Нам не дано предугадать. - Елена Райдос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В последнее время Кристина вообще не замечала холода, потому что тот холод, что поселился в её сердце со смертью Риса, был гораздо хуже обычной зимней стужи. А в сердце Джарета, напротив, расцвела весна, и сему буйному цветению, захватившему в плен сознание бессмертного, были не страшны никакие морозы. Так или иначе, парочка отправилась на прогулку. Пройдя по подвесному мостику через ущелье, они побрели по тропинке к открытой всем ветрам полянке в самом дальнем конце прогулочной зоны Убежища.
Это место, словно парящее над пропастью, идеально вписалось в суровый скалистый антураж в качестве площадки для погребальных ритуалов. Не исключено, что Антон, который, собственно, и сварганил всю прогулочную зону, специально выделил кусочек ровной поверхности, чтобы обитатели Убежища имели возможность хоронить тут своих близких. Площадка была достаточно просторной, чтобы вместить всех желающих проститься с покойным, и в то же время стена могучих елей, окаймлявших открытое пространство по периметру, создавала интимную атмосферу.
Нужно отметить, что кладбище Убежища не страдало перенаселением. Помимо Риса, лишь ещё двое человек удостоились чести обзавестись здесь надгробьями, причём один из них — сразу двумя. На двух постаментах было выбито одно и то же явно мужское имя — Вертер, а вот гендерная принадлежность обладателя третьей могилы была непонятна. Имя Да́ли могло принадлежать как мужчине, так и женщине. Джарета, естественно, заинтересовало, каким образом один человек умудрился быть дважды похороненным на кладбище Убежища, но он постеснялся спросить у Творцов. Кристина могла бы с лёгкостью удовлетворить его любопытство, поскольку в сопливом детстве она частенько тусила вместе с дочкой Вертера Дали в мире Дачи, но она даже не взглянула на их могилы.
С некоторых пор мир Кристины сжался до крохотного замкнутого объёма, словно кто-то проткнул воздушный шарик иголкой, и тот превратился в жалкую скукоженную тряпочку. Кататонический ступор накрыл бедняжку ещё до похорон Риса, она даже не вздрогнула, когда пламя погребального костра, уносящего к небесам прах умершего, рвануло ввысь. Теперь всё, что не касалось смерти мужа, стало Кристине безразлично, как бы выпало за границы её маленького мирка, полного боли и ожесточения. Никакие другие чувства, например, раскаяние не могли проникнуть в сознание погружённой в собственные фрустрации женщины. Для Кристины существовала только одна могила, около которой она и проводила свои дни.
Поскольку Творцы были заняты обустройством и охраной малышки Дары, Джарету пришлось превратиться в настоящую сиделку её мамочки. Для бессмертного дело это было непривычное, но он не жаловался, напротив, он так легко вписался в новый образ, словно всю жизнь возился с психами. Наверное, если бы Кристина была предоставлена самой себе, вряд ли она протянула бы и неделю. Джарет следил за тем, чтобы она хоть что-то ела и пила, а также отправлялась по ночам в постель. Правда, насчёт Кристининого сна у него были серьёзные сомнения. Каждое утро он заставал её примерно в той же позе, в которой оставлял вечером. Кристина лежала с открытыми глазами, уставившись в одну точку, и было совершенно не ясно, смыкались ли её веки в темноте хотя бы на минуту.
Ещё одной проблемой оказались гигиенические процедуры. Поначалу Джарету казалось, что достаточно просто отвести пациентку в ванную комнату и оставить одну, но очень скоро выяснилось, что своё уединение в соответствующем заведении она тратила вовсе не на душ и чистку зубов, а на медитативный транс. Поскольку на слова Кристина совершенно не реагировала, Джарет отбросил ханжеские условности, сам её раздел и засунул под контрастный душ, надеясь таким образом расшевелить отключившееся от реальности сознание. Увы, кардинальные меры не сработали. Даже когда кожа Кристины покрылась мурашками от холода, её лицо не изменило своего отстранённого выражения.
Единственное, в чём Кристина проявляла железную волю, были ежедневные бдения на могиле Риса. Она не плакала и не пыталась поговорить с ушедшим в небытие мужчиной, просто неподвижно сидела около камня, установленного на месте погребального костра, и её глаза зияли чернотой, в которой не отражался даже искрящийся под солнцем снег.
Так продолжалось уже неделю, и учителя Школы начали ощущать уколы совести за то, что повесили заботу о своей ученице на чужака. Для начала Тарс зазвал в Убежище Алису, которая была известна своей способностью балансировать психику попавших в стрессовую ситуацию людей. Та, разумеется, сразу откликнулась на зов, однако Кристина выгнала добровольную целительницу, не позволив ей к себе прикоснуться. Видя, что дело заходит уже слишком далеко, Творцы предложили Джарету усыпить его капризную пациентку.
— Всё будет хорошо, — уверенно заявил бессмертный, — Кристине просто нужно время, чтобы смириться с потерей. Она вложила слишком много сил в свою семью, а когда семьи не стало, её жизненные силы тоже ухнули как в прорву. Теперь ей требуется долгая реабилитация.
— Кататония может и не исцелиться сама по себе, — Тарс с сомнением покачал головой. — Ты же не собираешься вечно торчать около неё, как сиделка.
— Мне не трудно, — отмахнулся Джарет. — Если честно, я никогда раньше не чувствовал себя так хорошо и на своём месте. Даже жаль, что рано или поздно моя миссия закончится.
Нужно сказать, что слова бессмертного оказались пророческими, то морозное утро с кусачим инеем стало последним в череде таких же однообразных, словно заледеневших дней и ночей. Впрочем, началось это утро как обычно. Джарет обнаружил Кристину в постели с открытыми глазами, надо сказать, уже изрядно покрасневшими то ли от слёз, то ли от бессонницы. По идее, слёзы были бы хорошим признаком, но бессмертный не стал особо обольщаться, поскольку уже видел такое и раньше, но улучшений не последовало. Он накормил свою пациентку кашей, укутал её в тёплое пуховое пальто и отвёл к месту её ежедневного бдения.
Подойдя к могильному камню, Кристина плюхнулась прямо в снег, но заботливая сиделка не позволила ей отморозить задницу. Джарет вытащил из рюкзачка коврик с подогревом и усадил беспечную пациентку на тёплую поверхность. Обычно он оставлял Кристину одну и уходил гулять в горы, но сегодня его отчего-то потянуло разделить с ней могильные бдения. Он отошёл к ближайшей ёлке и пристроился около неё
