Репликант - Андрей Львович Ливадный

Сейчас факт давнего исследования позволил ИНКСу подключить нужную семантическую базу данных и изменить подход к ситуации. Нет необходимости взламывать их сеть. Достаточно настроиться на частоту связи и слушать.

Люк вездехода закрылся. Люди осматривались.

— Ну наконец-то, хоть что-то понятное, — один из них направился к фрагменту руин. — Зверь, взгляни! — он указал на тонкий серебрящийся налет, кое-где испятнавший стены.

— Тимофей, осторожно! Неизвестно, что это за дрянь!

— Не скажи. Это колонии нанитов. Несколько похожих образцов уже доставлены в «нанотекс». Говорят, технология пока за гранью нашего понимания, но обещает настоящий прорыв во всех областях жизни… Ого, — он присел, смахнув слой пыли с устройства, что валялось на полу.

— Что там? — капитан Зверев (так ИНКС перевел нашивку на скафандре пришельца), обернулся.

— С ума сойти! — лейтенант Упырев струей сжатого воздуха расчистил находку. — Похоже на искусственный скелет. Смотри, у него весь позвоночник усеян микрочипами!

— Андроид?

— Сомневаюсь. Анализатор фиксирует следы органики. Скорее это был киборг!

ИНКС сразу понял, что речь идет об одной из устаревших переходных форм. Иные на долгом пути к цифровому бессмертию успели спроектировать множество вариантов промежуточных биокибернетических носителей.

— Точно говорю, — киборг. За такую находку «Биомед» с «Нанотексом» глотки друг другу порвут. Зверь, а ты чего, такой хмурый?

— Сигнал, по пеленгу которого приехали, напрягает.

— Он же пропал.

— В том и дело. Где теперь искать источник?

— А оно тебе надо? Смотри, тут микрочипов на годы исследований!

— Ну ты пакуй находки, а я пока вот тот оплавленный холм осмотрю. Сканеры что-то фиксирует в глубине. Похоже на слабую сигнатуру. Попробую раскопать.

Вскоре вездеход взревел двигателем и, выдвинув экскаваторный ковш, вгрызся в склон, ломая застывшие потеки лавы.

— Снова эти непонятные образования, похожие на шлак, — разочарованно произнес капитан Зверев, в то время как ИНКС испытал новый губительный сбой. Часть нейробов от варварского удара потеряли сопряжение. Погас изрядный фрагмент его личности, но что хуже всего — аварийный источник питания, позволивший ему вновь осознать себя после катастрофы, отключился.

Наступил мрак…

…

Следующее воспоминание было рваным. Словно кто-то щелкал выключателем, то проявляя реальность, то вновь погружая мир во тьму.

Искрил контакт. В склоне холма зиял безобразный раскоп, вокруг пластались осыпи нейробов, которые человек принял за вулканическую породу.

ИНКС отдавал себе отчет: люди вскоре вернутся и начнут масштабные раскопки в поисках новых артефактов. Технология нейробов недоступна их пониманию. Нейросетевые компоненты будут давить гусеницами, ломать бульдозерными ножами, слой за слоем уничтожая уникальные структуры.

Он не мог защититься. Логика подсказывала: чтобы уцелеть надо вступить в контакт с пришельцами, использовать лингвистические и семантические базы данных, сохранившиеся с давних времен.

«Нет. Они слишком примитивны. Тебя подвергнут изучению, а затем, не сумев постичь, разрушат».

Вердикт вынесла одна из сохранившихся подсистем. Такая же древняя, как и найденные людьми останки переходной биокибернетической формы. ИНКСа настолько сильно покалечило и фрагментировало, что он утратил прежний масштаб личности, — его мышление сузилось до рамок текущего момента, одной задачи.

Как уцелеть и восстановить хотя бы часть былых возможностей?

В его распоряжении по-прежнему оставалась пара сканеров, сетевой модуль и скудный аварийный источник энергии, питающий обрывки нейросетей.

В поле зрения видеодатчика виднелся обнаженный землетрясением участок руин древнего города. Проникающее излучение вычерчивало контуры трех устаревших биокибернетических форм, скрытых под завалами строительного мусора.

Наниты, ставшие для людей неким технологическим откровением, граничащим с областью фантастики, на самом деле являлись очень старым, уже не актуальным в современности изобретением. Но при сложившихся обстоятельствах они могли помочь в обретении мобильности.

ИНКС больше не раздумывал. Вариант действий выбран. Осталось его осуществить.

Пятна серебристого налета, кое-где покрывающее стены зданий, состояли из микромашин различных специализаций. Они давно остались не у дел и впали в энергосберегающий режим. Требовались коды активации и правильные последовательности команд, чтобы пробудить наниты от вековой дремы.

ИНКС обладал необходимыми знаниями. Они хранились в архивах, которыми уже несколько веков никто не пользовался.

Заработал его нейросетевой модуль. Стены руин внезапно окутались дымкой. Наниты вышли из стазиса, тонкими едва различимыми змейками скользнули в глубины разрушенных строений, туда, где датчики фиксировали неплохо сохранившийся остов конструкта.

Вскоре начали поступать отчеты. Общего количества нейрочипов, размещенных в специальных слотах позвоночного столба, оказалось достаточно, чтобы принять оскудевшую нейроматрицу ИНКСа.

Тем временем часть микромашин пожертвовала собой. Крохотные частицы «слиплись» в определенных последовательностях, реставрируя кинематику конструкта. В результате тот смог пошевелиться, используя встроенный аварийный источник питания. Помещение, где происходили события, располагалось под завалами рухнувших перекрытий, на глубине пяти метров относительно поверхности.

Прежде чем транслировать свою нейроматрицу, ИНКС хотел убедиться, что носитель сможет выбраться наружу. Он не знал, сколько в его распоряжении осталось времени, и потому решился на радикальные меры, превратив оставшиеся наниты в оружие.

Тонкие плазменные нити пронзили толщу обломков. Микромашины самоуничтожились, попутно испарив препятствия. Среди руин теперь сочилась дымом глубокая воронка. Ее скаты еще источали жар, когда отреставрированный конструкт вскарабкался по разрезанным балкам.

Матрица сознания ИНКСа влилась в его нейрочипы.

Конструкт повернул голову, окатил окрестности сканирующим излучением.

Со стороны червоточины приближались машины людей. Их сигнатуры читались вполне отчетливо.

* * *

Принято считать, что к искусственному интеллекту неприменимы такие понятия, как «черты характера» или «деформация психики», ведь он, — машина, способная за счет нейроподобных сетей более быстро и эффективно решать поставленные задачи. ИскИн по определению не может испытывать «боль», «тревогу», «счастье» или другие, присущие живым существам чувства, — им просто неоткуда взяться.

В случае с ИНКСом все оказалось сложнее.

Он утратил большую часть прежних знаний, возможностей и программных модулей. Его матрица сейчас была инсталлирована в носитель, предназначенный для Иного.

Получив механическое тело, ИНКС обрел мобильность и автономность, но превратился в убогого скитальца, бредущего по пепелищу разрушенного мира. Именного «убогого», — иного определения не приходило на ум, когда он сравнивал свои прежние возможности с текущим состоянием. Иногда ему удавалось отыскать источники питания. Реже попадались остаточные колонии нанитов или запасные части от других промежуточных форм.

Непросто было и с целью существования.

В идеале его задачей было восстановление техносферы и интеграция в нее уцелевших нейробов. Существовала вероятность, что на некоторых цифровых носителях все еще сохранились матрицы сознания Иных, но приступить к работе ему мешали обоснованные опасения.

Разрыв метрики пространства издревле связывал Рокс и Землю. Чтобы избежать риска случайных контактов, в гипертоннеле установили защиту от мгновенных перемещений.

Возникал закономерный вопрос: как люди смогли попасть сюда? Что причина, а что следствие? Они взломали защиту, тем самым вызвав пульсацию червоточины и последующую техногенную катастрофу? Или наоборот, сначала произошло