Легионы огня: Армии света и тьмы - Питер Дэвид

Однако трудно оспаривать успех Дурлы. Министр Валлко поддерживал Дурлу, объявляя его примером всего лучшего и доброго, что только есть в центаврианском обществе, и из них получилась опасная для любого противника команда. Меня тревожит только направление, выбранное ими.

И вот я сижу здесь, ощущение беспомощности и крайнего разочарования все усиливается… но, одновременно, я чувствую, что у меня все под контролем. Ибо из всего происходящего, именно на присутствие императора меньше всего обращает внимание эта рвущаяся к власти свора. Они так шумно грызутся между собой, что создается стойкое впечатление, что, в конце концов, они накинутся друг на друга. А когда весь этот пожар отгорит, то, если мне повезет, я останусь единственным уцелевшим. И, какая ирония, наконец-то, посмеюсь над всеми ними.

Хотя один плюс из этой истории я уже извлек — Дансени снова служит мне.

После гибели Трока — как я рад, что меня избавили от него, — я остался без камердинера. Очевидно, Дурла был занят более важными делами, нежели поиск того, кто будет помогать мне одеваться и шептать в ухо советы, не касающиеся важнейших для Примы Центавра дел. Если честно, я не знал, радоваться ли мне по этому поводу, или обижаться.

В последнее время я почти не вижу Вира. Надо послать ему вызов, попросить приехать на Приму Центавра, чтобы мы могли поболтать.

Надеюсь, он держится в стороне от неприятностей.

Глава 17

Сколько бы раз Шеридан ни ступал на Марс, он никогда не переставал ему удивляться. Вот и сейчас, пока он сидел в конференц-зале корпорации «Эдгарс-Гарибальди», задумчиво постукивая пальцами по столу, ему вдруг подумалось, что не имеет значения, на скольких отдаленных мирах ему довелось побывать. Это ничего не меняло — Марс, по-прежнему, оставался загадкой.

Возможно, этому способствовали древние книги, которые превратили Марс в таинственное место, исчерченное странными каналами, где жили многорукие создания, [9] и откуда прилетали всевозможные захватчики, которым больше ничего не было нужно, кроме как захватить беспомощную Землю и выкрасть у землян их женщин.

— Президент Шеридан, — большой монитор, висевший на стене справа от него, ожил. — Поступило сообщение для вас.

— Выведите на экран, — ответил он невидимому обладателю голоса.

Спустя мгновение экран мигнул, и затем на нем появились Деленн с Дэвидом.

Ну и милашка же его Дэвид. По мнению Шеридана, его сын, несмотря на столь юный возраст, мог хоть кому вскружить голову. Светлые волосы, губы, с легкостью расплывающиеся в улыбке, в глазах отражается быстрый, пытливый ум и, одновременно, плещется холодное веселье — и то, и другое он унаследовал от матери. Джон чувствовал, что Дэвид на самом деле гораздо обаятельнее отца и гораздо умнее матери. Не самая слабая комбинация, скажем прямо.

Дэвид, однако, уже достиг того возраста, когда начал стыдиться открытого выражения родительской любви к нему. Деленн, обожавшая его — слишком сильно, по мнению Шеридана, которое он, впрочем, держал при себе, — обняла сына, приблизив к экрану. Но Дэвид не стал протестовать вслух. Он знал, что лучше сделать так, как хочет мать, особенно, когда она чем-то сильно обеспокоена.

— Просто хотела напомнить тебе о том, — сказала Деленн, — что ты обещал вернуться домой к тому времени, когда Дэвид пройдет церемонию поступления в школу.

Чуть жалобно Дэвид произнес:

— Я уже пытался ей сказать, что ничего страшного не случится, пап. Но она все равно продолжает настаивать.

— Ты обещал, что будешь присутствовать на церемонии, и я хочу, чтобы он знал: обещание его отца — не пустой звук.

— Не волнуйся, — засмеялся Шеридан. — У меня осталась последняя встреча на Марсе, а потом я вернусь домой.

— Ты встречаешься с Майклом, да?

— Да. И… — он замолчал.

Деленн сразу насторожилась.

— И с кем еще? — потребовала она ответа.

— Ну… так получилось, что поблизости оказался новый премьер-министр Примы Центавра. Когда он услышал, что я тоже здесь, он попросил о личной встрече. Естественно, я не смог ему отказать.

— Новый премьер-министр? — она нахмурилась. — Я ничего об этом не слышала. И когда это центавриане успели найти нового премьер-министра?

— Совсем недавно. Его зовут Дурла.

— Дурла, — она наморщила носик. — Я знаю его, Джон. Читала о нем. Любому центаврианину трудно доверять, но этот… он опасен. Это Лондо, только лишенный даже капли совести.

— Учитывая тот факт, что я не знаю, какое количество совести было у Лондо, если вообще было, это весьма пугающая характеристика, — заметил Шеридан.

Дэвид неловко поерзал перед экраном.

— Я еще нужен тебе, мамочка?

— Нет-нет. Ты можешь идти. Скажи папе, что любишь его.

Дэвид в ответ лишь закатил глаза и быстро исчез с экрана. Деленн невольно сделала шаг к экрану, будто хотела пройти сквозь него и оказаться рядом с Джоном.

— Деленн, — задумчиво произнес Шеридан, — связь в режиме реального времени между Минбаром и Марсом — довольно сложная штука. К тому же, это дорогое удовольствие. Неужели ты позвонила мне только для того, чтобы напомнить о предстоящей церемонии?

— Это так глупо, — сказала она, но, судя по тону ее голоса, она вовсе не считала это глупостью, — но в последнее время… мне не по себе, Джон.

Странные сны… мне никогда раньше не снились такие. Думаю… что это своего рода предупреждение… будто кто-то хочет мне что-то сказать…

— Что еще за сны? — спросил Шеридан. Он и не думал пытаться назвать ее тревогу беспочвенной, пусть даже основания для беспокойства казались очень странными. К тому же, минбарцы были очень чувствительны к сигналам подсознания, отсюда все истории с душами и пророчествами, поэтому он не стал игнорировать ее тревогу.

— Мне постоянно снится… Центавр. И Лондо. И еще я вижу… глаз…

— Глаз? Какой еще глаз?

— Он следит за мной. Просто глаз. Больше ничего. И всю ночь мне снится, что он смотрит сквозь меня, будто меня там нет, прямо на Дэвида. Не знаю, что все это значит.

— Я тоже, но, смею заметить, что ты меня этим чертовски встревожила, — сказал Шеридан.

— Джон… возвращайся как можно скорее. Я знаю, что президент Межзвездного Альянса весьма занятой человек, но…

— Я вернусь. Как только освобожусь, обещаю. И, Деленн…

— Да?

— Я буду глядеть в оба.

Она вздохнула, не пытаясь скрыть своего раздражения.

— Иногда я не знаю, из-за чего волнуюсь, — сказала она, а потом экран вспыхнул, и изображение исчезло. Он неожиданно расстроился, осознав, что забыл сказать, что любит ее. Оставалось лишь надеяться, что она на него не рассердится.

Проблема заключалась в том, что теперь он больше ни о чем не мог думать, кроме глаза, смотрящего прямо на него.

— Ну, спасибо тебе, Деленн, — пробормотал он.

Гарибальди уже появился в комнате для совещаний и разговаривал с Шериданом, когда прибыл премьер-министр Дурла. За ним следовала ослепительно красивая центаврианка, которую Шеридан тотчас узнал.

— Леди Мэриел, если не ошибаюсь? — спросил Шеридан. — Бывшая жена Лондо, верно?

— Должен уточнить, — сказал Дурла. — Теперь леди Мэриел — моя супруга. Мы поженились несколько недель назад.

— Мои поздравления!

— Благодарю вас, господин президент, — мягко сказала Мэриел. Она выглядела более сдержанной и гораздо меньше кокетничала, чем во время их прошлой встречи. Шеридан лишь подумал, что для недавно вновь вышедшей замуж центаврианки такая манера держаться кажется более подобающей, нежели прежняя.

Но он чувствовал, что здесь было что-то еще. В ее поведении просматривалась какая-то смутная меланхолия, будто выйдя замуж, она, скорее, что-то потеряла, нежели приобрела.

— И, конечно же, я помню мистера Гарибальди, — продолжил Дурла. — Насколько я помню, он приезжал к нам с визитом около года назад. Тогда творился, если так можно выразиться, какой-то бардак, должен с превеликим сожалением признать. Но с тех пор мы навели порядок.

Дурла уселся напротив Шеридана и Гарибальди. Шеридан заметил, что леди Мэриел осталась стоять, и жестом предложил ей присесть на свободное кресло. Но Мэриел вежливо, но твердо покачала головой.

— Я предпочитаю постоять, — ответила она.

— Ладно, — сказал Шеридан, пожав плечами, и переключился на Дурлу. — Итак… господин премьер-министр… чем могу служить?

Тут он увидел, что Дурла положил на стол какой-то маленький предмет.

— Можно поинтересоваться, что это? — спросил Шеридан.

Но, прежде, чем Дурла успел открыть рот, ему ответил Гарибальди.

— Это записывающее устройство, — сказал он. — Я раздумывал, догадается ли он показать его, или продолжит прятать.