Тайный наследник.Том 1 и Том 2 - Алекс Хай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Госпиталь оказался старым трехэтажным зданием в классическим стиле. Мы быстро прошли по аллее и оказались у главного входа.
— Пойдем напролом, — сказал Столыпин.
Я не был против. Напролом — это хорошо. Сейчас было не до расшаркиваний.
Внутри мы тут же столкнулись нос к носу с дежурным старичком в форме охранника.
— Мы ищем привезенного сегодня русского подданного, — обратился к нему Андрей. — Никита Сидоров, доставлен из отеля «Дунав».
Дедок поправил очки, уставился на нас выцветшими слезящимися глазами и отложил сканворд.
— Кем приходитесь? Родственники?
— Ответственное лицо, — сказал Столыпин. — Он служит этому господину.
Старик развернул здоровенную тетрадь.
— Документы. Мы записываем все посещения.
К черту! Это затянется надолго, ибо дед, при всем моем уважении к возрасту и жизненному опыту, будет разглядывать наши паспорта и все переписывать до второго пришествия. Так что я просто шагнул к нему, перегнулся через разделявший нас турникет и дотронулся пальцем до его сморщенной руки.
— Просто впустите нас, — сказал я, надавливая на его ментальный план. — На обратном пути мы обязательно все заполним. Но сейчас нам нужно торопиться. Пожалуйста.
Я давил не сильно — того и гляди, старичка кондрашка хватит. Но этого хватило, чтобы он нажал на кнопку. Турникет открылся, и мы тут же скользнули через него.
— Где токсикология?
— Второй этаж направо.
— Спасибо!
Я почти побежал к лестнице. Столыпин не отставал.
— Но на обратном пути обязательно! — крикнул он нам вслед. — И халаты! Обувь!
Что ж, приятно видеть, что даже в другом мире и в другой стране все еще существуют места со столь родными и близкими мне порядками. Не хватало еще уборщицы, которая бы взревела: «Куда, б*, по помытому?!» — и будет полное погружение в ностальгию.
— Не думали податься в менталисты, ваше сиятельство? — пропыхтел за моей спиной Андрей, пока мы поднимались по высокой каменной лестнице. — У вас великолепно получается. На вашем месте я бы задумался о получении второй специализации.
— Учту, спасибо.
Мы повернули направо — на дверях отделения тускло блестела медью большая табличка с названием отделения. Но, едва мы вошли, как наткнулись на сестринский пост.
— Кто? — строгая женщина средних лет в белоснежном халате и шапочке оторвалась от записей. — Куда?
Она говорила по-сербски, но Столыпин решил, что мое корявое блеянье здесь не поможет, так что разговор вел сам. Все объяснил — кто, куда, зачем. Строгая дама смерила нас оценивающим взглядом.
— Княз? Тот самый, которого взорвали?
— Как видите, не до конца, — улыбнулся я.
— Да, знаю. Вас, русов, трудно убить. Как и нас, сербов.
Казалось, дама немного смягчилась, хотя точно не собиралась давать мне скидку на мой высокий статус. Здесь, в больнице, были свои боги и ангелы — врачи, сестры, санитары. Здесь вершились судьбы. И я это уважал. Не то место, где следовало выеживаться.
— Сейчас уточню, — сказала дама и куда-то позвонила.
Я нетерпеливо ждал. Одно радовало — судя по всему, эта дамочка согласится нас пропустить.
Наконец, она повесила трубку.
— Сидоров в палате интенсивной терапии, — сказала она. — Посещения пока запрещены.
— Ну а с врачом поговорить можно?
Дама указала рукой в угол.
— Надевайте халаты и чехлы на обувь. Врача найдете в кабинете два-семь.
— Спасибо.
Мы быстро облачились по форме и отправились искать нужный кабинет. Отделение было разделено на несколько частей, и кабинеты докторов оказались в ближайшей части. На табличке было написано имя — «Ненад Стефанович», профессор чего-то там.
Столыпин вежливо постучал.
— Господин Стефанович?
Из недр кабинета донеслось ворчание, стук чего-то металлического обо что-то стеклянное. Но нам открыли.
На пороге стоял мужчина лет сорока пяти-пятидесяти с огромными темными кратерами под глазами. В руках он держал здоровенную кружку с кофе. Судя по пару, только что заварил.
— Вы те самые русы, о которых меня предупредили, полагаю, — сказал он на чистом русском. — Прошу, господа.
Профессор едва передвигал ноги от усталости. Не церемонясь с нами, он прошел на свое место, устало рухнул на стул и ленивым взмахом руки пригласил нас занять свободные места.
— Прошу прощения, я только закончил с вашим случаем, — сказал он. — Должен был закончить дежурство сегодня утром, но жизнь вносит свои корректировки. Итак, вас интересует юноша. Должен сказать, случай интересный.
— Жить будет? — выпалил я.
— Будет.
— Поговорить с ним можно?
Профессор Стефанович тихо рассмеялся.
— Ну, вы-то с ним поговорить можете. Только сомневаюсь, что в ближайшее время он сможет вам ответить. Сидоров ваш только после процедур. Как выражается молодежь, в полной отключке. И будить его я сейчас не советую — организм молодой, но ему здорово досталось. Пусть все идет своим чередом. Впрочем, раз уж вы здесь, господа, я хочу воспользоваться случаем и кое-что прояснить.
Я кивнул.
— Конечно. Нам сказали, что Никита был отравлен. Это так?
Профессор слабо улыбнулся и сделал щедрый глоток кофе.
— Это как раз и интересно, господа. Должен сказать, подобный случай я прежде изучал только в университете, еще в Москве, где проходил одну из практик. Ваш секретарь случаем не увлекался средневековой историей? Не проводил никаких экспериментов?
Мы со Столыпиным удивленно переглянулись.
— С чего бы ему? Вроде нет…
— Тогда вам будет интересно узнать, что господин Сидоров был отравлен классическим средневековым ядом. Рицином.
Рицин, рицин… Беладонну я знал, стрихнин еще. Мышьяк. О рицине как-то мало слышал.
— Что это за яд?
— О, классика! Рицин — это токсичное вещество природного происхождения. Он содержится в семенах клещевины и является побочным продуктом при производстве касторового масла. Этот токсин смертельно опасен для животных, так как нарушает белковый синтез, и организм не может нормально функционировать. Признаюсь, я о нем поначалу даже не подумал, однако мы провели все тесты, что входят в протокол диагностики. И удача была на нашей стороне! Дело в том, что у рицина есть одна важная особенность — он провоцирует иммунный ответ организма, запуская производство антител. Для обнаружения этого токсина достаточно сделать иммунопробу. Найти рицин гораздо проще, чем многие другие виды ядов…
Глаза профессора горели огнем страсти, какой бывает у ученого, наконец-то обретшего предмет своих долгих поисков.
— Что ж, слава Богу, — отозвался я. — Могло быть и хуже. Но как Никиту вообще могли отравить? Угрожает ли опасность остальным членам моей свиты? Может, нам подбросили какой-то предмет… Или письмо…
Стефанович снова отпил из кружки и замотал головой.
— Нет, через бумагу так серьезно отравить не получится. Летальность рицина сильно зависит от пути попадания в организм. В отличие от нервно-паралитических веществ, рицин не проникает через кожу, так что
