(не)верная (СИ) - Дилин Рин

- Лара… - нырнул руками под блузку, провёл по спине и притянул к себе.

Я прильнула к нему, послушно подставляя губы, и Седов не заставил себя ждать. Жадно впился поцелуем и прижал к себе так крепко, что я не сразу почувствовала, когда он успел расстегнуть крючки на моём бюстгальтере. А осознала это только тогда, когда Юра, поглаживая меня по бокам, немного отстранил от себя и плывущим взглядом оценил плод своего хулиганства. Но результат диверсии его, видимо, не удовлетворил: моя грудь оставалась прикрытой бельём. И тогда Юра ловко отстегнул бретельки от чашечек, дёрнул вниз мою «сбрую» и небрежно откинул её в сторону, на сиденье к куртке.

И алчно заскользил по моим оголившимся прелестям глазами, облизываясь, точно голодный кот на сметану. Я почувствовала, как меня обдаёт жаром с головы до ног, и попыталась от смущения прикрыться полами блузки. Но в тот же момент и она, и юбка были безжалостно с меня сдёрнуты и отправлены в кучу на соседнее кресло.

Горячий рот Юры прильнул и сомкнулся на навершии моей груди. Тело прострелило сладостной судорогой, и я не удержалась от стона, выгнулась навстречу его губам и языку. Не прекращая ласк, Седов принялся расстёгивать свои штаны, в яростном нетерпении резко дёргая ткань и молнию. Покрывая поцелуями мою с бегущими мурашками кожу, достал вздыбленный член и просипел мне в шею:

- Прости, не могу больше… Терпи, Лара, терпи… - и прежде чем я успела опомниться, отодвинул в сторону мои трусики и направил член в мою влажную промежность, надавливвая второй рукой мне на бедро и вынуждая насаживаться на него.

Я инстинктивно воспротивилась, оберегая свою, ещё не готовую принять его, плоть, но Юра сжал мои ягодицы обеими руками и удержал, не давая отодвинуться. Рванул своими бёдрами навстречу, сразу входя почти во весь размер.

Из горла само собой вырвалось тихое скуление от боли, но Юра притянул меня к себе и закрыл своими губами мои, заглушая этот звук. Ритмично задвигался подо мной, вонзаясь членом в влажное нутро и стирая волнами наслаждения первые неприятные ощущения.

Стон снова вырвался из моей груди, но на этот раз от удовольствия. Окунаясь в ощущения, я прикрыла глаза и закачала бёдрами ему навстречу, впилась ногтями в кожу на его плечах.

Хватка на моей заднице стала мягче. Юра мягко гладил её полушария, подбадривающе сжимал, направлял к себе, прикрыл глаза и с грудным рычанием стал вторить издаваемым мною пошлым звукам.

* * *

То, что происходило потом, я не иначе как безумием назвать не могу. Всё слилось в сознании в единое мешево из жара его губ, дыхания на коже, влажной бархатистости языка, слегка царапающей грубости рук, наших стонов и волн оргазма за оргазмом.

Я не могу уже точно сказать, в какой момент мы оказались на заднем сиденье и продолжили страстно совокупляться, меняя позы, одна на изощрённее другой.

М-ды…не думала, что умею так изгибаться и растягиваться… А ведь какая приличная женщина была! Это всё он, Седов…

Я приоткрыла глаза и огляделась. Мы лежали с Юрой в обнимку. Насытившиеся и размякшие. Он крепко прижимал меня одной рукой к себе, а вторую закинул за голову, смяв под ней свой пиджак вместо подушки. Его брюки были на месте и застёгнуты. Эм-м… он что, так и не снял их? Или успел надеть обратно?

Мою наготу прикрывала только его рубашка. Головой я лежала на груди Юры, игриво закинув на него ногу. На которой, какого-то чёрта, не было чулка! На второй же ноге он был в наличии.

«Честное слово, я не брал», - сонно заверил меня чертёнок, и я мысленно погладила его по курчавой голове, убаюкивая обратно.

Трусы мои так же испарились в неизвестном направлении.

Я бросила взгляд в окно. Серое мраклое небо хмурилось над верхушками сосен. Совсем скоро стемнеет. Пожалуй, пора выдвигаться домой. Как бы мне этого ни хотелось. В объятьях Юры я чувствовала себя защищённой, приятно было просто лежать и слушать ровный успокаивающий стук его сердца.

Не было ни сил, ни желания разрушать этот волшебный момент, но… Боже, ну почему всегда есть это дурацкое треклятое «но»?!

Аккуратно приподняв голову, я осторожно посмотрела на Юру, боясь разбудить его. Но Седов не спал. Он задумчиво смотрел в окно, и морщинка между его бровей красноречиво говорила о том, что думы эти совсем не весёлые. Скосил на меня глаза, лицо его тут же разгладилось и наполнилось мягкой нежностью:

- Отдохни ещё, ты всего полчаса поспала, - тихо проурчал и чмокнул меня в лоб.

Очень захотелось дать слабину и последовать его совету: глаза сонно слипались, и мне приходилось с усилием воли держать их раскрытыми.

- Пора домой, - с сожалением вздохнула я. – А то скоро стемнеет.

Юра коротко хохотнул:

- Ты, наверное, хотела сказать, рассветёт? Лара, уже утро, - и посмотрел на свои наручные часы. – Если быть точным, то сейчас пятнадцать минут пятого.

Мои глаза распахнулись сами собой:

- В смысле, уже утро?! – я схватила его руку и повернула часами ближе к себе, убеждаясь в правдивости его слов. – Вот бли-ин… - протянула с досадой и села, спешно пытаясь сообразить, куда подевались все мои вещи.

«Ни чё се, - присвистнул тоже мгновенно проснувшийся чертёнок. – Ну вы, братцы-кролики, и умеете задать жару… И это в ваши-то годы! Ё-моё… страшно даже представить, что было бы, будь вам лет на пятнадцать поменьше…»

Седов хищно напрягся, окаменел лицом, а глазами можно было резать сталь:

- Переживаешь, что муж заревнует? – зло процедил он.

Для меня будто бы звоночек прозвенел. Нехороший такой, совсем нам обоим не нужный. Тут и без семи пядей во лбу ясно, что Юра меня ревнует.

Я пристально с грустью посмотрела на него: надо бы согласиться, резануть ложью по тому, что только-только успело проклюнуться, отсечь «росток» у самого корня… Но не нашла в себе сил: похоже, я и сама заразилась этой болезнью… Покачала головой и тихо выдала правду:

- У меня там юный Ромео имеется. И наверняка некормленный ещё, - на вопросительно приподнятую бровь Седова устало пояснила: - Сын. Стёпка.

Юра вздохнул, будто камень с него свалился. По лицу заметались эмоции, стремительно сменяя друг друга: облегчение, неловкость, радость... Наконец он справился с собой и натянул наигранно раскаивающуюся маску:

- Прости, это не моё дело… Мне не стоило так говорить, – но по блеску в его глазах, я поняла: он рад, что я именно так ответила. И это было чертовски плохо.

- Да-да, ты права: пора ехать, тебя там ждут… - он запнулся, и я увидела, как из-под обманчивой мины мелькнуло нечто такое, что болью откликнулось в моём сердце. Словно бы сейчас там, дома, его совсем никто не ждёт. Словно именно сейчас он только что очень остро осознал, что тоже хочет, чтобы и его кто-то ждал, как меня…

«Это всё твои домыслы, Лариса Батьковна! – зло мысленно одёрнула я себя. – Умерь свою фантазию, пока не скатилась до уровня Зайчихи! У Седова есть жена, и ты её прекрасно видела. От таких женщин мужчины если и уходят, то только ногами вперёд. Не смей придумывать то, чего нет».

«Однако ж налево от такой «расчудесницы» он почему-то побежал», - ядовито подметил чертёнок, но я тут же заткнула ему рот: не смей, слышишь? Не смей влюбляться в него. Но, кажется, было уже поздно. Я безудержно потекла по Юре розово-ванильными соплями… Проклятые гормоны!

Мы с Юрой поднялись и принялись одеваться. Я ловила на себе его долгие задумчивые взгляды и смущалась, как влюблённая школьница. Точно это не я только что отдавалась ему со всей пролетарской ненавистью. Залилась краской и поторопилась скорее одеться.

То ли из-за бурной бессонной ночи, то ли от перебесившегося в крови адреналина меня вело и шатало, голова кружилась и в теле чувствовалась слабость. А ведь впереди ещё весь будний день, как я работать-то буду?

- Лариса, из-за меня ты сегодня совсем не спала, - произнёс Седов, в очередной раз прочитав мои мысли. – Предлагаю тебе сегодня остаться дома. Отдохни и выспись хорошенько.

- А как же… - удивлённо уставилась на него я, но он меня перебил: