Реванш (ЛП) - Харт Калли

Мы возвращаемся к кинотеатру, и Бен весело болтает, рассказывая нам о девочке, которая влюбилась в него в школе и продолжает ходить за ним по пятам; Алекс внимательно слушает. Он общается и шутит, и Бен ничего не подозревает. Хотя мой парень тлеет от ярости и опасно близок к тому, чтобы закипеть.

Джеки не выходит из машины. Она сигналит и, опустив пассажирское окно, кричит Бену, чтобы он поторопился. Бен уходит, и Алекс наконец-то может сбросить свой счастливый фасад.

Снова идет снег, когда он берет меня за руку и мчится по Хай-Стрит к Camaro.

— Алекс. Алекс, подожди. Просто помедленнее. Куда мы едем?

— Роквелл, — рычит он через плечо. — Честно предупреждаю, Argento. Я вот-вот серьезно напьюсь, и это будет не очень красиво.

Глава 22.

Сильвер

Музыка гремит через подошвы моих конверсов, стучит и трепещет. Бар набит битком полупьяными завсегдатаями, а извивающиеся тела заполнили импровизированный танцпол. Шоты текилы, которые мы выпили, когда добрались сюда, кажется, никак не помогли. Единственное, что изменилось, это то, что Алекс теперь угрюм, расстроен и немного раздражен.

— Конечно же, она никогда не позволяет мне отвозить его домой. Если бы она это сделала, то я бы получил два дополнительных часа с ним, даже если это будет в машине. А она, черт возьми, не может этого допустить. Она делает все, что в её силах, чтобы доказать мне, что она единственная, кто контролирует ситуацию. Она пытается, бл*дь, забрать его у меня навсегда. Она попытается усыновить его, я просто знаю это.

— Ты этого не знаешь. — Выступать в роли адвоката дьявола, похоже, единственный способ остановить его от погружения в пучину переживаний. Впрочем, он прав. Похоже, что Джеки планирует оставить Бена на постоянной, более официальной основе. Иначе она не позволила бы ему называть её мамой.

Бен был таким маленьким, когда умерла их настоящая мать. Он ничего не помнит о ней, но Алекс помнит. Алекс помнит многое. И его должно быть просто убивает то, что Бен зовет Джеки мамой.

— Еще один раунд для тебя, придурок! — кричит Алексу Пол, бармен, перекрикивая шум. — И еще один для тебя, Ангел. — Он гораздо благосклоннее ко мне, когда ставит мою текилу на стойку передо мной. Алекс прикасается своей рюмкой к моей и опрокидывает жидкость, выпивая без соли и лайма.

— Иисус. Сегодня ты действительно выпускаешь пар, — говорит Пол.

Алекс с такой силой вдавливает костяшки пальцев в край барной стойки, что со стороны кажется, будто это больно.

— Ты и представить себе не можешь, бл*дь.

Хотела бы я сделать что-то, чтобы помочь ему. Черт, как бы мне хотелось избавить его от этой боли. Кажется, это все, чего я желаю в эти дни — волшебная способность избавить от страданий людей, которых я люблю. Пол видит только гнев Алекса. Он не видит его боли.

Пол засовывает руку в передний карман своего барного фартука и вытаскивает что-то, шлепая на стойку перед Алексом.

— Вот. Спустись вниз и подари своей красивой девушке оргазм или два. Это заставит вас обоих почувствовать себя лучше в ту же гребаную минуту.

Вниз.

Вниз?

Мне потребовалась минута, чтобы вспомнить, что происходит под баром, в недрах заведения Монтгомери Коэна. В конце концов, это не просто бар. В подвале есть нечто гораздо более скандальное...

В «Роквелле» есть собственный секс-клуб.

Алекс выгибает бровь, глядя на два билета, которые Пол только что сунул ему, и его глаза почти полностью чернеют в нашем тускло освещенном углу.

— Не думаю, что это единственный способ решить эту конкретную проблему, — говорит он без тени веселья в голосе. — И кроме того, не думаю, что нам понадобятся билеты. — Он протягивает их обратно через стойку к Полу. — Я никогда не нуждался в билете на мероприятие, проводимое в этом месте.

— Сегодня все по-другому. — Пол скорчил гримасу. — Там внизу сегодня бурлеск. Монти продавал места, там много интересного. Вышибалы никого не пропустят, если только у тебя не будет одного из них. — Он машет одним из билетов прямо перед носом Алекса. На лицевой стороне черной карты золотом тиснен силуэт обнаженной женщины. В нижней части билета стоит штамп со словами: «только на одного человека».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Похоже, Алекса совершенно не волнуют ни билеты, ни то, что происходит внизу.

— Если ты действительно хочешь, чтобы я почувствовал себя лучше, приготовь еще одну порцию текилы, ожидающую меня к тому времени, когда я вернусь. — Он поворачивается ко мне и быстро целует в висок. — Я только сбегаю в туалет, Argento. Останешься здесь и сохранишь наше место?

— Конечно.

Пол с силой вкладывает билеты мне в руку, как только Алекс исчезает, поглощенный толпой.

— Если ты никогда не была внизу, то никогда и не узнаешь, — говорит он. — Это ведь может быть весело, верно? Разве тебе не хочется побыть немного дикой, хотя бы на одну ночь?

Спуститься в клуб? С Алексом? Эта мысль никогда не приходила мне в голову.

Ладно, это откровенная ложь. Я все это хорошо обдумала. Я представляла себе, каково было бы спуститься с ним по лестнице и посмотреть, что за адское безумие типа Инферно Данте происходит там внизу. Образы, которые я вызвала в своей голове, конечно же, раздразнили меня, но приступ возбуждения, который я испытываю, глядя на билеты в своей руке, питает только любопытство и ничего больше. Я не хочу спускаться туда, чтобы выставить себя напоказ вместе с Алексом. Я не настолько отчаянно хочу увидеть кучу других людей голыми и извивающимися друг на друге. У меня просто нет отправной точки. Что вообще происходит в секс-клубе, черт возьми? Это незнание заставляет мои щеки чувствовать тепло.

— Я пойду обслужу того парня в конце бара. Если билеты будут лежать здесь, когда я вернусь, то я их уберу, и мы больше не заговорим об этом. Если они исчезнут... ну, тогда думаю, что смогу столкнуться с вами двумя внизу позже. — Он подмигивает, и я впервые задаюсь вопросом, не увлечен ли Пол Алексом.

Я не думаю, что он гей, но то, как его глаза сияют прямо сейчас... его волнение, кажется, никак не связано со мной. Может быть, он представляет себе, как мой парень потеет надо мной, толкаясь между моих ног? Неужели у него стояк от мысли об Алексе, трахающем меня? Боже, это так странно…

— Эй! — Пальцы игриво впиваются мне в бока. Голос Алекса опаляет мне ухо. Он стоит позади меня, его грудь внезапно прижимается к моей спине. Я чуть не подпрыгнула, удивленная тем, что он незаметно подкрался ко мне. Интересно, почему у меня такое чувство, будто меня только что поймали за чем-то неправильным? Алекс видит, что билеты все еще лежат на стойке бара, и морщит лоб. — Пол, вероятно, мог бы неплохо заработать на этих штуках. Пьяный парень в туалете сказал, что он заплатил сто пятьдесят долларов за пропуска для себя и жены. Говорит, что там творится полное безумие.

— Хм, он просто пытается тебя подбодрить, — говорю я. — Кто знает, может быть, он и прав. Может быть, немного разврата поможет тебе почувствовать себя лучше. Я никогда раньше не видела бурлеск-шоу.

Алекс делает еще один глоток текилы. Но не глотает. Он держит спиртное во рту и смотрит на меня краем глаза. Я делаю свой собственный глоток, делая вид, что не замечаю, как он смотрит на меня. Алекс в конце концов сглатывает, оглядывая меня с ног до головы очень странным взглядом.

— Что? — Я смеюсь, потому что чувствую, как румянец ползет вверх по моей шее, и то, как он изучает меня, заставляет меня чувствовать себя немного неловко.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты хочешь трахнуться там, внизу, — говорит он, как всегда резко.

— Нет! О боже мой! Нет. Я имела в виду бурлеск…

Он подходит ближе, сгибая свое высокое тело вокруг меня, беря меня в свои объятия. Его губы касаются моего уха, когда он говорит:

— Я вижу это по твоему лицу, Argento. Ты же хочешь трахнуться там, внизу, не так ли? Ты хочешь быть обнаженной. Ты хочешь, чтобы все эти глаза смотрели на тебя, пока я заставляю тебя чувствовать себя хорошо. Ты хочешь, чтобы к тебе прикасались?