Разведывательная деятельность офицеров российского Генерального штаба на восточных окраинах империи во второй половине XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова) - Сергей Эдуардович Зверев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слава Богу за все! Большая и труднейшая часть порученной мне сложной задачи была выполнена благополучно. Остается меньшая, но уже с движением обратно в Россию и домой.
В тот же вечер я кратко доложил ген. консулу все, что требовалось от меня в этой поездке по вопросам, интересовавшим ген. консула, и, к моему большому удовольствию, получил от него совершенно искреннюю благодарность за правильное деловое исполнение его поручений, притом в трудных условиях. По всем же вопросам я обещал представить письменный отчет и особую записку о шахсевенах. Все это, да и мои прямые военно-статистические задачи, требовали времени, и я решил задержаться лучше в Тавризе, выполнив их на месте, чем исполнить это в России, закончив предварительно командировку, а потом переслать ген. консулу касающийся его материал.
Ночь все мы превосходно отдохнули. Утром 22/XI я все-таки встал рано. Еще вчера я узнал, что Вагнер-хан оставляет службу в Персии и сегодня уезжает в Тифлис, а оттуда в Европу. Вчера вечером он вручил мне пакет с обещанными сведениями, и я сегодня в 9 ч. поспешил к нему с визитом и благодарностью за внимание. У него застал я много персидских офицеров, исключительно австрийской инструкторский школы в Тегеране, где они обучались у Вагнера, а теперь пришли с ним проститься. В этой школе обыкновенно находится на выучке строевых персидских офицеров в отделениях: артиллерийском – 30 чел.; в инженерном – 20; в пехотном и кавалерийском – до 200 человек. Всего в Персии до 500 человек учеников Вагнера, прошедших эту школу. Ученики выразили своему учителю искреннее огорчение, прощаясь теперь с ним навсегда. Он ушел добровольно, с честью, по расстроенному здоровью и желанию закончить остаток жизни у себя на родине в иных условиях жизни. Я видел от него много совершенно искреннего внимания, и мы простились с ним сердечно.
В этот же день я послал телеграммы в Одессу и в Киевскую губернию (в г. Ильинцы), так как долго не писал родным, да еще не рассчитывал так скоро вернуться домой. Не откладывая дел в долгий ящик, я принялся за составление рапортов и специальных докладных записок обо всем, что я видел и что удалось собрать.
23/XI я был на именинном обеде у секретаря нашего генконсульства (г. Штритера). Здесь я меня много расспрашивали, и сам я наслушался разных новостей. Между прочим, валиагд все еще не выезжал на охоту, выжидая благоприятного указания Корана на счастливый день. Все последующие дни я был усердно занят писанием своих отчетов и записок. Погода в Тавризе 23/XI была почти летняя, и перепадали дожди почти ежедневно, разводя грязь на улицах, но 28/XI выпал первый снег, который скоро растаял. 29/XI вместе с ген. консулом мы были приглашены на обед к векиль-эль-мульку. Здесь завязался длинный разговор о нарушении нашей территории у Даманского поста. По-видимому, собранные мною данные приведут к окончательному решению этого вопроса в нашу пользу. Продолжает каждый день падать снег, и сильно похолодало.
29/XI 89 г. Мы с ген. консулом были приглашены на обед к директору банка (англичанину г. Маклину), где я видел и познакомился с цветом деловой европейской колонии, прочно обосновавшейся в Тавризе. Со стороны хозяина и его гостей я встретил полное внимание и интерес к своей скромной особе как участника знаменитого похода г[енерал]-а[дъютанта] М.Д. Скобелева в Закаспийском крае. Обед был строго чинный, в английском стиле и вкусе, а после него оживленная беседа и сообщения множества разнообразных новостей и рассказов не только из местной жизни, но и почти всех стран света.
Весь день 3/ХII 89 я заканчивал мои письменные отчеты и вручил ген. консулу подробную заметку о шахсевенах, которую ген. консул немедленно прочел, выразив свое удовлетворение за успешно исполненное поручение при очень трудных и опасных для жизни условиях. Копию этой записки он обещал почтой отправить в штаб Кавказского] в[оенного] округа в Тифлис со своим отзывом по этому вопросу. Обед, данный в генконсульстве в мою честь, а вечером большое собрание всех знакомых г. Петрова и его семьи произвели на меня самое чудесное впечатление своей сердечностью и радушием.
За истекшие дни отлично отдохнули и мои спутники, и наши лошади, а я вполне снарядился для дальнейшего движения по западной части Азербайджана от г. Тавриза к берегу озера Урмии, а оттуда на кр[епость] Хой и далее к северу в Джулеру, в пределы России. Последнюю, и притом вполне спокойную, ночь я провел в своей жизни в г. Тавризе, еще раз обещая гостеприимной семье г. П[етро]ва навестить их дочерей в Петербурге. Тавриз был под глубоким снегом.
Утром 4/ХII 89 г. я, по обыкновению, проснулся рано и привел все в порядок, что оказалось несложным, так как вчера с вечера уже все мои вещи были уложены и приготовлены к вьючке. Семья П[етровы]х заботливо постаралась накормить нас ранним завтраком и снабдить провизией на дорогу. Меня сопровождали переводчик Халилов, гулям, мои казаки и проводник, данный нам от местной власти; вьюки вели черводары на своих лошадях.
Сердечно простившись со всеми в генконсульстве и сдав на почту мои письма, мы в 9 ч. 30 м. выступили из консульского дома…
Хорошим ходом достигли сел. Софиан в 3 ч. 15 м. пополудни, 6 м. спустя, по узким улицам этого селения прибыли в дом Кербалий-Курбана, намеченный для нашего ночлега. Ночь мы провели спокойно и удобно. Жители, кроме кизяка (сушеные плитки из прессованного навоза), употребляют корни орехового дерева, которые в горных селениях жители выкапывают из земли и продают на вес, на батманы[102], по высокой цене. Этим можно объяснить полное обезлесение этой страны во всех давно культивируемых оседлым населением районах; жители выкапывают корни срубленных деревьев, а стада пожирают вместе с травой все зеленые древесные побеги и посадки, которые сохраняются только там (в садах), где окружены надежной стеной и искусственно орошаются.
На всем пройденном пространстве я встретил лесные поросли только в труднодоступных и малонаселенных частях Карадага. Во всей восточной стране Сев[ерного] Азербайджана лесной и даже кустарниковый покров не существует; лишь сады и отдельные группы тутовых деревьев, специально насаженные, орошаемые и охраняемые, можно встретить, но и там лишь, где имеется в излишке вода после орошения полей.
Хозяин нашего ночлега был очень любезен и предупредителен. Оказывается, что в его доме останавливаются все более знатные проезжающие,
