Черная кровь ноября - Яна Витт

Следовало найти способ просочиться внутрь, не побеспокоив охрану.

…в сны…

54. Кристина

Санаторий спал. После ужина, состоявшего из жареной рыбы с рисом и компота из сухофруктов, безвкусной, пресной еды для тех, кто не доверяет телу и устал с ним бороться, большинство обитателей разошлись по комнатам. Вечером они смотрели кино, но именно сегодня усталость сморила их раньше обычного. Они никак не связали вялость с букетами бледно-голубых цветов, расставленных в столовой. Помощница сестры-хозяйки – Наташа, девушка девятнадцати лет, работавшая в санатории по протекции тети, именно сегодня отчего-то решила порадовать постояльцев.

«Все равно в зимний сад теперь запрещено ходить, – подумала она. – Почему бы не срезать цветы, которые все равно никто не увидит?»

Росли они ровным кругом, что не навело Наташу ни на какие мысли. Ее воспитывал телевизор, а не бабушкины сказки, поэтому она не знала, что это значит. Она просто опустилась на колени в середине круга… И вышла из зимнего сада с охапкой сонных камелий в руках, а в сердце – с семечком чужой жизни. Фейри умели вербовать сторонников.

Санаторий спал – и Кристина тоже. На столе, за которым она ужинала, красовался особенный букет: камелии перемежались со странной серебристой травой, с которой разлеталась пыльца. Кристина даже пару раз чихнула. Однако, встав со стула, не удержалась и вынула из букета одну травяную стрелку. Пока шла в палату, грызла ее, наслаждаясь горьковато-кислым вкусом, и легла спать, даже поленившись раздеться.

Снился ей июньский полдень, последний школьный день в восьмом классе. Он пах сиренью, мелом и раздавленным бананом, который мама дала ей для перекуса, а Кристина забыла о нем и села прямо на сумку.

– Идем, идем! – кричали ей девчонки, среди которых была и Варя. – Давай, побежали в лес, никто не узнает!

Наяву она отказалась, испугавшись, что мама будет ругаться. А во сне почувствовала такую тоску по Варе, по их дружбе, беспечной болтовне и вечным спорам, что закинула сумку на плечо и помчалась следом. Но между Кристиной и девчонками, убегающими по дорожке прямо в парк, где солнце золотило поляны, заросшие сочной зеленой травой, вдруг выросла стена тумана. И, прежде чем она узнала по силуэту того, кто шел ей навстречу, поняла, что больше не выглядит как пятнадцатилетняя девчонка в клетчатой юбке и футболке с рисунком задорного авокадо.

Кристина была собой – восемнадцатилетней женой бога этого мира, садиста и извращенца. Спрятанной в закрытом санатории. Худой и бледной женщиной в казенном халате в цветочек.

Пока она рассматривала себя, Ирн очутился рядом. Он был в простых белых джинсах и футболке с таким же смешным авокадо, как и у нее в пятнадцать лет. Только на рисунке авокадик с трудом поднимал штангу, а выражение его мордочки оказалось потешно напряженным.

– Пойдем на качели? – предложил Ирн.

Наяву площадку с лесенками, качелями и скамейками построили на пару лет позже, но во сне она существовала. Пустая, как и весь школьный двор, по которому только что носились ошалевшие от долгожданных каникул дети.

– Ладно, – отозвалась Кристина и по пути подумала, что, раз это сон, ей не нужно носить унылый халат. Пусть опять будет юбка с футболкой. И любимые кеды, которые она купила прошлым летом.

Ирн сел рядом с ней на широкое деревянное сиденье, ухватился за веревки и оттолкнулся босыми ногами. Кристина пискнула и тоже вцепилась в веревку, чтобы не свалиться, невольно прижавшись к нему. Отодвигаться не хотелось – от него исходил запах чего-то сладкого, как мамино печенье, а еще свеже-горьковатого, как у кустов сирени после дождя.

А в нем самом чувствовалось что-то теплое. Влекущее. И очень успокаивающее. Что-то очень похожее на ощущение всеобъемлющей любви, что она испытывала раньше только в церкви – и потом в Айя-Софии. И немного – возле Стоунхенджа. Будто Бог все-таки существовал, но был не грозным существом в небесах, всеведущим и справедливо жестоким, а добрым другом, с которым можно поделиться бедами и попросить о чем-нибудь тайном и заветном.

Волосы Кристины развевались, когда качели взмывали вверх, и смешивались со светлыми прядями Ирна, который продолжал отталкиваться от земли и посылать их обоих все выше и выше – к прозрачному летнему небу с белыми облаками.

Грозный и жестокий воин, требовавший от нее невозможного, превратился в такого же юного, как она, парня. Он улыбался и щурился зелеными, как молодая трава, глазами на яркое солнце.

– Ты настоящий? – спросила она, чувствуя, как замирает сердце от высоты.

– Откуда я знаю? – засмеялся он. – Это же твой сон.

– Нет, твой!

– Нет, твой. – Ирн оттолкнулся еще сильнее. – Все, чего ты желаешь, Кристина, здесь может быть так, как ты захочешь!

Она крепче вцепилась в веревку и резко уперлась пятками в землю, тормозя качели в нижней точке.

Ирн не рассердился: повернулся и ждал, что она скажет.

– Тогда скажи, зачем я тебе?

Он еще несколько долгих секунд смотрел на Кристину прозрачными зелеными глазами, в которых отражалось солнце. Невольно она залюбовалась совершенной красотой его юного лица – и тем, что под этой красотой ощущалась невероятная сила и непредставимая древность.

Ирн провел кончиками длинных пальцев по ее лбу, очертил скулы, губы, коснулся подбородка… Под кожей разлился зуд, словно кровь отозвалась на касания щекотными пузырьками, как в шампанском. И еще чем-то… тягой, тоской, узнаванием прикосновений.

Но уже через мгновение все прошло. На лице Ирна мелькнула грусть.

– Я скучаю по ней, – сказал он. – Очень скучаю.

Неожиданный ответ.

И внезапная обида, вдруг охладившая сердце.

По кому? Кто она?

Кристина никогда не задала бы вопрос в реальности, но ведь во сне можно?

– И при чем тут я?

– Ты – одна из тех, кого она создала. Прапрапрапрапра… и так далее – правнучка. У Айны не было детей – вы, люди, стали ее детьми. Вам досталась ее кровь, сила, внимание.

Ирн опустил ресницы, но Кристина успела заметить мелькнувшую в глазах боль.

– Поэтому вы с Алексеем таскаете меня, как два щенка косточку? – спросила она резко. – Из-за того, что ты видишь ее во мне?

– В тебе нет Айны. – Ирн встал с качелей и навис над Кристиной. Легкие светлые пряди качнулись, переливаясь под яркими лучами солнца. – Я только что проверил. В тебе была крошечная капля крови, которая помогла разбудить меня, – отзвук, отблеск. Но она вся ушла на это усилие. Теперь ты совершенно обычная смертная девушка. А ее… Айны больше нет. Совсем.

– Тогда зачем… Зачем я тебе? Зачем я ему? – Кристине хотелось плакать. Не