Исторические силуэты - Станислав Отв. ред. Васильевич Тютюкин

июля был произведен разгром газеты «Правда». В правительстве дебатировался вопрос о восстановлении смертной казни на фронте.

Однако это была пиррова победа. Июльские события со всей определенностью показали необходимость решения коренных вопросов революции. Несостоятельность кабинета Львова привела к тому, что масса народа, когда-то доверявшая Временному правительству, «колебнулась прочь от капиталистов на сторону революционных рабочих»{492}. Это подтвердили и отклики в стране на июльские события в Петрограде.

7 июля 1917 г. Г. Е. Львов подал в отставку. Т. И. Полнер передает его разговор с ним, после того как известие об отставке было опубликовано в газетах. «В сущности, — сказал ему Львов, — я ушел потому, что мне ничего не оставалось делать. Для того чтобы спасти положение, надо было разогнать Советы и стрелять в народ. Я не мог этого сделать. А Керенский может»{493}.

Незадолго до выхода из состава коалиционного правительства Львов требовал, чтобы все министры без исключения проводили твердую линию на последовательную борьбу «с представителями анархических и большевистских течений», которые «вредят блестящему наступлению нашей армии и дезорганизуют страну», чтобы правительство направило усилия на борьбу «со всякого рода захватами земли и инвентаря фабрик, заводов». Примерно то же самое он сказал журналистам несколько дней спустя, уже после своей отставки. Львов заявил, что, по его мнению, в новом правительстве найдутся силы, способные победить анархию. «Особенно укрепляют мой оптимизм, — сказал Львов, — события последних дней внутри страны. Наш «глубокий прорыв» на фронте Ленина имеет, по моему убеждению, несравненно большее значение для России, чем против немцев на нашем юго-западном фронте». Тем самым Львов примкнул к стану врагов большевизма и широких трудящихся масс России. Князь Львов, писал В. И. Ленин 19 июля 1917 г. в газете «Пролетарское дело», помог пролетариату познать ту истину, что главным в России является фронт классовой борьбы, борьбы революционного народа с буржуазией и ее правительством{494}.

В середине июля Львов уехал в Москву, а затем удалился в Оптину пустынь. Известия об Октябрьской революции в Петрограде и приходе к власти Советского правительства во главе с Лениным заставили его переменить имя, отпустить бороду и уехать в Сибирь. Поселился Львов в Тюмени, надеясь, что власть Советов сюда не дойдет. Но 28 февраля 1918 г. он был арестован и заключен в тюрьму. Однако вскоре Львову удалось бежать и добраться до Омска, где он скрывался до появления белых. Связавшись с белогвардейцами, он предлагает им стать посредником в переговорах с американским президентом Вильсоном на — предмет получения денежных средств и оружия для утверждения белой власти в Сибири. Речь шла о деньгах, которые США обещали предоставить царской России в кредит в начале войны (из 600 млн долл. было израсходовано лишь 200 млн).

В начале октября 1918 г. Г. Е. Львов тайно уехал в Америку. В ноябре состоялась его встреча с президентом Вильсоном. Последний встретил Львова известной на весь мир вильсоновской улыбкой, но в просьбе о выдаче оружия и денег для белой армии отказал. Когда же Львов заявил Вильсону, что он намеревается представлять Россию на предстоящей мирной конференции в Париже, президент ответил: «Мой ум остается открытым… Я не знаю, в каком виде сложится это представительство, ведь центр России в руках большевиков»{495}. Потерпела неудачу и попытка Львова добиться восстановления своего политического престижа в Европе. Отказывая ему в кредитах на организацию белого движения в России, английский премьер Д. Ллойд Джордж прямо заявил: «Я должен признать, что тут есть что-то необъяснимое: большевистское правительство держится у власти более года (беседа состоялась 19 января 1919 г. — И. П,), причем в стране, где, по вашим словам, у него нет ни морального авторитета, ни поддержки широких крестьянских масс; армии противников, по вашим же словам, почти одинаковы; если все это так, надо отнести большевиков к разряду правителей самых ловких, какие где бы то ни было и когда бы то ни было существовали»{496}.

В конце 1918 г. в Париже Львовым было создано Русское политическое совещание, состоящее из послов Временного правительства, аккредитованных в ряде стран Европы. Оно стало центром «белого дела» и установило связь с самозваными правительствами, возникшими в период гражданской войны на территории России. Совещание выделило рабочую группу — так называемую Делегацию, в которую вошли сам Г. Е. Львов, посол во Франции В. А. Маклаков, глава архангельского правительства Н. В. Чайковский, бывший царский министр иностранных дел, а теперь представитель омского и екатеринодарского правительства С. Д. Сазонов. Все опи были воодушевлены задачей добиться признания Русского политического совещания на мирной конференции, которая должна была состояться в Версале летом 1919 г. Однако союзные державы не признали Делегацию в качестве представителя России в Версале, и Русское политическое совещание прекратило свое существование, сохранив, однако, Делегацию как штаб белогвардейщины и антибольшевизма. С успехами Красной Армии на Дальнем Востоке ее деятельность также сошла на нет.

В апреле 1920 г. Г. Е. Львову удалось получить значительную сумму денег на «трудовую» помощь беженцам из России из находившихся в зарубежных байках средств, принадлежавших некогда царскому правительству. В Париже было открыто Бюро труда, на базе которого Львов создал благотворительное общество. В него вступали русские беженцы, нашедшие приют во Франции, Англии, Швеции, Америке. Вначале общество получало дотацию от правительств некоторых европейских государств, но затем она прекратилась. Так, если в 1921 г. Львову удалось собрать таким путем до 200 тыс. руб., то в 1925 г. — лишь 12,5 тыс. Он отдал благотворительному обществу и деньги, хранившиеся в Национальном банке США на счету Всероссийского земского союза — 261 тыс. долл, и 11 тыс. ф. ст. (эти деньги появились за счет продажи пароходов «Наупи» и «Вологда», отправленных когда-то Земским союзом в Америку).

В жизни Львова наступили тяжелые дни. Несмотря на его большую роль в разного рода благотворительных мероприятиях, русские эмигранты не любили бывшего премьера и считали незадачливым правителем, легкомысленно взявшимся не за свое дело и погубившим Россию. Они срывали на Львове и свою озлобленность в связи с материальными невзгодами, которые обрушивались на их голову за границей. Львов жил уединенно, скорбя о России и ожидая падения большевиков. Пробовал он и писать. Одной из законченных работ Г. Е. Львова является сказка для взрослых «Мужики», в которой он пытается разобраться в том, сумеет ли возродиться русская деревня после революционного пожара. В поисках общения с простым людом Львов в последние годы жизни зачастую надевал синий рабочий костюм и уходил пешком из Парижа на фермы, помогая хозяевам убирать урожай. Как истинно русский человек, он охотно брался хлопотать за людей. В свободное время Львов часами мог шить бумажники, кошельки, портфельчики, научился печатать на пишущей машинке и начал писать воспоминания,