Труды - Сульпиций Север

IV.

1. Но я знаю и то, что довольно часто Мартин говорил тебе, Сульпиций, что не обрел никакой себе в епископском сане особой благодати добродетелей, кроме той, которую уже имел. И если это действительно так, а это, конечно же, так и есть, [то] мы можем [только] представить, сколь велика была та благодать, которую он являл в одиночестве и без свидетелей, будучи монахом, когда мы видели какие великие знамения имели место на глазах у всех во время его епископата. 2. Многие же его деяния и раньше становились известны миру и не могли быть утаены, но, говорят, было [среди них] немало и таких, которые Мартин, избегая хвалы, скрывал и не позволял обнародовать среди людей, ибо тот, кто превзошел человеческую природу, попирая сознанием своей добродетели мирскую славу, обретает свидетельство неба. 3. Но даже те [свидетельства], которые были нами разысканы и не могли быть скрыты, мы можем оценить по справедливости, ибо до епископата он двум умершим вернул жизнь, о чем книга твоя рассказывает более подробно, пребывая же в новом сане, (я удивляюсь, почему ты это пропустил) воскресил только одного. Этому я сам был свидетелем, если, конечно, вы не усомнитесь в надежности очевидца. Об этом-то вам, как [все] это имело место, я и расскажу. 4. Я не знаю по какой причине, но мы направились в город карнутов[775]. Между тем, когда мы проходили мимо некой весьма густонаселенной деревни, выступила нам навстречу огромная толпа, полностью состоявшая из язычников, ибо никто в той деревне и в глаза не видел христианина. Но множество [устремившихся] к славе такого мужа, заполнили все [ближайшие] широко раскинувшиеся поля. 5. Почувствовал Мартин, что [должен тут] потрудиться и, со снисхождением на него [Святого] Духа, весь возгремел и, восславляя, поведал язычникам бессмертное слово Божье, часто сокрушаясь, почему же столь великая толпа не познала [ранее] Господа Спасителя. 6. Между тем, хотя нас окружало невероятное множество [людей], некая женщина, сын которой незадолго до этого умер, стала показывать, протягивая руки, бездыханное тело, говоря [при этом]: “Поскольку мы знаем, что ты - друг Бога, верни мне моего сына, ибо он у меня единственный”. Присоединилось к ней и остальное множество и мольбам матери воскричало с одобрением. 7. Тогда Мартин, видя, о чем он нам сказал позже, что будет во спасение ожидающих, [если] он сможет явить свою добродетель, взял себе на руки тело умершего. Затем у всех на глазах он пал на колени, и, когда по завершении молитвы тот воскрес, ожившего ребенка вернул [обратно] матери. 8. Тогда вся толпа, вознеся крик к небу, признала Христа Богом и потом все стали припадать к коленям блаженного мужа, истово требуя, дабы он сделал их христианами. 9. И он немедля, прямо посреди поля, всех через возложение руки объявил оглашенными[776] и тогда же, обернувшись к нам, сказал, что вполне разумно свершать оглашение в поле, где обычно почитаются мученики”.

V.

1. “Ты победил, Галл, - сказал Постумиан, - ты победил, но не столько меня, ибо я скорее защитник Мартина и все рассказанное об этом муже я всегда знал и [этому] верил, но ты победил всех пустынников и анахоретов. 2. Ибо никто из них, как этот ваш Мартин, точнее наш, мертвым не приказывал. И заслуженно его Сульпиций сравнивает с апостолами и пророками, ибо во всем была сходна сила веры и свидетельствовали [о том] дела добродетелей. 3. Но, продолжай, прошу [тебя], и хотя мы ничего не сможем услышать более выдающегося, однако продолжай, Галл, ибо и сейчас есть что еще сказать о Мартине. Ведь даже всякие мелочи и повседневности его торопится узнать разум, поскольку нет сомнения в том, что малости его есть многости других”. 4. “Так я и сделаю, - сказал Галл, - однако то, что я намереваюсь рассказать, сам я не видел, ибо оно имело место до того, как я сблизился с тем мужем: но событие это весьма известно по слову верных и достойных монахов, которые присутствовали при этом. 5. Почти в то же самое время, когда Мартин только получил епископство, приключилась ему необходимость прибыть ко двору. Тогда верховной властью обладал Валентиниан Старший[777]. И когда он узнал, куда устремился Мартин, то, не желая его принимать, приказал не подпускать блаженного мужа к воротам дворца, ибо помимо характера его, жестокого и высокомерного, еще и жена его была арианкой[778]. Она полностью оградила императора от святого мужа, дабы не оказывать ему должного почтения. 6. И вот Мартин, после того, как еще и еще раз попробовал пройти к надменному властителю, обратился к испытанным средствам: покрылся власяницей, посыпал [голову] прахом, отказался от еды и питья, [стал] непрерывно молиться днем и ночью. 7. На седьмой день явился ему ангел и повелел смело идти ко дворцу, дабы царские ворота, пусть и запертые, самому открыть, надменный же дух императора смягчить. 8. И вот, укрепленный такого рода словом явившегося ангела и положившись на [его] помощь, Мартин направился ко дворцу. Переступил он порог - никто его не остановил: в итоге, беспрепятственно прошел он к царю. Император, когда увидел издали идущего, разозлился, что тот был пропущен, и никак не хотел почтить вставанием стоящего [Мартина] до тех пор, пока царский трон не охватил огонь, а самого царя в то место, на котором он сидел, не поразило пламя. 9. Так гордец был согнан со своего престола и был вынужден встать перед Мартином и, многое поняв, отверг царь свое прежнее пренебрежение к нему, признал, опомнившись, присутствие Божественной силы и, не дожидаясь просьб блаженного мужа, исполнил все раньше, чем был о том попрошен. 10. И часто приглашал он Мартина на беседу и пир. В конце дал уходящему много даров, которые блаженный муж, будучи блюстителем своей бедности, как всегда, все раздал.

VI.

1. И коль скоро мы заговорили о дворце, - хотя [тут] я свяжу события разные по времени, - то, наверное, никак не должен [быть] упущен пример удивления правоверной царицы относительно Мартина. 2. [В то время] государством управлял император Максим[779], муж [вполне] достойный похвалы всей [своей] жизнью, если бы он отверг незаконно возложенную [на него] во время военного бунта диадему и смог бы удержаться от гражданской войны. Однако не смог он большую власть ни без опасности [для себя] отвергнуть и ни без [помощи] оружия удержать. 3. Он, часто приглашая и принимая Мартина во дворце, оказывал ему всяческое почтение: беседу с ним [вел] все о временах нынешних, о будущем, о славе верных, о бессмертии святых, в то время, как царица днями и ночами размышляла над словами Мартина и по тому евангельскому примеру[780] не почла за унижение ноги святого слезами оросить да волосами вытереть. 4. Мартин, которого никогда никакая женщина не касалась, такого рода усердия, точнее даже преклонения, не смог избежать. Она не думала ни о царской власти, ни о достоинстве государства, ни о диадеме, ни о пурпуре; простершись на земле, не могла она оторваться от ног Мартина. В итоге она обратилась от [имени] своего мужа, говоря, что они оба просят [разрешения] Мартина дать ему, отослав всех слуг, пир наедине. 5. И не смог блаженный муж больше упорно сопротивляться. Все было благочестиво приготовлено руками царицы: сама стульчик застелила, стол пододвинула, воду для рук поднесла, еду, ею же приготовленную, выставила. Когда он ел, она, следуя порядку прислуживания, стояла неподвижно в отдалении на одном месте, являя во всем покорность служения и смирение служанки: сама смешивала питье[781], сама и подавала. 6. Окончив этот скромный пир, царица собрала кусочки оставшегося хлеба и крошки, явно предпочитая эти объедки царским кушаньям. Благочестивая женщина, проявив такое почтение к Мартину, совершенно определенно должна быть сравнена с той, которая пришла с края земли послушать Соломона[782], если [только] мы следуем действительно правдивой истории. 7. Но вера цариц должна быть сопоставлена, ибо да позволено мне будет сказать об особом величии [этого] действа: та добивалась услышать мудреца, эта же, стремившаяся не только услышать, удостоилась [еще] и послужить мудрецу”.

VII.

1. На это Постумиан сказал: “Уже давно, Галл, слушая, как ты рассказываешь о вере царицы, я весьма удивляюсь: почему же это так утверждается, будто никакая женщина никогда не оказывалась рядом с Мартином? 2. Смотри, ведь эта царица не только находилась, но и прислуживала ему. И я боюсь, что как-то не [очень хорошо] говорит этот пример о том, кто [так] свободно общается с женщинами”. Тогда Галл ответил: “Разве ты не различаешь, как обычно учат грамматики, места, времени и личности? 3. Представь себе как плененного в императорском дворце обхаживали просьбами, удерживали верой царицы, как утеснялся он чрезвычайными обстоятельствами, дабы освободить заключенных в темницу, вернуть находящихся в изгнании, возвратить отнятое добро: как ты думаешь, стоит ли епископу упорствовать в том, чтобы ради всего этого хотя бы ненамного ослабить свою строгость? 4. Однако, поскольку ты полагаешь, что кто-либо вознамерится использовать этот пример для дурного повода, то верными будут те, кто не отступят от сути этого примера. Ибо мы видим, что только один раз за [всю его] уже семидесятилетнюю жизнь Мартину служила не свободная вдова, не дерзкая девица, но с мужем живущая царица, после того, как и сам муж был равным образом упрошен, и, прислуживая едящему, с пировавшим не расположилась [рядом] и не дерзнула разделить трапезу, но проявила скромность. 5. Потому извлеки урок: да служит тебе матрона, а не повелевает, и да служит, но не разделяет [обед]; как прислуживала Господу та Марфа, однако, не принимая участие в трапезе[783]: точнее, предпочла прислуживать, чем слушать слово. Но та царица исполнилась в Мартине и того, и другого: и прислуживала как Марфа, и слушала как Мария. 6. И если кто пожелал бы этим примером воспользоваться, то прежде всего пусть усвоит: такова причина была и такова личность, такое смирение и таков пир, и за всю жизнь только один раз”.