! Хорошенькая перспектива: весь век проходить в старых девах, дабы предотвратить несчастья, существующие в воображении кретина-предсказателя и внушенные венценосной тетушке. А ей уже скоро семнадцать! И хоть сердце девушки еще ни разу не забилось учащенно при виде мужчины, тем более досадным могло стать мгновение, когда оно отзовется.

С чисто женской прозорливостью Весняна даже не сомневалась, что все эти беды астролог придумал либо по наущению братца Вышемира, либо – что еще хуже – с тайным намерением самому жениться на ней! От подобной мысли Весняну всегда бросало в дрожь и липкий ужас. Тогда уж лучше умереть девице, чем согласиться разделить ложе с этим уродом.

И чем дольше ее удерживали в Оплоте, тем сильнее становилось желание виконтессы покинуть стены этой, хоть и весьма гостеприимной, но все же тюрьмы.

Весняна тяжело вздохнула, невнимательно отщипнула тонкими пальчиками зеленую виноградину из ближайшей грозди и положила ее в рот. Но тут же передернулась вся и с отвращением сплюнула. Жизнь узницы и без того была не слишком сладкой, чтобы портить ее еще и вкусом несозревшего винограда.

Если бы княжна знала, что Остромыслу ведомы все ее переживания и томления, более того, что Мастер-хранитель уже давно решил, каким образом лучше для всех, а в первую очередь для нее самой, устроить судьбу девушки, возможно, думы барышни были бы не столь печальны. Или – наоборот? Ведь ни одному мудрецу еще не удалось понять женщин. Так где уж тогда браться прогнозировать поведение взбалмошной девицы, у которой и без того семь пятниц на неделе, и фиалки в голове цветут.